Смятение сердца - Эми Фетцер

— Где тебя носило, бестолковый ты кусок конины? — спросил Хантер с нежностью.

— Весна, — заметила Сэйбл, которой удалось наконец справиться со смехом. — Каждый ищет себе пару.

Она подхватила накидку, набросила на плечи, застенчиво запахнула вокруг все еще обнаженного тела. Заметив, что Хантер наблюдает за ней с выражением собственника, она вспыхнула и отвела взгляд.

Эдакая скромница, подумал он с усмешкой. Кто мог предположить, глядя на Сэйбл сейчас, когда она так старательно куталась, чтобы укрыться от его взгляда, что совсем недавно это была самая страстная любовница, которую он когда-либо держал в своих объятиях? Нетрудно было угадать, что и с ней никогда прежде не случалось ничего подобного. Это он, Хантер Мак-Кракен, пробудил в ней страсть. Тут было от чего почувствовать себя гордо. К тому же он снова хотел эту женщину.

Лошадь подтолкнула его мордой в плечо, как бы подавая знак, что пора позаботиться и о ней. Хантер неохотно отвел взгляд от Сэйбл и начал снимать седло, которое за неделю неминуемо должно было натереть животному спину. Взявшись за подпругу, он вдруг обратил внимание на свои руки. На них были следы крови. Откуда? Хантеру вспомнилась нелепая мысль, мелькнувшая в то мгновение, когда он взял Сэйбл.

Не веря своим глазам, он смотрел то на ладони, то на брюки, на которых тоже можно было заметить подсохшие пятна. Седло свалилось на землю, но он даже не заметил этого. Повернулся. Сэйбл примостилась у самой кромки воды и что-то смывала с накидки, на которой они занимались любовью.

А он так ничего и не понял… Но как можно было ожидать? Она была, конечно, неопытной, но чтобы совсем нетронутой… Нет, такое не могло прийти ему в голову.

— Вот это да, Хантер! — пробормотал он виновато, вспомнив короткое ощущение преграды, которую разрушил так небрежно. — Знаешь, что ты наделал? Ты ограбил Вашингтон. Теперь там на одну девственницу меньше — и на какую!

— Хантер? — окликнула Сэйбл, до которой донесся невнятный отзвук его слов.

— Почему ты не предупредила меня, что это впервые?

Почему-то он чувствовал себя обманутым, как человек, который небрежно, залпом осушил стакан вина и лишь после этого узнал, что оно было редким и баснословно дорогим.

— Разве это не все равно? — смущенно спросила Сэйбл, отбрасывая накидку подальше на берег.

— Все равно? Все равно, девственница ты или нет?

— В любом случае я уже не девственница, так что нечего заострять на этом внимание, — сказала она с вызовом, но не удержалась от улыбки. — Кстати, спасибо за то, что все прошло как нельзя более приятно.

Хантер поколебался, не вполне понимая, что чувствует, потом подошел и привлек ее к себе.

— И все-таки я жалею о том, что не знал заранее, — заметил он со вздохом. — Это ведь подарок не из тех, которые женщина делает с легкостью.

— Это не было легко, Хантер, — призналась Сэйбл, вне себя от смущения. Ей было очень неловко обсуждать этот вопрос, но она чувствовала, что Хантер заслуживает объяснения. — Просто я ничего не знала о том, что именно происходит между мужчиной и женщиной. Некоторые замужние женщины говорили об этом, как о какой-то мерзости, поэтому, когда сестра заговорила со мной на эту тему, я не стала слушать. До встречи с тобой я считала, что в постели случается что-то мрачное, грязное и неприятное. Вот только казалось странным, что Лэйн мечтала снова это испытать. Когда мы с тобой впервые поцеловались, я поняла, что такие сказочные ощущения не могут завершиться чем-то ужасным, что дальше будет только лучше и что все, кроме Лэйн, лгали мне. — Она провела кончиком пальца по морщинке на лбу Хантера, стараясь разгладить ее, и добавила:

— Я хотела, чтобы это впервые случилось у меня именно с тобой.

Хантер молча наклонил голову, прижавшись лбом ко лбу Сэйбл. Необычное тепло наполнило его душу. Он был тронут. Даже если сам он не считал себя достойным такого щедрого дара, Сэйбл думала иначе. Он был почти счастлив в этот момент.

— Хочу добавить: я ни на что не решилась бы, если бы не твоя настойчивость…

— Да уж, в настойчивости мне не откажешь. И что теперь прикажешь мне с тобой делать? — спросил он полушутя-полусерьезно.

— Учить меня науке любви, — ответила она просто, привлекая его к себе.

Ощущение прижимающейся полной и округлой женской груди казалось прекрасным, как никогда прежде. Хантер был бы рад забыться в объятиях Сэйбл, но они оказались в слишком неравном положении. Она была самой невинностью, познавшей первую страсть, первое увлечение. В ее устах все это звучало так естественно, как и дар, который она преподнесла, не сознавая его ценности. Он был ее первым мужчиной.

Никогда прежде он не был у женщины первым.

За это стоило принять смерть от руки ее отца.

Явившись нежданной гостьей, эта мысль заставила Хантера отшатнуться.

— Что с тобой?

— Полковник Кавано поставит целью своей жизни вздернуть меня на первом попавшемся дереве.

— А по-моему, это совершенно не касается полковника Кавано, — сказала Сэйбл с некоторой холодностью, недовольная таким несвоевременным возвращением к действительности.

— Вот увидишь, он скоро выяснит, что мы любовники.

Любовники. Почему-то в этом волнующем слове на этот раз слышалось нечто пренебрежительное. Сэйбл с силой вдавила босые пальцы в холодную глину берега. Действительность угрожала оказаться даже более неприглядной, чем она когда-то опасалась.

— Если отец узнает про нас, он скажет, что я получила по заслугам, погубив свою репутацию. Он даже может добавить, что она уже была загублена моим бегством из дома. Тебе не нужно забивать этим голову, Хантер. К тому же ты всегда был его любимцем. Он простит тебе все, что бы ты ни натворил.

Хантер подавился приготовленным ответом. Никогда в жизни он не слышал такой бессмыслицы! Смешно было надеяться на то, что отец (любой отец!) простит мужчине (будь тот даже его правой рукой, поддержкой и опорой), что тот лишил невинности его дочь где-то посреди пустыни, не дав прежде необходимых клятв перед алтарем.

— Что тебя тревожит? — спросила Сэйбл, следя за тем, как все больше мрачнеет его лицо. — Что отец насильно потащит тебя к алтарю?

Если бы это! Ричард Кавано, как никто другой, знал, что Хантер Мак-Кракен недостоин быть мужем его дочери, что его прошлое запятнано, а имя опозорено. Иначе он, несомненно, потащил бы его венчаться под охраной взвода вооруженных солдат.

«А ты сам? — спросил себя Хантер. — Хватит ли у тебя бессовестности еще глубже втянуть Сэйбл в свою исковерканную жизнь?»

— Ему не удастся притащить меня к алтарю, — отрезал он.

Лицо Сэйбл омрачилось, уголки губ печально опустились. Она отступила туда, где лежала накидка, и поспешно набросила ее.