Рожденная Штормом - Райчел Мид

Вот это была жизнь. Мир в котором я выросла, и к которому всегда стремилась вернуться, если находилась вдали. Эти видения горели перед моим мысленным взором, настолько реальные, что казалось протяни руку и сможешь их потрогать.

Земля подо мной задрожала. Вздрогнув, я выдернула руку из почвы, но дрожь не прекратилась. Земля застонала, и прямо на глазах стала перемещаться и свиваться. Я расслышала слабые возгласы стражи, а рядом со мной Шайя нашептывала что-то напоминающее молитву. Деревья в лесу позади меня растаяли, погружаясь в почву из которой произросли. Зеленая трава на которой был бой, исчезла, сменившись каменистым песком. Секунду спустя, из этого места появились низкие кустарники, на ряду с мелкими приземистыми цветочками. Чолла (опунция). Агава. Земля далеко позади крепости взвилась вверх, формируясь в острые скалы и плоскогорья, как в предгорьях горных цепей. На этих склонах очагами вырастали тонкие сосны. Влажность в воздухе снизилась, а температура подскочила. Под конец появились кактусы, выскакивая из под земли повсюду, и уже цветущие. Цветов на них было неправдоподобно много. В Аризоне такого изобилия не встретишь, но вот они передо мной, в буйстве красок, выделяющихся даже в тусклом свете приближающегося рассвета. Сагуаросы выскочили по соседству с цветущими кактусами, и за доли секунды достигли размеров взрослых растений, которым для того, чтобы вырасти на такую высоту требовались сотни лет.

Земля стала затихать, кроме небольшого местечка вблизи от меня. Это место тряслось, словно под ним что-то пыталось вырваться наружу. Я отползла подальше, чтобы оно не проткнуло меня. Через мгновение из земли выросло дерево, устремляясь ввысь с невероятной скоростью, оно протянулось в воздух на порядка двадцати пяти футов вверх. Усеянное темно-серыми шипами, очень ветвистое, оно стало покрываться мелкими фиолетовыми цветочками, превращая дерево в цветастое облачко.

Затем все замерло. У меня отпала челюсть. Вокруг стояло лето Тусона. Только здесь было даже лучше. Своего рода лето, о котором все время мечтаешь, но редко застаешь.

Все мы пораженно застыли, оглядываясь вокруг и ожидая, что же еще вырастет. Невозмутимыми, казалось, оставались только Дориан с Волуцианом.

— Как называется это дерево? — спросил Дориан тихо, устремив свой взгляд на цветущую колючую крону.

Я сглотнула.

— Это… это дерево-дым.[39]

У мамы растет парочка таких на заднем дворе.

— Дерево-дым, — повторил Дориан восхищенно. Я уставилась на него, все еще пребывая в шоке.

— Скажи мне что… что только что произошло, — попросила я. До меня донесся аромат мескитового дерева, как легкий бриз, пьянящий и сладкий.

— Он отдал тебе королевство, — произнес чистый, высокий женский голос. — Ты украла то, что по праву должно было принадлежать мне.

Невдалеке от нашего сборища стояла Жасмин Дэлани собственной персоной.

В тусклом предрассветном свете она напоминала приведение. Длинные светло-рыжеватые волосы были распущены, синее платье обтягивало ее тонкую фигурку. Поразительные, огромные серые глаза казались в сумраке черными. Рядом с ней стоял Финн.

Я с трудом поднялась на ноги. Дориан тоже поднялся, но сделал это более неуклюже. Он предупреждающе тронул меня за руку.

— Будь осторожна.

Кажется что-то шло не так, но я пока не была в этом уверена.

— Жасмин… — глуповато начала я. — Мы пришли забрать тебя домой.

Ее губы сжались в тонкую линию, вроде не улыбка, но и не гримаса.

— Я уже дома. После всего этого времени, проведенного среди людей, я наконец-то там, где и должна быть.

— Ты не понимаешь о чем говоришь. Я знаю, ты думаешь, будто хочешь быть здесь, но ты заблуждаешься. Ты должна вернуться домой.

— Нет, Евгения. Я говорю то, что и тебе бы следовало говорить всю жизнь. Я признала свои права по рождению и пришла за ними. А ты…

Она яростно замотала головой, ее слова были пропитаны гневом. Интенсивность ее ненависти, до абсурда не сочеталась с ее юным возрастом, тонким голосочком и выбором слов «права по рождению». Слишком долго она прожила в обществе джентри. — Ты здесь стала даже круче, чем рок-звезда. Ты могла бы купаться в славе, но ты отвергаешь это. Ты только и делаешь, что ноешь и стонешь, словно тебе живется тяжелее всех на свете. Я то знаю, что это чушь, но все тут клюнули на это, даже Эсон.

Я слышала в ее голосе слезы, и у меня невольно появился ком в горле. Не потому, что мне было жаль ее, а потому, что я знала с беспощадной уверенностью, что она собирается сказать дальше.

— Он думал, что раз ты старшая, и у тебя есть все эти показушные воинские замашки, то значит именно ты станешь матерью наследника, а не я. Он собирался избавится от меня, даже не смотря на мою преданность. А ведь я была предана ему еще до того, как он забрал меня сюда. Но он бы наплевал на меня. Он был готов мгновенно бросить меня ради тебя.

Я на секунду прикрыла глаза, пытаясь отгородиться от ее сверлящего взгляда. От этих огромных серых глаз, серых как небо в пасмурный день. В точности как мои были цвета фиолетовых облаков в надвигающейся буре. Мне вспомнились слова Уилла об их с Жасмин детстве: «Наш отец постоянно разъезжал по каким-то командировкам. И мама в его отсутствие, прыгала из койки в койку». Их мама и впрямь спала с кем попало — с джентри, например, с Королем Шторма… Теперь я поняла причину, по которой Жасмин так напоминает мне меня саму.

— Жасмин… пожалуйста. Еще не поздно во всем разобраться…

— Нет. Я так устала от тебя, Евгения. Ты худшая сестра на свете, и ты не станешь той, кто родит наследника Тиригана и начнет завоевание. Это буду Я!

Я перевела взгляд на худощавую фигуру сбоку от нее.

— Финн…?

Он пожал плечами, также бодренько как и всегда.

— Прости, Одиллия. Я дал тебе шанс. Это я раскрыл твое имя, надеясь, что ты узнаешь о своем происхождении и займешь здесь достойное место. Думаешь я мечтаю быть шаманской шестеркой? Я выбрал тебя, так как думал, что ты займешь подобающее тебе место. А ты все провалила, пришлось придумать что-нибудь еще.

Шок от его слов сменился яростью. Финн предал нас. Это он сообщил Эсону, что мы идем. С самого начала он пытался подтасовать события, еще когда пытался отделить от меня Дориана.

Прежде чем я, или кто-либо еще, что-то понял, я шагнула к своему оружию, отобранному стражником. Через мгновение я держала в руке жезл. Коснувшись врат Персефоны, я произнесла слова изгнания. Челюсть Финна изумленно отпала, но он был таким слабым духом, никогда и не пытавшимся быть чем-то большим, чем шестерка, что его сопротивление стало весьма жалким зрелищем. Моя воля прошла через жезл, проталкивая Финна сквозь созданный мною проход. Секунду спустя он исчез, отправившись в Царство Мертвых.