Следы в сердце и в памяти - Рефат Аппазов

Чем же было вызвано такое расположение Хрущёва именно к Челомею? Почему он так старался приподнять его над остальными весьма талантливыми конструкторами ракетного дела, которые стояли у истоков этой техники и имели бесспорные заслуги и в историческом плане, и в решении задач сегодняшнего дня? Ведь не секрет, что именно Королёву и его школе была обязана страна передовыми позициями в создании ракет как тактического, так и стратегического назначения, равно как и в открытии эры космических полётов.

Один из побудительных мотивов подобных действий Хрущёва лежит прямо на поверхности: сын Никиты Сергеевича Сергей Никитич старательными усилиями Челомея оказался после окончания Московского Энергетического института в реутовском КБ Челомея. Молодой инженер проделал стремительную карьеру за весьма короткий срок, перешагивая очередные ступеньки в должностном положении. Очень скоро он стал самым молодым среди заместителей Челомея, был удостоен Государственной премии (или Ленинской?) и увенчан Золотой Звездой Героя социалистического труда. Я неоднократно встречался с начальником отдела, в котором работал Сергей Хрущёв, поскольку наши отделы были родственными по тематике, и нам приходилось совместно решать некоторые задачи, связанные с запуском их объектов на наших ракетах-носителях. Сергей, по отзывам работавших с ним людей, был способным инженером, имел хорошую теоретическую подготовку, не стремился в корыстных целях использовать своё особое положение в коллективе, был человеком достаточно скромным и доступным. И не он, по всей видимости, был "виноват" в своём быстром продвижении, а его продвигали и делали это весьма настойчиво. Чем не главный (или генеральный) конструктор следующего поколения? Он мог занять место того же Челомея в случае чего (или без всякого случая), занять место руководителя одного из двух КБ того же Челомея, им могли заменить кого-либо из проштрафившихся, устаревших или просто неугодных главных конструкторов других предприятий. Ведь своя рука - владыка, и при ней карманное (до поры, до времени, как показали последующие события) Политбюро, которое и занималось подобными назначениями. Занимали же аналогичные должности сыновья Суслова и Берии, брат Микояна и многие другие родственники небольшой кучки жителей "коммунистического рая"! Здесь я излагаю только свою версию оценки происходящих в то время событий, поэтому вполне допускаю, что они не свободны от элементов субъективизма. Челомей нужен был Хрущёву так же, как Хрущёв Челомею.

В качестве другой причины особой расположенности Хрущёва к Челомею выдвигались родственные отношения, якобы связывающие их жён. Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть эту версию, имевшую хождение в течение очень длительного времени. То, что родственные отношения во многом играли определяющую роль при решении кадровых вопросов, являлось как бы узаконенной нормой и воспринималось хотя и не очень доброжелательно, но достаточно спокойно.

Из этого же ряда назначений можно вспомнить назначение в те годы главным редактором газеты "Известия" Аджубея, зятя Хрущёва. Надо отдать должное этому очень талантливому журналисту, который, безусловно, достоин был подобной должности и не будучи зятем. Но таланты скольких людей оставались и остаются невостребованными, если они не сумели оказаться в нужное время в знакомстве, дружбе или родственной связи с кем-то из сильных мира сего! С приходом Аджубея газета стала интересной, достаточно смелой для своего времени, появились приложения к ней, аудитория её читателей резко возросла, газета как бы приобрела новый облик. Что касается Сергея Хрущёва, то после отстранения Н. С. Хрущёва от верховной власти у Челомея, видимо, не оказалось достаточных аргументов и стимулов, чтобы продолжить прежнюю игру. А после смерти Челомея в каждом из его КБ появились свои главные конструкторы и административные руководители, и Сергея Никитича среди них не оказалось.

Я часто задаю себе вопрос: что же нам дала эпоха Хрущёва (имея в виду не ракетную технику, а более глобальные проблемы)? Можно ли кипучую деятельность этого неординарного человека оценивать в целом как положительную?

Если оставить в стороне всё то, что он творил вместе со Сталиным, и начать с чистого листа, то первые годы его правления можно назвать лучшими годами со времени революции и установления коммунистического режима. За одно только разоблачение преступлений Сталина и избавление людей от ежедневного, еженощного страха быть посаженными за решётку, отправленными в ГУЛАГ или в неведомый мир неизвестно за какие грехи, этот человек заслуживал бы памятника при жизни. Он начал беспрецедентное по своим масштабам жилищное строительство (хотя бы "хрущёвок"), чтобы покончить с бараками и коммуналками. Был ещё ряд хороших дел более мелкого масштаба, например, строительство кольцевой автомобильной дороги вокруг Москвы, реконструкция ряда важнейших авто- и железнодорожных магистралей, возведение Останкинской телевизионной башни и некоторые другие. В то же время за ним много удивительных по своему невежеству решений, не только бесполезных, но даже вредных, а иногда и опасных.

Кто, как не он, спровоцировал очередную гонку вооружений, хвастаясь ещё не созданным оружием (я имею в виду так называемую глобальную ракету, способную поражать территорию Соединённых Штатов как с севера, так и с юга, через океан, где отсутствовала система противоракетной обороны)? Кто является автором Кубинского кризиса, чуть не приведшего к мировой ядерной войне? Кто грозился показать мировому империализму "кузькину мать", стуча снятым с ноги башмаком по столу в ООН? По чьей вине ряд направлений естественных наук на много лет отстали от мирового уровня? Ведь именно с его одобрения и при его поддержке клеймили позором вейсманистов-морганистов, отрицая генную теорию наследственности как противоречащую марксистско-ленинской революционной теории, когда под предводительством Т. Д. Лысенко громили лаборатории и уничтожали труды передовых учёных, на них организовывали настоящую травлю. Читавшие "Белые одежды" Дудинцева, я уверен, хорошо запомнили многие страшные эпизоды из жизни учёных-селекционеров того времени. Тогда же забили до смерти едва начинавшую развиваться кибернетическую науку.

Однажды, в те самые годы, при очередном посещении Отделения прикладной математики Математического института им. Стеклова я увидел объявление о научном диспуте на тему: "Кибернетика - это наука или лженаука?" и остался послушать. Никогда не забуду, как кучка злобных и хамовитых бездарей, мало что понимавших в математике и кибернетике, но хорошо освоивших идеологические догмы партии, громила маститых, всеми уважаемых учёных при поддержке представителей вышестоящих партийных и компетентных (как мы привыкли слышать) органов. Научным диспутом тут и не пахло: всё было заранее подготовлено, чтобы "заклеймить позором... не дать развиться в наших рядах... истребить в зародыше..." и т. д. Пагубные последствия этой политики продолжали сказываться и много лет спустя. В конце восьмидесятых годов, когда одного видного японского учёного спросили, на сколько лет отстала от мирового уровня советская вычислительная техника, он ответил очень коротко: "Навсегда!"