Раса - Андрей Стригин

— Вроде, как ты споткнулся, — усмехаюсь я.

— Ладно, иди, голубчик, — говорит он Семёну, но близко к нему не подходит. Дверь с грохотом захлопывается, брякает навес на петли. Я остаюсь один, несколько успокоенный, но беспокойство конечно есть.

Толпа Семёна встречает громогласным рёвом. Затем шум стихает, догадываюсь, мой друг вышел на исходную позицию. Раздаётся смех, видно происходит нечто неординарное. Догадываюсь, первое препятствие Семён проходит. Затем, публика ревёт так, что вибрирует дверь. Спустя секунду, гул удивления

прокатывается в толпе, затем аплодисменты и свист. Семён их удивляет. Интересно, на каком он этапе?

Рёв медведя угрожающий и страшный. Очевидно, выпустили зверя. Происходит нечто необъяснимое. Медведь яростно ревёт, но в ярости нечто обречённое. Затем, яростный рёв сменяют визгливые нотки, и … возникает тишина, даже слышу жужжание пчёлки. Словно лавина нарастает восторженный ропот и, … взрывается аплодисментами.

Наконец, долгожданный миг, на площадку башни выходит Семён. Он, как бог, мышцы, рельефно вздуты. Тело блестит от пота, улыбается, смотрит в мою сторону.

С полчаса меня не тревожат, словно забыли, но, вот, знакомо откидываются засовы, дверь настежь открывается, мой старый знакомый бледный, не улыбается, посматривает на меня с суеверным ужасом:- Непонятки какие-то, твой приятель медведя разорвал голыми руками. Кто вы такие?

Презрительно улыбаюсь, нам уже задавали такой вопрос:- Люди, — говорю я.

Мужик со шрамом, почтительно, жестом, приглашает выйти, ко мне подходить боится.

Вот и до меня дошла очередь. Подхожу к мостку, мужики с верёвками напрягаются. Делаю вид, вроде как не решается шагнуть, медлю, то подойду, то отступлю. С трибун слышатся смешки. Мужики с верёвками, так же посмеиваются. Сзади свистят копья, вонзаются совсем рядом, меня поторапливают.

Внезапно для всех, срываюсь с места, это становится такой неожиданностью для мужиков, что не успевают раскачать мостик. Под хохот на трибунах, я, словно пролетаю над трухлявыми перекладинам. Прохожу первый этап, самый простой, разминочный. Но дальше меня ждёт другое испытание. Крутящиеся шестерни, скользкие от крови. Они движутся в разных направлениях, работают как несколько мясорубок. Обойти их невозможно, единственный путь, прыгнуть на вращающиеся зубчатые колёса и, в момент сцепления с другой парой, перепрыгнуть на другое. И, так далее. Ошибёшься в выборе, и измельчат — как мясной фарш. Сосредотачиваюсь, прыгаю, цепляюсь за скользкие зубцы, моментально оказываюсь у точки сцепления с другой парой. Едва успеваю выдернуть пальцы, отлетаю на другую шестерёнки. Зубцы прихватывают кожу на плече, с разворота, ухожу выше, над головой хрустят мощные зубья, чудом выворачиваюсь.

Рёва толпы не слышу, сосредоточен, как никогда в жизни, летаю с одной пары на другую. Кое-где, на теле брызжет кровь, но боли не чувствую, в глазах крутятся страшные зубцы, их лязганье, оглушает.

Оказавшись в верхней точке, отталкиваюсь ногами, пролетаю над шестернями, внизу обрыв с кольями, сиротливо болтается верёвка, с узлом в конце. Изгибаюсь, успеваю её обхватить, ладони скользят, срываюсь, невероятным усилием цепляюсь за узел. Краем глаза, вижу, на верху, срабатывает блок, сейчас верёвка, вместе со мной, рухнет на остро заточенные колья. Создаю амплитуду тела, отпускаю руки, вовремя, перелетаю на очередной мосток, а верёвка падает вниз, путается в смертельном частоколе.

Но, перевести дух не успеваю, мостик приходит в движение, впереди вспыхивает завеса из огня. Несусь прямо в него. Времени на раздумье нет, выпрыгиваю. Падаю на земле, высота приличная, ноги точно сломаю, но, бог милует. Приземляюсь удачно, гашу падение резким кувырком. Встаю. Я цел! Оглядываюсь, впереди лабиринт. Сзади, с лязганьем, открывается клетка. Тяжёлое мурлыканье, переходит в раздражённый кашель. Матёрый смилодон разъярён до придела, в глазах жёлтый огонь. Мимолётом мелькает мысль, какой он великолепный.

Зверь с ходу бросается на меня. Бегу в лабиринт. Там много узостей. Саблезубый тигр с трудом протискивается, но всё, же настигает меня. Открывает пасть. О, какие у него клыки! Успеваю заскочить в другое ответвление, бегу вперёд. Тупик! Бросаюсь назад, смилодон протискивается сквозь узкий ход, обдаёт острым, звериным запахом. На счастье, есть ещё одно ответвление. Влетаю в него. Сзади разъярённо кашляет голодный зверь. Ускользаю в другой лаз, виртуозно поднырнув под страшной лапой. Вновь тупик. Упираюсь плечами об одну стену, ногами, о другую поверхность. Перебираю ногами, медленно поднимаюсь вверх. Саблезубый тигр продирается сквозь очередную узость и, вновь рядом, прыгает, но я успеваю выскочить наверх лабиринта. Стою на стене, внизу бушует дикая кошка. Но я, для неё не досягаем. Толпа аплодирует, подбадривает. Бегу по стене. На пути, последнее испытание — пол испытания. Семён облегчил мне это этап. На площадке лежит мёртвая туша гигантского медведя. С боку, в воде, крутятся подводные шестерёнки, создавая множество маленьких водоворотов. Бассейн почти красный от крови, мелькают куски человеческих тел. Прыгаю на площадку. Перевожу дух, зверь мёртв и нет надобности, нырять в водоём. Совсем рядом вход в башню. Но не ту-то было, свистят копья, вгрызаются в опасной близости, меня теснят к бассейну. Хватаю одно из них, отбиваюсь. Разъярённо кричат копьеметатели. Но, я, уверенно покидаю последнее испытание и вот уже в башне. Бегу наверх и оказываюсь в объятиях друга. Под ликующие крики толпы, подходим к окну. Мы, как знаменитые артисты, в пору, кланяться публике. Смотрю в толпу, горечь и ненависть заполняет сердце. Но, мы свободны! Свободны? Слышится шум, по лестнице бегут вооружённые люди.

— Не держат слово, — кривлюсь в усмешке. Ищем, чем обороняться. Находим пару досок. На площадку врываются копьеносцы, окружают, направляют на нас острые жала.

Появляется Борис Эдуардович. Смотрит на нас, в глазах страх:- Я не позволю вам выбраться из башни.

— А как же ваш закон, отпускать пленников, если они пройдут Полосу препятствия? — насмешливо говорю я, цепче обхватываю доску.

— Нарушу, — зло говорит он.

Неожиданно возникает суета, копьеносцы расступаются, появляется Росомаха, в окружении суровых воинов, со смертоносными мечами:- Что у нас здесь? — мягко, почти ласково говорит он.

— Так, это, рабы бунтуют, — заикается Борис Эдуардович.

— Рабы? — искренне удивляется Росомаха. — Где они?

— Эти, — трясущимся пальцем указывает на нас.

— Я вижу здесь свободных людей и, прав у них больше, чем у тебя. А ты, я не запамятовал, вроде как, закон нарушил?

Борис Эдуардович сникает, если пустит лужу под себя, не удивлюсь.

— В кандалы его, — тихо говорит Росомаха, — готовьте его, к следующему этапу на Полосе препятствия.

— За, что?! — бросается в ноги Борис Эдуардович, но его бесцеремонно оттаскивают. Для всех, он перестаёт существовать — он раб.

Росомаха смотрит на меня, едва склоняет голову в поклоне. Чуть заметная улыбка трогает губы, разворачивается, и они быстро уходят.

Глава 39

Первым делом, нам возвращают оружие. Семён бросается к топору как к любимой женщине. Воистину, он стал настоящим мужчиной.

Мой бывший соперник, со стальным взглядом, с сожалением передаёт меч. Испытываю не меньшую радость, что и Семён.

Итак, можно сказать, у нас руки развязаны. Всюду встречают с восхищением, мужики зазывают на бражку, бабы — на кой чего. Но, нам не до них, идём к дому Машки. У неё наши дети.

В посёлке все друг друга знают, дом указывают быстро. Входим во двор. Что это?! На цепи сидит Игорь, рядом, уткнулся в его ладони, волчонок. Мальчик видит нас, вскакивает, цепь гремит, бросается к нам. Семён взревел как медведь арктодус, рвёт цепи, целует мальчика.

За спиной слышится характерный звук меча, доставаемого из ножен:- Кто такие? — слышится неприязненный голос. Семён медленно оборачивается, он страшен. Удобней перехватывает рукоятку топора, мгновенье, и у того голова соскочит с шеи. Бросаюсь к другу:- Не смей, ребёнка травмируешь!

— Второй раз, спрашивать не буду, — отступает к двери бородатый, мускулистый верзила.

— Он мой сын! — рычит Семён.

— Он зверь, у него клыки, — словно выплёвывает мужик.

— Это ты, зверь, — у Семёна кровью наливаются глаза.

Игорь виснет у него на шее:- Папа, забери меня отсюда!

— Где Светочка, сынок? — мягко спрашивает Семён.

— Её здесь нет. Она, с тёткой, в соседнем доме. У них там, подсобные помещения. Свинок выращивают.

— Игорь! — подзываю его к себе, — пойдём со двора. Папе необходимо поговорить.

Игорь долго, с ненавистью смотрит на своего мучителя. Тот, от его взгляда ёжится, перекидывает меч с одной руки в другую. Ловко получается. Но, я знаю, он, почти покойник.

Уходим. Игорь всё поглядывает из-за плеча на отца. Завожу за дом, садимся на лавочку, у дикой сирени. Ждём.