Королева в ракушке. Книга вторая. Восход и закат. Часть первая - Ципора Кохави-Рейни
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наоми и Израиль вошли в зал, заполненный арабскими жителями Назарета. И тут произошло непредвиденное. Мусульманский старец встал со своего стула, опустил голову перед нею и сказал по-арабски:
“В этот момент вошел в зал человек, что значит больше всех вас! Следует ей поклониться!”
Члены семьи Халеда, жители Назарета застыли на местах от неожиданности. Члены кибуца пересмеивались: “Какие глупости! Все люди равны!” Посмеивались, как и на их с Израилем, свадьбе, иногда в спину, иногда прямо в лицо. Свадьба Халеда стала началом открытой и резко усилившейся вражды к Наоми и Израилю. Члены кибуца, не стесняясь и не сдерживаясь, открыто выражали свою ненависть. Обвиняли “парочку интеллектуалов” в том, что они замыкаются в своих четырех стенах, и прервали всяческую связь с обществом. Зависть к талантливому члену кибуца, создавшему семью, и его жене – писательнице, слава о которой разнеслась по всей стране, все более усиливалась, охватив весь кибуц. Если раньше нападки на него были, все же, сдержанными, учитывая его болезнь, сейчас критика в его адрес вырвалась, как пробка из бутылки или крышка с парового котла. “Ты не освободился от привычек, обретенных тобой в диаспоре”. Идеологические противники набрасываются на него за приверженность к иудаизму. И, тем более, за его критику политики советской России, и ее вождя – “солнца народов”. Атакуют Израиля унизительно. Сплетни, открытая вражда ширятся, подобно эпидемии. Наоми считает, что члены кибуца ищут выход накопившейся в душах злости на всех и вся, естественно, зависть, на подвернувшийся раздражающий их объект шквал сплетен и злословия. Она видит в этом отрицательное влияние общей нездоровой атмосферы в израильском обществе – в городе, в селе, в кибуцах. И все это, как ужасные следы войны за Независимость.
Агрессивность, нежелание и неумение прощать, узость взглядов, жестокосердие – всё это выражение смятенных, не знающих покоя душ. Поколение страдает от тех или иных эмоциональных нарушений из-за чувства вины за то, что оно принимало участие в изгнании с насиженных мест арабских крестьян. Внутреннее неутихающее беспокойство связано у части населения с унижением арабов и после окончания войны. Деятели искусства, писатели, поэты, художники передают в своих произведениях травмирующие ощущения, которые возникли у них с наступлением мира. По ее мнению, все эти таившиеся в душах эмоции вылились на страницы книг. В альманахе “Диалог воинов” раскрывается эта затаенная горечь и боль.
Израиль читает ей целые лекции о том, что нет более качественного общества истинного равенства, чем общество кибуца. Она же сомневается, ощущая резкое общее моральное падение израильского общества. Признаки падения ценностей ощутимы и в кибуце. И отношение к тому, чье поведение отличается от общего, непримиримее, чем в городе. Члены кибуца видят свое общество, стоящим выше признанных норм, не подсудной общей судебной системе. Элита кибуца вправе судить, кто прав и кто виноват. И тот, кто отклоняется от господствующей в их среде идеологии и не подчиняется общественному мнению в кибуце, виновен и судим. Наоми не принимает товарищеский суд, который придерживается неверного психологического правила, что человек, стремящийся доказать свою невиновность, воспринимается, как лжец. Более того, товарищи не имеют понятия о профессиональном беспристрастном суде. До конца дней она не забудет обвинения, которые выдвигали против нее в кибуце Мишмар Аэмек. Все они были основаны на ложных свидетельствах. Важные члены кибуца просто не могли себе даже представить такого насилия над девушкой.
Израиль произносит перед ней целые проповеди против сомнений в прогрессивности идеи кибуца и ее развитии: “Человек должен остерегаться идеологии! Индивиду просто запрещена идеология, лишающая его свободы. Следует научно изучить изменения в мире в области экономики, политики, общественных отношений в социалистических и капиталистических странах. И, вообще, социализм должен добиваться власти парламентским путем или другими мирными способами. Надо по-новому истолковать термин “диктатура пролетариата”. В отличие от своих политических противников, Израиль не принимает диктаторский режим одной единственной рабочей партии при социализме.
Мировоззрение Израиля, считают они, разрушительно. Требования его ввести в школах кибуцев те же правила, что в государственных школах, отвергнуты общим решением.
“Нет никакой необходимости в общей столовой”, – говорит он, – “это неэкономно! Вовсе не принцип совместного питания превращает нас в равноправных членов общества. Следует создать районную профессиональную промышленную кухню, из которой будут привозить готовую еду во все кибуцы Долины. Так мы сэкономим драгоценное время дежурных смен, отменив их вовсе. И, вообще, общее питание не выполняет главной своей цели, как товарищеская встреча. Садятся на свободные места, а не рядом с теми, с кем бы хотелось пообщаться.
Кто-то иронизирует: “А ты торопишься закончить обед, только, чтобы отдалиться от какого-либо товарища, сидящего рядом”.
Другой замечает: “Все чаще мы вообще едим с чужими людьми”, – вспоминая рабочего из городка Бейт Шеан, совсем недавно репатриировавшегося из Марокко. Он отказался есть бутерброды на скамье со своими товарищами по репатриации, а вошел в столовую, и удобно уселся, не обращая внимания на реплику молодого члена кибуца. “Этот марокканец осмелился войти столовую и сидеть рядом с членами кибуца”.
Израиль же подсел к этому парню, дерзнувшему так высказаться во всеуслышание, и считающему себя будущим лидером.
“Социалисты мы или нет?!” – обратился Израиль к членам кибуца, после того, как рабочий из Бейт Шеана, наплевав на запрет ему и его коллегам купаться в бассейне, чтобы его не загрязнять, напряг тело на секунду до того, как прыгнуть в бассейн с криком: “И я тоже человек, несмотря на то, что марокканец!”
Конфликты между различными движениями кибуцев доходит до абсурда, равного истории Ромео и Джульетты. Девушке из движения “Ашомер Ацаир” запрещено встречаться с парнем из движения Объединенный кибуц, да еще с сыном одного из лидеров этого движения Ицхака Табенкина.
“Даже подумать нельзя, что можно так разрушить жизнь девушки, вступающей во взрослый мир”, – выступил Израиль.
Крики возмущения взорвали общее собрание – “Позор!” “Выгнать ее из кибуца!” “Израиль своими выступлениями разрушает кибуц!” “С таким мировоззрением и ему нет места в нашем движении!”
Они замыкаются в своих стенах. Отдаляются от всех. На них усиливаются нападки на общих собраниях. Писатель Натан Шахам обвиняет: “Израиль, один из редакторов издательства “Сифриат Апоалим”(Библиотека трудящихся), не относится с полной отдачей к своей работе,
