Обнаружение цели - В. В. Миргородов

званию, после минутной паузы в разговоре — Вот бы... — вновь замолчал он, прислушиваясь к трели автоматных очередей прямо под окнами участка — Вот бы их сейчас всех вместе!.. — сжал он две ладони вместе, изображая как стирает песочное печенье в порошок, и оскалил зубы — И... — но слова более из глотки уже не вырвалось.

Слишком сильно их тут всех дрючат.

— И что потом? Милицию и так желают упразднить, да не хотят мороки с населением, с которым самим потом придется разбираться. Вот накроем мы тут их всех... — помотал головой полковник, глядя на собственные колени — И что? У тебя ребенок, у меня трое...

— А вы не боитесь?..

— Боюсь, паша, боюсь. Настолько, что порой и жить не хочется. Или имею желание, то застрелится, то пойти стрелять по всем из автомата. Но вот смотри, уволят нас, сдав на растерзание своим карманным шавкам, и дальше что? — взглянул он на товарища, а стул под ним опасно накренился — Пока мы тут, мы хотя бы какую-то видимость порядка держим! По улице, хотя бы в центре! Хотя бы в теории. Можно ходить, не опасаясь пули. А уйдем, и что?

— Каски сядут в броневики, и будут стрелять во все, что движется. — поморщился напарник, и взглянул на «ящик телепередач».

— Итак, напомним главные темы выпуска... — издала коробка, с жизнерадостной напомаженной ведущей, ставшей уж третей новой «звездочкой» только за эту вот неделю.

— А я ведь её знал... — вдруг проронил притихший подчинённый.

— М? — не понял босс, взглянув на друга — Ведущею? — на экран.

— Не, девчонку. — мотнул товарищ на тв, где мелькнула тема со «зверски замученной», и полковник все же плюхнулся с поломанного стула.

— А, эта! — соскочил он снова — Не бери в голову! Было бы удивительно, если бы после убийства президента наше ФСБ не работало на ЦРУ пусть и не напрямую. Хотя, такая дрянь, как прямое подчинение... — задумался начальник.

— Интересно, где сейчас её папка? — задумался Павел, вспоминая своего бывшего командира, что натаскал его веем известным миру премудростям кинологическое дела.

Правда собак в отделе давно уж всех повывели «за ненадобностью», и профессиональный кинолог с дипломом и опытом, работает обычным дежурным, в ночную смену. А по сути — сторож-водитель, иногда работающий доставщикам пиццы для голодающих иностранцев из миротворческих сил.

— «Дциинь!»

***

— А не пора ли нам возвращаться? — поинтересовался я, спустя положенных два дня, у многословного, но болтающего исключительно не по делу, «лесника».

Только он не лесник! Вообще ни разу! И даже не охотник! Ну, почти. А... хрен знает кто! Просто мужик бородатый какой-то, с большой любовью к сырому мясу. Бородач, во! И он достал откуда-то из складок своей мешкообразной, пусть и кожаной, одежды, здоровенный телефон — ладно хоть не домашний! А то бы я и ему не удивился. Сотовый, ну или спутниковый, пикнул клавишами раза два, и лесник с задумчивым видом уставился в засветившийся во мраке зелененький экран. Странный он какой-то, и мужик, и телефон!

Я уже тут с ним два дня средь леса торчу! Как могу, себя развлекаю... двух зайцев поймал! И пол лисы — хвост оторвал, бедолаге! Хотел добить, но она в нору так глубоко забилась... А лесник — сожрал всю добычу сырой! Гад! Я только на котелок отвлекся, а он уже свежо выпотрошенные тушки обсасывает... Даже для меня — это было отвратительно!

И... бить старика жалко, и отбирать — ну нафиг! Мне и ребер хватит! Благо с них мясо срезать слишком нудно и долго для бородача. И вообще — что за странная такая диета?! Как у волка, ей-богу! А еще я себя странным считал! Тфу! На фоне таких вот кадров, я — сама милота! И вообще — почти как все.

А ведь на улице еще и не жарко сейчас! А ему хоть бы хны, и спал даже на бревнышке, в палатку не ходя. Я в прочем, тоже, и вообще на снегу в одной осенней курточке. И на снег мне наплевать, даже если набьется за шиворот или в ботинок, с моим теплообменом — я его оттуда просто вытряхну! Даже сушить одежду не приходится! Ведь снег на мне не тает, а значит и не мочит.

Но он то человек! Простой, бородатый, хмырь. Ему-то!.. по крайней мере снег на нем уж точно тает, а значит... должен был бы помёрзнуть, но нет! И костер мы жжём лишь так, для виду. Да чтоб не заблудится, бегая до ветру.

Погода за эти два дня в хлам испортилась и решила видимо наверстать все то, что задолжала — снег, ветер, холод. Дорогу замело, наши следы, впрочем, тоже, и... не отпускает меня чувство, чего-то несильно хорошего. Не паника, и не предчувствие беды, но просто... замышляю они что-то, эти, «взрослые». вытряхаю, и не парюсь.

— Ну, думаю можно и выдвигаться. — наконец произнес мужчина, погасив экран и убрав телефон обратно под тулуп.

Туда, где только из достоверно известного! Прячется помимо человеческого тела, еще и два ножа, крюк, неизвестного назначения, но на мясницкий похож, фонарик, еще один, но побольше, кресало, и бутылка чистейшего спирта! К которой он, как ни странно, так ни разу и не притронулся, но которую выдает плохо закрученная пробка, мой нос, и близкое расстояние. И хрен знает, что еще там у него прячется, что за спиртовыми духами от меня сокрыто!

Мужчина встал, крехтя, отряхнулся от снега, небрежно, с видом «и так