Остановка на Медленном Году (сборник) - Фредерик Пол

Он не видел в этом никакого смысла. И эти финансовые трюки наносили ущерб не одному только Марсу, они наносили чувствительный удар и по порядочным землянам, вроде миссис Гейрун.

Деккер зевнул и попытался выбросить из головы эти немыслимые вопросы. Выключив экран, он забрался в кровать, бросив одежду на пол. Храп отца перестал быть таким хриплым, как прежде, но Деккера все же беспокоил иногда примешивающийся к нему низкий скрежещущий звук, который определенно исходил не от Болдона Де Во. Лежа с открытыми глазами, Деккер размышлял о миссис Гейрун, своей матери — потом, почти погружаясь в сон об обоих родителях, пытался поймать ускользающее воспоминание о том, как это было, когда они жили вместе, до того, как отец отправился в Оорт. Деккер был почти уверен, что его родители были счастливы. Подобный вопрос, похоже, никогда не возникал, но они вели себя как счастливые люди, и мать определенно плакала, когда Болдон Де Во уехал. Так что же случилось?

Его мысли прервал громкий хлопок снаружи. Не одеваясь, Деккер прохромал к окну и выглянул наружу.

Мягкий дождик превратился в настоящую бурю, яростную и полную электрических разрядов. Огромные вспышки ярко-белого света прорезали черное небо, черными силуэтами высвечивая окрестные здания. Отдаленный грохот превратился в резкие раскаты грома, которые катились и скрежетали, и землю неумолимо хлестали потоки дождя. Это был не просто дождь. Ударяясь об окно, некоторые капли отскакивали от стекла, и Деккер вдруг к изумлению своему осознал, что он видит то, что здесь называют «градом».

И все, что он видел из окна, странно поблескивало: улицы, двухсотметровые башни города, ползущая по улице машина — поблескивало потому, что было мокрым.

Чудо! Все мокрое. Мокрое от безрассудно расходуемой воды, воды, падающей с неба. Вода, которая льет незапланированно и сама по себе, может быть даже против чьих-то желаний. Потоки воды, заставляющие все вокруг поблескивать, отражая свет.

Вот в этом, с удивлением думал Деккер, все и дело. Вот каким когда-нибудь станет Марс, когда последняя комета из Оорта принесет окончательное благословение воды и газов на старую планету и вернут ей юность. Значит, любые усилия стоят того. Деккер пообещал себе, что стоят: все жертвы, даже таких людей, как миссис Гейрун; вся боль, как боль его отца; вся работа, как его собственная…

Особенно громкий удар заставил его подпрыгнуть, а в следующее мгновение он увидел в стекле еще одно отражение и обернулся.

Отец стоял, опираясь на спинку кресла, придерживая простыню.

— С тобой все в порядке? — спросил Деккер.

Отец с минуту помолчал, как будто искал ответа, а потом сказал:

— Конечно. Это ты привез меня домой?

Деккер кивнул.

— Тогда хорошо, — сказал отец.

В его голосе не было ни сожаления, что кому-то пришлось нести его домой, и уж конечно не было ни следа извинения. Но это было все, что собирался сказать по данному поводу Болдон Де Во. Молча, старик продолжал смотреть в окно на дождь.

Деккеру вспомнился совет миссис Гейрун.

— Поешь супу?

— Господи, нет. Здесь была старая Гейрун? Мило с ее стороны, но нет.

Это был лучший из возможных шансов для Деккера поговорить с отцом, и ведь у него накопилось немало вопросов. Деккер прочистил горло:

— Отец, — сказал он, начиная с наименее важного, — Уолтер Нгемба пригласил меня приехать на ферму его отца на уик-энд.

Отец с трудом повернулся, чтобы взглянуть на сына.

— Нгемба, — задумчиво повторил он, — Его отцу принадлежит целая плантация, там в Маре?

— Я сказал, что поеду.

Болдон Де Во пожал плечами.

— Почему бы и нет, Деккер. В последнее время ты выглядишь усталым, отдых пойдет тебе на пользу. Во всяком случае семья Нгемба может оказаться тебе полезной.

Деккер вдохнул поглубже и перешел к более важному.

— О тебе сегодня спрашивали в школе.

Отец насторожился.

— Ты рассказывал обо мне?

— Ну, более или менее. Говорили о жизни в Оорте, временных женах и тому подобном… и ну, я хочу кое о чем спросить, — сказал Деккер. — О тебе и ма. Ты так и не вернулся домой после этого несчастного случая, папа. Ты не скучаешь по своей жене?

Отец смотрел на него безо всякого выражения.

— Знаешь, насколько сильно я покалечен?

— Ну… не совсем. Довольно серьезно, я думаю.

— Довольно серьезно, — некоторое время отец молчал, глядя на дождь. — Полагаю, твоей матери не хотелось говорить об этом, — сказал он наконец. — Это был допинг, Дек. Невозможно пришвартовать корректировщик, принимая наркотики, потому произошло столкновение. Знаешь, каково это в корабле-корректировщике? Ты — практически часть корабля. Твой скафандр заполняет все внутреннее пространство целиком, и из скафандра не выбраться, пока не вернешься на корабль. Так что, когда нос корабля смяло, мне смяло ноги и нижнюю часть туловища, и я почти что умер. Ну, я на самом деле умер. К тому времени, когда меня вытащили, у меня уже остановилось сердце, и им чертовски пришлось потрудиться, чтобы меня вытащить. Эта история могла бы стоить мне пенсии, но, похоже, они посчитали, что я итак свое отработал. О, — сказал он, видя ошеломленное выражение на лице сына, — да, Дек, это был я. Это я был тот пилот, который принимал наркотики.

— Но мы же этого не делаем!

Вид у отца внезапно стал очень усталый.

— Нет, не делаем, — согласился он. — Не дома. Я сам никогда до того этого не делал, но в Оорте все иначе. Тебя носит в космосе, пока ты корректируешь курс кометы, иногда неделями, и ты совершенно один. Наркотики принимают многие. И здесь на Земле таких людей немало, и некоторые берут их с собой, куда бы они не отправлялись.

— Но…

Деккер проглотил окончание конкретно этого «но». Он покачал головой — не, в осуждение, не именно в осуждение, а в принципе от жалости и шока. Несколько секунд у него ушло на то, чтобы вспомнить, что собственно он хотел узнать.

— Но ты мог вернуться, сказал он.

— Я так не думал, Дек.

— Потому что ты… ну был смущен, да, это я понимаю. Но разве ты тем не менее не скучал по своей… — Деккеру хотелось сказать «семье», но ему помешала гордость, — жене?

Прежде, чем заговорить, отец с минуту молча глядел на него:

— А на что мне теперь жена?

К пятнице буря совсем улеглась, небо стало безоблачным, а африканское солнце как никогда жарким. На окраине города Уолтера Нгембу ждал частный самолет. На взлетное поле они прибыли на длинном синем лимузине, и пилот притронулся к кепи, когда они взбирались в кабину. Взлетная полоса, с которой они поднялись вверх, располагалась на склоне горы и совсем не походила на взлетную полосу. В сущности, это и не было аэродромом. Просто в скудном кустарнике была вычищена прямая полоса в пару сотен метров длиной, и на ветру без устали метался вымпел — вот и все. Не было даже навеса, который защитил бы ожидающих пассажиров от палящих лучей летнего солнца. Впрочем, ожидающих посадки пассажиров здесь тоже не было. Не было ничего, кроме комковатой, голой и сухой земли. После шумных улиц Найроби, с их толпами человеческих существ это место показалось Деккеру Де Во почти домашним. Даже чуть ли не марсианским.