Клан - Александр Прозоров

— Потому, что они не сдались, Ангел! — огрызнулся фюрер. — Попробовал бы сам. Они остались без помощи, без еды, под снарядами и бомбами — что может быть больше? Это невозможно вынести! Они обязаны были сдаться!

— Но они не сдались. Ты должен был окончить войну до конца лета, пока пентаграмма не имеет силы…

— Должен, должен, должен… Почему все я?! Решение о войне с русскими принимал Круг! Почему они до сих пор не сдались? Мы били их вдвое сильнее и в несколько раз дольше, чем самых сильных вояк Европы. Почему же они сражаются до сих пор?! Ну, где вы все теперь? Почему я не вижу никого?

— Вот на это я могу тебе ответить, мой фюрер, — кивнул группенфюрер, вытягивая хлыст из-за голенища сапога. — Понимаешь, Легионер, ни одна тайна не может храниться вечно. Прошло полтора года, как Изекиль сделал нам один очень важный подарок. Но теперь русские разгадали нашу общую тайну. Позавчера, двадцатого декабря, они со всеми почестями вернули Железного Хромца в усыпальницу. Проклятия Такгута больше не существует. Отныне могиле Перворожденного противостоит только твое Копье Судьбы. Ваши силы уравнялись, и магия более не способна влиять на ход войны. Все будут решать только солдаты. Доблесть против доблести, отвага против отваги, умение против умения. И мне кажется, что ты больше не увидишь своего личного астролога. Он уже успел предугадать исход битвы.[61]

— Ты на что намекаешь, Ангел?

— Пока ни на что. Я не убегаю. Мне интересно понаблюдать за этой битвой. Скорее всего, ничего подобного я не увижу больше никогда.

* * *

Словно эхом этих слов, спустя несколько часов севернее и южнее Сталинграда ударили залпы реактивных минометов, расчищая дорогу наступлению, которое вскоре сварило в «котле» треть миллиона немецких солдат. Потом была Житомирско-Бердичевская операция, в ходе которой Первый украинский фронт на двести километров отбросил части вермахта, уничтожив семьдесят две с половиной тысячи врагов при собственных потерях в двадцать три тысячи сто шестьдесят три человека. Потом началась Корсунь-Шевченковская операция, истребившая пятьдесят пять тысяч гитлеровцев при потерях Красной Армии в двадцать четыре тысячи двести восемьдесят шесть жизней. Молох войны покатился на запад, и теперь он перемалывал уже не русских, а немецких солдат. Сила против силы, доблесть против доблести, отвага против отваги…

* * * Санкт-Петербург, проспект Культуры, 24 сентября 1995 года. 03:05

Истосковавшаяся по мужской ласке женщина оказалась просто ненасытной, и Пустынник смог подняться из постели только под утро, когда Таня не столько заснула, сколько потеряла сознание от нескольких оргазмов подряд. Зато и блаженством она взрывалась с такой силой, что могла бы стать правительницей мира, сумей использовать эту энергию хладнокровно и целенаправленно. Увы, хладнокровие и эмоциональные взрывы — понятия несовместимые, и большая часть ее сил ушла колдуну. Пустынник чувствовал себя бодрым и могучим как никогда. В таком состоянии он смог бы обходиться без донора как минимум месяц, а ведь Танечка еще не растеряла и сотой части своей радости от встречи с любящим человеком, который сразу согласился разделить ее судьбу.

Да, конечно, поиски хорошего донора доставляют немало хлопот. Однако и отзываются они куда большей эффективностью, нежели кропотливый сбор по капельке с сотен случайных людей. Опять же, и удовольствия от ночи со страстной женщиной получаешь гораздо больше, чем от унылых, серых лиц, с которыми приходится встречаться день за днем. Что касается мертвяков с их пыточными камерами и высасыванием энергии страха пополам с болью — то они вообще редко протягивают больше пары столетий, рано или поздно попадаясь под осиновый кол внимательного смертного.

Маг принял душ, очень долго и с наслаждением поливая себя чуть теплыми струями воды, потом вышел в кухню, погладил хрустальный шарик, мирно лежащий на холодильнике.

— Ну, отзовись, Испанец. Покажи, где ты есть, как справился с моим приказом?

Увидев вместо мертвеца пляшущие языки пламени, Пустынник почему-то ничуть не удивился, немного отстранился и, глядя через головы людей, прислушался к их разговору.

— Как ты думаешь, следов не осталось? — поинтересовался молодой знахарь.

— Если какие кости и не прогорели, — зевнула девушка, — то связать их с нами наверняка не сможет никто. Нужно прикопать угли песком, а после зимы все концы точно окажутся обрублены. — Она зевнула снова. — Ты знаешь, давай не будем забирать сегодня твой мотоцикл? Отвезешь меня домой, немного отдохнем, я переоденусь, приведу себя в порядок, а часам к одиннадцати отвезешь меня в магазин.

— Завтра же воскресенье!

— Вот именно, — кивнула она. — Самый доходный для моего бизнеса день. В будни все на работе заняты, а в воскресенье отдыхают, тратят деньги, выбирают подарки. Может появиться какой-нибудь новый богатый клиент. Нужно быть на работе. Попытаюсь там прикорнуть, если получится.

— Смотри. Может, все-таки возьмешь выходной?

— Только после воскресенья, Леша. Давай, туши, закапывай и поехали. А то я сейчас прямо в костер от усталости свалюсь…

Взмахом руки Пустынник разорвал контакт, покачал головой:

— Надо же, опять уцелел мальчишка. Ну да ладно. Завтра в одиннадцать — значит, завтра.

* * * Санкт-Петербург, улица Рубинштейна, 24 сентября 1995 года. 10:55

Пронзительно-красная «Тойота» остановилась напротив магазина. Леночка вышла первой, подождала, пока Алексей закроет машину, потом они вместе зашли в дом. В ту же минуту распахнулась дверца стоящей напротив «восьмерки».

Пустынник пересек улицу, остановился на тротуаре перед дверью с табличкой: «Простите, у нас закрыто», сомкнул веки, подняв лицо к небу, и позволил своему сознанию выплеснуться в стороны, расшириться на десятки метров, затечь в парадные и подвалы, просочиться в квартиры и на чердаки. После чего он начал тупо и однообразно повторять одну и ту же мысль:

«Это на улице. Это перед антикварным магазином, это здесь, перед магазином. Это на улице…»

Спустя минуту хлопнули двери в ближнем дворе. Еще через одну — люди стали выходить из дворов напротив, из домов рядом с магазином. Пенсионеры и подростки, мужья с женами, бомжи и зажиточные горожане — все останавливались перед антикварной лавкой, не совсем зная, зачем, но чувствуя внутри себя: «Это здесь. Что-то очень важное, хотя еще и непонятное. Все сюда пришли — значит, и мне стоит постоять».

За стеклом появилась девушка лет двадцати, окинула собравшуюся толпу удивленным взглядом, но перевернула табличку надписью «Открыто» наружу. Пустынник сделал глубокий вздох, снова сосредотачиваясь, толкнул створку, отозвавшуюся мелодичным звоном колокольчика, и вошел в магазин.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});