Город над бездной - Алина Борисова

Так странно. Моя давно уже умершая Лизка для нее все еще была живая. Где-то жила, что-то делала и была все еще способна получать письма. Сказать ей? А зачем? Она все равно никогда не поедет в Старицк. И не найдет времени написать. Так пусть хоть там, далеко, на самой границе Регинкиной вселенной живет моя наивная, мечтательная Лизка. Интересно, а какого цвета он выбрал ей розы? Цвета крови? Или цвета мечты? А какого цвета бывает мечта?

Регинка что-то еще говорила, а я не слушала, не слышала. Мы расстались, пообещав непременно созвониться, и понимая, что времени на это, конечно, не хватит.

Как-то промелькнула еще неделя. И в субботу я вновь прогуляла «Основы ухода». А потом прошла и еще одна. По всей стране провели вакцинацию. «В связи с общим ослаблением иммунитета и обострением сезонных заболеваний». Бледно-розовую вакцину вводили в вену, но ни слова о вампирах не звучало. Вроде как – отечественные разработки. Я подозревала, что мне та вакцина без надобности, но никаких особых распоряжений на мой счет не поступало. Лично мне было все равно. Вкололи и вкололи.

Наступила очередная суббота. И я взяла себя в руки, решив, что глупо. Его там нет, а за прогулы меня не похвалят. И ничего, обошлось. Вампирская дверь была заперта. Я, понятно, не дергала, но, проходя мимо, скосила взгляд на щель. Закрытый замок всегда видно. Разглядела и у него. Что почувствовала? Не знаю, наверное ничего. Не припомню, чтоб вообще в те дни что-нибудь чувствовала.

В начале марта вспомнила про Петьку. Вроде должен был уже вернуться, а все не звонит. Позвонила сама.

– А-а, – ответил он равнодушно, – ну и как твой роман?

– Какой еще роман? – опешила я.

– Ну как же, с вампиром твоим.

– Да ты чего, Петя? С чего вдруг?

– С чего? Да вся больница только о вас и говорила! Знаешь, чего я там за это время наслушался?! В каких подробностях?!

Ах, ну да, больница. Сэлисэн и Елена, люблю-не могу. Раззвонили.

– Нет, не знаю. Ты мне расскажи. А вампир мой, как домой в тот день отвез, так с тех пор и не вспоминает. Любит, наверно, очень… Он же меня спас, Петька. Вылечил. До тебя что, не дошло? Умерла бы я, если б не он, не откачали б, – да нет, я не то, что вампира защищала. Скорее, Петьку мне было жаль. Ревнует ведь к этой твари, мучается, клянет свое человеческое несовершенство. А оно того не стоит. Нет ни романа, ни благородного вампира, спасителя дев. На самом деле я и не уверена была, что он меня спас. Будь мне так плохо, так я б в реанимации лежала, а не в коридоре. Ну, подлечил чуток, коль уж под руку попалась. Что ж не полечить, когда там такие побочные эффекты забавные.

– И ты его потом так страстно благодарила, – судя по количеству яда в Петькином голосе, порассказали ему немало. Подозреваю, даже больше, чем в реальности было. Хотя и в реальности было не слишком мало. Ох, мамочка, да как же мне жить-то теперь с этим?

– Я его просто поблагодарила, Петя. Словами «спасибо большое». Я вообще девочка не страстная, мне казалось, ты в курсе, – Петька-то, может, и поверит. Вот как себя бы в том убедить? Чтоб по ночам перестало сниться, как я пуговицы на его рубашке рву? Чтоб не сгорать от стыда, каждый раз вспоминая?

– Да? Тогда откуда столько разговоров? – нет, даже Петька поверить не готов.

– А ты сам головой подумай. Маленький городишка. Вампиров отродясь не видали. А тут появляется Он. И просит для меня отдельную палату. И приходит потом с визитами. И кто что будет тут думать? Что я его студентка, что мы давно знакомы, что он меня к маме с папой повез, с которыми тоже знаком прекрасно? Нет, разумеется, все будут судачить о неземной любви и полете прямиком через Бездну.

– А зачем тебе отдельная палата? – не сдавался Петерс. – Не на пустом же месте разговоры идут, что вам и через Бездну не обязательно, ты и в больнице его неплохо ублажала.

Я его? В нашей насквозь фальшивой любви он даже этого мне не позволил. Не взял. Ни капли. Конечно, мою – только в землю.

– Петька, ты совсем дурак? – всерьез разозлилась я. На Петьку? На себя? На вампира? Не знаю. – Он что, меня своей кровью поил, кучу законов их нарушал, чтоб тут же обратно все выпить? Ладно, идиоты болтают, но ты-то думай, за кем повторять!

– Он? Поил тебя своей кровью? – судя по изумлению в Петькином голосе, он даже о возможности подобного и не слышал никогда.

– А как он, по-твоему, меня вылечил? Волшебные слова произнес? – еще провопила я в запале. И тут же осеклась. – Ой! Петька, мне же об этом, наверное, нельзя говорить, – почти шепотом испуганно выдавила я. – Петька, Петенька, пожалуйста, не говори никому, это нельзя никому говорить! Лучше рассказывай обо мне гадости, говори всем, что мы в больнице с ним трахались, что он пил мою кровь, только не выдавай! Он убьет меня, если станет известно, он правда убьет, он обещал! Я боюсь его, Петька, он не такой! Он совсем не такой, как кажется, – я и в самом деле сидела на полу, сжавшись в комочек и дрожа мелкой дрожью. Мне было страшно. Мне правда было страшно. Я уже не понимала, что говорить, что нет, я просто боялась его – черного вампира с черными, как Бездна, глазами.

Петька говорил что-то в трубку, звал меня, просил объяснить, не верил. Я просто сидела. Трубку из моей руки взял папа:

– Петя? Ты зайди к нам, Петя, я сам тебе все объясню. Это не телефонный разговор, и Лариса не пошутила. Ей и в самом деле сейчас очень плохо, и ей нужна твоя поддержка, а не досужие сплетни.

Петька пришел. Я не знаю, о чем они говорили с папой на кухне, я лежала у себя в комнате, разглядывая обои на ближайшей стенке.

– Это правда? – спросил Петька, зайдя, наконец, ко мне.

– Не знаю. Откуда мне знать, что сказал тебе папа.

– Сказал, что я нужен тебе, а он – нет.

– А ты даже в этом сомневался?

– Я только в этом и сомневался. Ты прости за то, что я наговорил. Я ведь понимал, что они все врут. Это больница, а не дом свиданий. Просто… кто я и кто он? Я ж вижу, он к тебе неравнодушен.

– Ты человек, Петенька, а он монстр. Страшный монстр, который только притворяется Прекрасным и Благородным. И если ты расскажешь кому, что я так сказала, нас уже обоих с тобой убьют. Как насчет того, чтобы умереть со мной за компанию?

– Мы с тобой будем жить, Ларка, – не согласился Петерс, – долго-долго жить. И никакие вампиры нам в этом не помешают. Можно я тебя обниму?

– А разве было когда нельзя?

Он лег со мной рядом, и обнял одной рукой. Я так и не шевельнулась, продолжая разглядывать цветы на обоях. Интересно, как они называются, и по какому случаю дарят их? А если тебе дарят коробку конфет с нарисованными розами на крышке, это считается за намек? Или это можно принять, ведь розу для тебя не срезали?