Клинок Тишалла - Мэтью Стовер

Хэри покачал головой, ощущая во рту привкус стали и горького пепла.

– Если бы я мог отправить ей весточку… Она может справиться с чем угодно, если будет к этому готова. – Он безнадежно развел руками. – Но Студия и тут меня обошла, зуб даю.

Он уже пробовал поражение на вкус. Слишком много ударов с разных сторон. Он уже проиграл.

Она умрет.

Стоя у капсулы фримода: «Если ты опять вляпаешься в неприятности, я не смогу тебя вытащить».

Как он дошел до такого? Почему чувствует себя беспомощным и виноватым?

В голове билась боль. Хэри прижал кулаки к вискам и зажмурился. Череп словно стискивала все туже стальная лента, и в любой миг кость могла треснуть, выплеснув мозги сквозь глазницы.

– Я сделаю что смогу, но вначале, – Тан’элКот обвел рукой решетку теней, павшую на обесточенную Кунсткамеру, – мне придется найти себе место для житья. Аккумуляторы в этих ваших упряжках имеют свой предел. Амплитудный распад, как ты многократно напоминал мне, – крайне неприятная смерть.

– Куда ты подашься?

Тан’элКот пожал плечами.

– Мои скульптуры имеют успех среди праздножителей. Некоторые держат ПН-сейфы, вроде того, что ты поддерживаешь в Эбби, только побольше, для хранения предметов, доставленных на Землю актерами. Я уверен, что любой из них согласится приютить меня, покуда эта, – еще один взмах рукой, – ситуация не разрешится.

Он повернулся к двери.

– Осталось лишь забрать сменную упряжь, и я ухожу.

Он распахнул дверь – и по всей Кунсткамере разом вспыхнули огни.

Хэри подскочил, словно рядом с ним ударила молния. Фигура Пэллес Рил над головой пламенела, словно ядерная горелка, и эрзац-сила эрзац-Ма’элКота огненной струей соединила их тела. Хэри стискивал зубы, покуда сердце не забилось ровно.

– Похоже, тебе не придется никуда переезжать, – проговорил он.

– Не будь идиотом, – бросил Тан’элКот, скрываясь за дверью.

Хэри шагнул за ним.

– Если включилось электричество…

Тан’элКот стоял у стола спиной к гостю.

– Ты же до сих пор на ногах, – напомнил он со жгучим презрением.

– М-да. – Хэри задумчиво нахмурился, отойдя от двери. – Бред какой-то.

Генератор поля, создающего нормальные для Поднебесья законы физики, был напрямую подключен к распределительному щиту Студии, а тот получал энергию от трансферного насоса. Электричество не могло вернуться при отключенном поле.

Собственно говоря, непонятно было, почему электричество вообще отключилось. Был ведь резервный генератор, а если и тот вышел бы из строя, Кунсткамера автоматически подключилась бы к городской электросети – собранная в ней коллекция была уникальна, а многие экспонаты чертовски быстро выпадут из амплитуды и растворятся, если не подключить поле заново. Если бы Хэри так не отвлекли события прошедшего дня, он сразу понял бы: отключить электричество можно было только ради одной цели – вырубить ПН-поле.

Но зачем? Это паранойя начинается или дело попахивает саботажем? «Не в том вопрос, параноик ли я, – подумал он, – а в том, насколько я параноик».

Теперь свет есть, а поля как не было, так и нет…

– Что это за хрень?

Хэри хмуро уставился в пол.

Кроссовки Тан’элКота оставили на ковре, покрывавшем его гостиную, отчетливо видимые следы – темные пятна там, где подошвы потревожили тонкую серебристую пыль, рассыпанную по полу и мебели, словно распыленный небрежным дезинсектором пестицид.

– Что за гадская пыль? – поинтересовался Хэри у спины Тан’элКота. – Ты теперь из мрамора ваяешь?

– Угу, – рассеянно подтвердил великан, перелистывая архаичную записную книжку из бумажных листов в переплете, которую вытащил из стола. – Но это не мраморная пыль – мой пневматический резец отсасывает ее и выводит на улицу. Вдыхание мраморной пыли приводит к различным повреждениям легких, равно как к системным расстройствам. Невзирая на отсос, во время работы я пользуюсь дыхательным аппаратом. А, вот он! – удовлетворенно прибавил он, придерживая нужную страницу пальцем размером с сардельку. – Ренци Дойл. У него хранится несколько моих работ, и он многократно приглашал меня к себе на Кауаи. И – что самое главное – он не поклонник Студии.

Хэри кивнул не менее рассеянно. Он знал про праздножителя Дойла – его покойная тетушка много лет была патроном Шенны. Ренци Дойл относился к числу людей, которых Хэри недолюбливал более остальных: нарушив явно прописанную в завещании волю тетки, он ликвидировал патронат Шенны.

Но сейчас Хэри что-то отвлекало: не до конца сформировавшаяся, еще туманная мысль, смутная и невнятная – мозг отвык от подобной нагрузки.

– Мм-м, Тан’элКот… – неуверенно начал Хэри.

«Зачем кому-то подключать электричество, а не ПН-поле?»

Для того, чтобы воспользоваться приборами, требующими для работы электричество и земные законы физики. Электронными приборами. Вроде терминала.

– Тан’элКот, – проговорил Хэри. – Не звони.

– Не смеши. Разве у меня есть выбор?

В ПН-поле никакая электроника не действует – даже встроенные в папиллярный замок чипы распознавания голоса.

– Я тебе говорю, – повторил Хэри увереннее и резче, – не звони. Послушай меня.

Он шагнул к бывшему императору, словно намеревался оттащить великана от стола силой.

Чипы распознавания голоса служат не только в замках или ограничителях доступа к терминалам сети. С их помощью можно активировать почти любое устройство…

– Ерунда, – заявил бывший император, нажимая клавишу микрофона рядом с рупором.

…например, детонатор.

– Не на..

– Ирида, подключить связь, – продолжал Тан’элКот. – Выпо…

Остаток слова потонул в чудовищном грохоте.

7

Взрывной волной Тан’элКота швырнуло на Хэри, и оба распластались на полу, словно сбитые грузовиком. Должно быть, Хэри на пару секунд потерял сознание. Очнулся он на четвереньках. Потряс головой: в ушах неумолчно бился грохот, заглушая тоненькое певучее зудение, от которого ныли челюсти. Густой серый дым обжигал глотку химической вонью, вышибая из легких мучительный кашель. На месте прекрасного стола полыхал костер по колено высотой – пропитанное маслами и политурой дерево чадило нещадно, но не это пугало Хэри.

А то, как в гостиной было светло.

Электрически-белый свет резал глаза, он становился все ярче и ярче, пока Хэри не начало казаться, что в зрачки ему забили по гвоздю. И с ним пришел жар: палящее дыхание, словно прожектор бьет в лицо.

Горела вся квартира.

Полыхал даже каменный пол: расползающиеся по нему кольца белого пламени сыпали искрами до самого потолка. В центре каждого колечка дымилась щепка: разбросанные повсюду взрывом горящие обломки столешницы. Шипящие круги искристого пламени расползались медленно, словно рябь по луже патоки, но камень внутри них сиял ало-белым, словно выходящий из домны шлак.