Упущенный шанс Сталина - Михаил Мельтюхов

Но смех смехом, а ситуация становилась все более запутанной; для того, чтобы разобраться в ней, требовалось время. Вероятно, именно в эти критические дни в Кремле было решено отложить советское нападение на Германию, запланированное на 12 июня 1941 г. Вместе с тем полностью прекратить военные приготовления было, скорее всего, невозможно, не ломая полностью все расчеты и планы. Поэтому начавшееся 13-22 мая сосредоточение советских войск на западной границе было замедлено и проходило при сохранении мирного графика работы железных дорог. В то же время были отданы приказы, запрещавшие передвижения войск в западных приграничных округах и активизировавшие инженерную подготовку ТВД. 17 мая в СССР был введен запрет на поездки по стране и особенно в западные районы зарубежных дипломатов и журналистов. Тем самым советское руководство пыталось скрыть масштаб ведущихся военных приготовлений, но не отрицало факт наличия крупной военной группировки на западе, что объяснялось неясностью германских намерений962 .

Тем временем Англия, опасавшаяся, что Германия и СССР ведут секретные переговоры, которые могли бы привести к новому соглашению между ними, а это было бы ударом по английским позициям на Ближнем Востоке, использовала сведения о полете Гесса с целью удержать Москву от возможного дальнейшего сближения с Берлином. Обращение Криппса, поражения Англии на Балканах и в восточном Средиземноморье, довольно пессимистические настроения в Лондоне порождали в Москве опасения, что Англия действительно согласится на прекращение войны. Правда, сведения, поступавшие в Москву от советского посла в Лондоне во второй половине мая, показывали, что немедленного выхода Англии из войны не произойдет, а сведения советской разведки рисовали картину относительно вялых контактов англичан с Гессом963 . С другой стороны, 20 мая началась высадка германских войск на Крите, бои в Ираке и Атлантике показывали, что война продолжается. К тому же США все сильнее втягивались в необъявленную войну против Германии964 . Видимо, у советского руководства сложилось мнение, что летом 1941 г. СССР имеет шанс вступить в войну с Германией, пока еще продолжается англо-германская война и значительная часть вермахта скована в Восточном Средиземноморье и в Западной Европе. 24 мая в Кремле состоялось совещание советского военно-политического руководства, на котором, скорее всего, был установлен новый срок завершения советских военных приготовлений к нападению на Германию965 .

Поражения Англии на Балканах и в Северной Африке давали Германии реальный шанс захватить Ближний Восток, но 14 мая германское командование решило отказаться от наступательных операций в Средиземноморье до осени 1941 г., когда, как указывалось в директиве № 30 от 23 мая, после разгрома СССР следовало возобновить операции на Ближнем Востоке966 . Пока же Германия завершала последние военные приготовления для нападения на СССР и вела массированную дезинформационную кампанию относительно советско-германских отношений. 22 мая железные дороги Германии были переведены на график ускоренного движения, и на Восток устремилась основная часть войск, необходимых для выполнения плана "Барбаросса". 30 мая Гитлер подтвердил, что операция "Барбаросса" начнется 22 июня, а 10 июня вермахт получил приказ о начале войны с СССР 22 июня, в котором, тем не менее, предусматривалась возможность переноса срока вторжения, и войска стали подтягиваться в приграничную полосу967 .

10 июня Москва уведомила Лондон о том, что никаких переговоров с Берлином не ведется, а Англия обещала СССР помощь против Германии. 12 июня английская разведка сделала вывод о подготовке германского военного нажима на СССР, и комитет начальников штабов Англии решил предпринять меры, которые бы позволили без промедления нанести из Мосула удары по нефтеочистительным заводам Баку. Создав угрозу кавказской нефти, Англия рассчитывала оказать давление на СССР, чтобы он не уступил возможным немецким требованиям. Комментируя приезд английского посла в Москве в Лондон, английская пресса распространяла слухи о возможном союзе с СССР. 13 июня Иден заявил советскому послу, что если вскоре начнется война между СССР и Германией, то Англия готова оказать полное содействие СССР своей авиацией на Ближнем Востоке, послать в Москву военную миссию и развивать экономическое сотрудничество968 . Таким образом, вплоть до 22 июня Англия не была уверена в том, что советско-германская война все-таки начнется, и всеми силами стремилась к тому, чтобы СССР не поддался германским угрозам, а занял твердую позицию, что стимулировало бы напряженность в Восточной Европе и облегчило бы положение Англии.

13 июня Шуленбургу было вручено заявление ТАСС, переданное в 18.00 по радио и опубликованное 14 июня в прессе, которое опровергало слухи о "близости войны между Германией и СССР"969 . Этот документ традиционно рассматривается в историографии как приглашение Германии на переговоры970 . В.Я. Сиполс полагает, что это было то самое обращение советского руководства к Германии, которое предлагал Шуленбург Деканозову в начале мая971 . Во всяком случае в нем содержалось опровержение слухов о близкой советско-германской войне по инициативе Германии или СССР, о ведущихся советско-германских переговорах и одновременно решалась задача маскировки советских военных приготовлений, которые 12-15 июня вступили в заключительную стадию. Все более явное стремление Москвы инициировать переговоры с Берлином зачастую рассматривается в историографии как свидетельство "о полном отрыве советского руководства от реальной действительности"972 . Но если посмотреть на эти его действия с другой стороны, то они окажутся полностью логичными и обоснованными. Готовясь к нападению на Германию, советское руководство не могло не задумываться над пропагандистским обоснованием этого своего шага. Почему бы не предположить, что советско-германские переговоры были нужны Москве не для их успешного завершения или затягивания, а, во-первых, для маскировки последних военных приготовлений и, во-вторых, для их последующего срыва, что дало бы Москве хороший предлог для начала военных действий. Подобное предположение подкрепляется схожими действиями СССР в отношении своих западных соседей в 1939-1940 гг.

Но в Берлине были озабочены тем, чтобы "не дать Сталину возможности с помощью какого-либо любезного жеста спутать нам в последний момент все карты"973 , поэтому Германия не отреагировала на это заявление. 14 июня в Берлине состоялось последнее большое совещание у Гитлера перед походом на Восток, в ходе которого военные доложили, что все намеченные мероприятия будут завершены к вечеру 21 июня, и было уточнено время начала наступления. 17 июня приказ о нападении был разослан в войска974 . Со своей стороны советское руководство продолжало попытки втянуть Германию в переговоры. 18 июня в Берлин было передано предложение о новом визите Молотова, 21 июня советская сторона по дипломатическим каналам старалась выяснить причины "недовольства Германии"975 . Но все было напрасно - Берлин упорно молчал, а в 3.15 утра 22 июня Германия внезапно напала на Советский Союз.

Взаимоотношения СССР с великими державами Европы в 1939-1941 гг. напоминают классический треугольник, каждая из вершин которого (Лондон, Берлин и Москва) стремилась к использованию в своих целях противоречий соперников. В начале Второй мировой войны советскому руководству удалось использовать экспансионистские устремления Германии для ослабления позиций Англии и Франции в Европе, что рассматривалось в Кремле как важная предпосылка для советской экспансии. Изучение событий 1939-1941 гг. показывает, что речь шла не о "сговоре" СССР с Германией и не о "близорукой" политике Кремля. Как справедливо отметил П.П. Севостьянов, "не Советский Союз "использовался" Германией, как изображает дело большинство буржуазных (а теперь и отечественных. - М.М.) историков, а наоборот, имело место мастерское использование советской дипломатией империалистических противоречий в большом историческом масштабе"976 . Кроме того, тяготы войны создавали в оккупированной Европе устойчивые антигерманские настроения, что открывало новые возможности для расширения деятельности компартий и усиления советского влияния. За свою довольно ограниченную поддержку Германии, не переходившую границ благожелательного нейтралитета, Москва добилась признания Берлином советской сферы влияния в Восточной Европе.

Улучшение отношений с Германией привело к ухудшению англо-советских и франко-советских отношений, которые особенно обострились на рубеже 1939-1940 гг., когда Англия и Франция готовились начать войну с СССР. Ныне наиболее крайнюю позицию в оценке отношений между Москвой, Лондоном и Парижем осенью 1939 - зимой 1940 г. занял С.З. Случ, полагающий, что "Советский Союз в одностороннем порядке осуществлял активную поддержку и помощь Германии и уже в силу этого не был нейтральным государством, что создавало совершенно легитимную основу для Англии и Франции... предпринять в отношении СССР адекватные ответные действия, в том числе бомбардировку нефтепромышленных районов на Кавказе, посылку войск на помощь Финляндии и другие акции, включая объявление войны". По его мнению, лишь опасения, что это может подтолкнуть Москву к дальнейшему сближению с Берлином, удержало западных союзников от реализации этих мер977 . Наверное, с точки зрения юридических положений о нейтралитете подобное мнение имеет определенные основания, но оно совершенно не учитывает, что реальная международная обстановка всегда сложнее строгих юридических формул. Если встать на приведенную точку зрения, то СССР должен был полностью изолироваться от внешнего мира и никак не реагировать на события, происходившие у его границ. Тем самым, следует отказать Москве в праве иметь и отстаивать собственные внешнеполитические интересы.