Погранец - Владимир Геннадьевич Поселягин

и велел дальше лежать на холоде. Всё. Коновал чёртов. Нет у меня такой болезни, я диагностикой всё тело изучил. К слову, семилетний, ничего не изменилось. Через два месяца восемь будет. Да, врач помог с определением времени, сейчас декабрь тысяча восемьсот девяносто четвёртого был. Ошибся я немного.

И вот четвёртая ночь. К слову я только на третью ночь открыл хранилище. До этого просто сил на это не было, всё до крупицы тратил на лечение. Ничего не изменилось, пустое. Зато размер остался прежний. А было три тысячи двести пять тонн. Маятник сразу настроил и тот продолжил качать хранилище. Так вот, на четвёртую ночь я решил рискнуть. Правда, ночи тут одно название, всё хорошо видно, как в Петере белые ночи, но как раз пурга началась, мело, она скроет. Так что завернувшись в одно одеяло, источник полный, второе использовал как ковёр-самолёт, и вот так подлетев к двери, открыв её, выглянул, дальше к дверям пролетел, ночь стояла, полночь. Все спали, Севастьян дома, утром придёт, так что открыл запретную дверь, прихватив с вешалки чью-то утеплённую куртку, похожую на старинный кафтан, и завернувшись ещё и в него, полетел прочь. Я уже убедился, ночью никто не заходит в нашу палату, так что моё отсутствие наверняка не засекут. Да я всё про оплату санитару думаю. Найти схрон какой не сложно, но это самому искать, а не с санитаром. Как я ему объясню плутания, если сказал, что точно знаю где схрон? Вот в эту ночь найду, вернусь, а там дальше решу вопрос с оплатой долга. К тому же мне и самому нужны средства, и стоит добыть. Всё на эту ночь поставил. Ну если не получится, второй раз слетаю. Сама больница стояла на окраине, но на холме, отсюда отличный вид на порт, на замёрзшую гавань, однако я полетел в открытое поле, там к лесу. Такие схроны, крестьянские или купцов, не редкое дело, иногда со скуки я занимался поисками. Да что это, я когда находил, не трогал, а составлял карту сокровищ, старил ту на вид, и в качестве премии выдавал своим работникам. Один раз в качестве премии и Ухтомскому досталось. Там серебро было, лет двести лежало, он себе две лавки и магазин купил в Москве. Женится смог на обедневшей дворянке. И вот те по подсказкам искали и находили. В этом поиске тоже своя прелесть была и мои люди оценили. Семьями искали. Почти два десятка кладов так нашёл и сделал карты на них. А старался те, что старые, где владельцы уже давно под землёй. Чтобы наследники не вопили что это их ограбили. Так что найду я тут что интересное тех, кто не доверял банкам, а доверился земле. Первые три находки, как отлетел от окраин Владивостоке, это просто вмёрзшие в лёд и землю монеты. Копейки, потерянные какими-то ротозеями на дороге. Телекинезом выдернул их, убрав в хранилище. Ну вот, постепенно начинаю собирать своё новое состояние.

А вот дальше добыча была другой. Я когда до рощи долетел, дрожа от холода, куртка не помогала, продувало ветром, тут вообще мало лесов, то обнаружил в метели отсветы от костра, подлетел поближе, и увидел сани с тройкой лошадей на опушке. Возницы или хозяина роскошного выезда не было видно, поэтому двинул к костру. Незаметно, оставив в стороне наблюдателя, и обнаружил хунхузов. А я их успел люто невзлюбить за время службы, хотя на китайском теперь как на родном говорю. На одном из главных наречий. Так вот, там было с десяток хунхузов, включая их командира, толстяка в роскошных одеждах. Это даже не сотник, полутысячник. В общем, главарь крупной банды. Тут же мужчина, рус, в купеческих одеяниях был, видать хозяин тройки, обещался тот со старшим хунхузом как близкий знакомый, дружок. Я поначалу не понял, о чем те, плохо слышал, потом разобрался. Тридцать тысяч тот купец платит за уничтожение, вместе с семьёй, конкурента. Вот гад. Облетев, я вырубил всех хунхузов, их пятнадцать оказалось, ещё трое в стороне лошадей охраняли, и купчину следом. А мне одежда их нужна, меховая, тёплая, у купца роскошная шуба из соболей, и чтобы не испачкали, если шеи сверну, вырубил. Правда, источник пуст, сел у костра, согреваясь, тут похлёбка булькала, аппетитно пахла, и десять минут потратил на медитацию. Нужно поторопится, мало ли кто очнётся? Нет, пока порядок. Слетал к тем что у лошадей, раздел до исподнего, используя телекинез, свернул шеи и оставил, потом к двум часовым, и вернувшись к костру, занялся купчиной и его дружком из командиров хунхузов. Также раздел, всё сняв, свернул шеи и в сторонку отбросил, чтобы не смердели мне тут. Сил хватило обобрать ещё трёх бандитов и снова на десять минут в медитацию. В этот раз двое как раз шевелится начали, их первыми раздел и отправил за прошлыми. Так и отработал. Все хунхузы мертвы, обчищены, но я снова пустой. Ещё и голодный.

В этот раз двадцать минут медитация, поел похлёбки, готова та, поэтому убрал котелок в хранилище. Сам котёл был десятилитровый, чайник рядом кипел, заварки я бросил. Ещё десять минут медитации, пока источник не стал полным и полетал вокруг, собирая добычу. У лошадей в куче поклажи шатёр нашёл, не знаю почему его не поставили главарю, погодка как раз для него, видать старшему принадлежит, ковры и волчьи шкуры были, да те и так на них сидели у костра, а шкуры на лапнике. На санях была огромная роскошная медвежья шкура, видно, что густой зимний подшёрсток и обработана отлично. Видимо купец закрывался ею, пока ехал. Что я сделал, на санях покатил в город. Лошади хунхузов выживут, им в такой метели и холоде нормально, привычно, а вот эти породистые кони купца вряд ли, уже подмёрзли. Когда въехал в город, то взлетел на одеяле, а лошади бодро перебирая ногами куда-то побежали дальше. Думаю, к дому купчины, дорогу знают. Я же быстро долетал до больницы, метель к концу подходила, ещё увидит кто, дальше вернув куртку на место, сам юркнул в палату и занял койку. Ух холодная. Ничего, завернулся в два одеяла и начал медитировать. Я больной, на улице долго был без нормальной одежды, как бы последствия не наступили, поэтому до утра медитировал и лечился, тем более что покушать имел. Ещё у костра в роще разлил похлёбку по тарелкам, чай в кружки, промёрзших лепёшек запас у хунхузов имелся, вот ими и насыщался. А все лепёшки я