Город Мечтающих Книг - Вальтер Моэрс

— Гигантский череп, в котором жил Хоггно, вполне мог принадлежать какому-нибудь великану.

— Это был череп зверя. Очень большого зверя, но не великана.

Гомунколосс спустился в шахту, и я полез следом. Шахта привела в большую темную пещеру, где факел отбрасывал лишь маленькое пятно света на пол. Пол был гладким и ровным, возможно, даже отполированным. На меня повеяло запахом антикварных книг, таким сильным, что я словно почувствовал их вкус.

— Где мы? — спросил я. — Тут где-то есть книги?

— Осторожно! — сказал Гомунколосс. — Тому, что я делаю теперь, я научился у книжнецов, когда тайком за ними подглядывал.

— Ты подглядывал за книжнецами? Значит, ты со всеми так поступаешь? А как же неприкосновенность частной жизни?

Гомунколосс усмехнулся.

— Как-то я подбросил на порог Кожаного грота письмо Данцелота ко мне. Так они привели меня в свою Палату чудес. Я знаю пути, которые больше никому не известны.

— Это ты принес письмо Данцелота книжнецам?

— Кто же еще? Сдается, ты его читал?

Я кивнул.

— Похоже, ты так поступаешь со всеми чужими письмами, какие попадают тебе в руки. А как же неприкосновенность частной жизни?

Я было пристыженно понурился, но тут же снова вскинул голову, так как Гомунколосс вдруг подбросил факел в черноту.

В синем свете кувыркающегося факела я увидел, что потолок пещеры невероятно высокий, метров тридцать по меньшей мере. И что по стенам до самого потолка тянутся книжные полки. С одной стороны, в этом не было ничего неожиданного: в катакомбах я видел шкафы и повыше. Однако поражало то, что книги на полках были высотой с ворота сарая.

Ловко поймав факел, Гомунколосс тут же опять его подбросил.

Гигантские книги, стоявшие длинными рядами корешок к корешку, пробудили во мне странное чувство превыше всякого уважения. Для такого состояния у Плачущих теней было выражение «Благореспа», означавшее уважение, граничащее со страхом. В таком состоянии трудно подавить в себе порыв пасть ниц и молить о пощаде.

Гомунколосс снова поймал факел.

— Тут есть книги размером с дом, — сказал он.

— Но конечно, хозяева этих мест давным-давно вымерли, да? — простонал я.

— Да, давным-давно, — согласился Гомунколосс.

Я вздохнул с облегчением: передо мной лишь артефакты вымершей расы гигантов.

— За исключением одного.

— На такой глубине есть что-то живое? — испугался я.

— Да. К сожалению.

— И что же?

— Трудно сказать. Нечто очень большое. Чудище.

— В твоем подвале живет чудище?

— В любом подвале живет чудище.

— Значит, великан и чудище разом? — У меня подкосились ноги.

— Да. Я не знаю, как еще его описать. Оно не только ужасных размеров. Дело обстоит много хуже: я подозреваю, что это каннибал.

Чудище, великан и каннибал. Час от часу не легче. Надеюсь, Гомунколосс просто хочет распалить мое воображение.

— А теперь скажу тебе еще кое-что, но ты, скорее всего, не поверишь, — продолжал Гомунколосс, точно прочел мои мысли. — Этот великан — ученый. Или что-то вроде алхимика. Он читает. Читает все эти исполинские книги, которые ты тут видишь. Он проводит эксперименты в гигантской лаборатории неподалеку отсюда. Трупы своих предков он складировал в гигантской ледяной пещере. Думаю, он потому прожил так долго, что поедал их одного за другим. Их мертвая плоть поддерживает его жизнь.

М-да, как раз такие истории рассказывают в детстве друзьям, когда спускаются с ними в подвал. Наверное, Тень-Король хочет сделать из меня автора в жанре ужасов.

— И хочешь скажу, что я еще думаю? — спросил Гомунколосс.

— Жду не дождусь.

Заговорщицки ко мне наклонившись, Гомунколосс понизил голос до хриплого шепота:

— Я думаю, что этот великан не в себе! Больной на голову! — Он покрутил пальцем у виска. — Хотя головы-то у него нет.

— Нет головы?

— Никакой. Во всяком случае того, что мы бы так назвали. И рта у него, по сути, нет, но однажды я видел, как он пожирает труп. И поверь мне, это самое неаппетитное, что я когда-либо…

— Да перестань же! — воскликнул я. — Тебе меня не напугать. Скажи наконец что мы тут ищем?

— Я же тебе объяснил. Мы хотим разгадать тайну замка Тенерох. Последнюю загадку катакомб.

— Никакого чудища тут нет. Ты просто хочешь меня испытать.

— Ну, если ты такой бесстрашный, иди впереди.

— Вот и пойду.

— Вот и пойди.

Пройдя мимо Тень-Короля, я сделал несколько нерешительных шагов в темноту.

— Ты, наверное, тоже не в себе, раз без нужды лезешь во владения опасного чудища, — сказал я.

— Я-то ничего такого не делаю, — отозвался Гомунколосс. — Это ты туда лезешь.

— Ты о чем? — переспросил я и обернулся. Но он уже исчез. Только факел с медузосветом лежал на полу.

Динозаврий пот

Мне это напомнило глупые детские игры. В Драконгоре мы заводили малышей в жуткие темные пещеры, а после убегали. Нам казалось ужасно смешным оставлять их, беспомощно плачущих, искать дорогу назад, пока мы сами надрывали животики от смеха в укромном месте. Мне тогда было лет тридцать-сорок — совсем мальчишка. Вот и у Тень-Короля такие же детские шуточки.

— Гомунколосс! — позвал я. — Хватит дурачиться!

Никакого ответа.

Я подобрал факел.

— Гомунколосс! — окликнул я снова.

— Колосс… лосс… лосс… осс… осс… — ответило эхо.

Разумеется, шутник притаился где-то в темноте. А вот не доставлю ему удовольствия, ничем не покажу ни страха, ни слабости! Повыше подняв факел, я просто двинулся дальше по гигантской библиотеке. Пусть себе крадется следом, если уж ему это так нравится.

Голубой свет факела придавал исполинским книгам что-то театральное — ни дать ни взять кулиса к пьесе-сказке про злого великана. Судя по запаху, им тысячи лет. Странно, что они еще не рассыпались в пыль. Вероятно, создавший их народ знал особый способ консервировать бумагу. Если вообще страницы этих книг из бумаги, а не из металла или шкуры какого-нибудь древнего зверя. Вокруг я видел лишь основательные, зачастую шелушащиеся корешки, украшенные маленькими бугорками — может, это тоже разновидность письма? Но если так, о чем рассказывают эти истории? Или это научные труды, сумасбродная алхимия великанов? Понадобилась бы дюжина крепких молодцов, чтобы снять с полки хотя бы одну книгу и проверить.

На нижней полке одного шкафа лежал металлический прибор, который я принял за циркуль, правда, был он с тремя остриями и размером вдове больше меня. Изготовлен он был из серебра, которое почти совершенно почернело, а болт и острия — из латуни. На металле я увидел гравировку неведомыми символами. Может, это единицы длины? И какими же мерами считает великан? Такой археологической находкой я произвел бы сенсацию в Книгороде, но понадобилась бы подвода, чтобы вообще сдвинуть циркуль с места.