Вечный огонь - Георгий Холостяков

Больше всего достается мотоботам. Некоторые возвращаются черные от копоти, с обгорелыми бортами, с большими и малыми пробоинами, едва держась на плаву. Про другие узнаем, что в обратный рейс старморнач Малой земли их не пустил слишком повреждены, чтобы дотянуть. В дни горячих боев на плацдарме матросы с таких ботов шли в морскую пехоту и, пока их затребуют назад, успевали там отличиться, а то и сложить головы.

Возвращающиеся в Геленджик суда ожидают у пристани санитарные машины. Негромкая команда: Принять раненых! - и с причала на палубы привычно прыгают девушки в краснофлотских форменках и беретах. Кого берут на носилки, кому подставят плечо. Сколько бойцов прошло уже через их руки - и здесь, и на новороссийских причалах, где иной раз приходилось привязывать себя к носилкам, чтобы не вырвал их бешеный зимний норд-ост.

Машины с ранеными уходят под гору, к военно-морскому госпиталю. Он остается, если не считать эвакогоспиталя на Малой земле, самым близким к переднему краю на левом фланге фронта. Поэтому кроме моряков туда отправляют многих армейцев. Бывает, что неотложные операции производятся одновременно на десяти столах.

Возрастает нагрузка и у другой лечебницы, куда поступают поврежденные суда. И срочность операций там не меньшая - в базе на счету каждый сейнер и мотобот. Чтобы не терять ни часу, бригады ремонтников встречают суда вместе с санитарными машинами.

За зиму удалось вновь хорошо укомплектовать судоремонтную роту инженера Анатолия Даниловича Баришпольца. В ней триста специалистов, работавших на заводах Николаева, Одессы, Херсона или во флотских мастерских. С таким составом развернуться можно.

Мотоботы, получившие пробоины, подхватывает сооруженный своими силами подъемник, и на берегу производятся любые корпусные работы. Тут же выпрямляют погнувшиеся от ударов о камни гребные валы мотоботов, заменяют новыми (изготовленными в своем литейном цехе!) сломанные винты. Имевшийся в бухте самолетный спуск - для сталкивания на воду легких МБР-2 - стал ремонтной площадкой, где сторожевым катерам меняют разбитую обшивку, заново делают форштевни. Срок выполнения почти всех заданий определяется словом немедленно. В работах участвуют, конечно, и судовые команды. Многие суда возвращаются в строй за один день и вечером опять принимают боевой груз.

Моряки любят, когда проводить их в очередной рейс приходит концертная бригада главного старшины Евгения Сущенко, который до войны был артистом Государственного симфонического оркестра СССР. Бригада эта, сколоченная стараниями Ивана Григорьевича Бороденко, прочно заняла свое особое место в боевом расчете нашей военно-морской базы. Ей всегда рады на батареях, в батальонах морской пехоты, в соседних армейских частях. Песни, с которыми она идет к бойцам, создаются по свежим следам событий, посвящаются героям, известным здесь каждому. В репертуаре бригады есть Песня о куниковцах, песни о подвиге Михаила Корницкого, о гвардейском дивизионе майора Матушенко.... А короткий концерт на причале обязательно заканчивается Песней о мотоботчиках, написанной, как и многие другие, самим Евгением Сущенко:

Живем без дальних плаваний:

Чуть выскочил из гавани

И весь твой путь и берег на виду.

Но нет для нас и мили,

Где б нас тут не бомбили

И мины не грозили б на ходу...

И сами мотоботчики подхватывают:

Но дрейфить не согласны мы:

Путями безопасными

Отвыкли мы, товарищи, шагать.

Давай, давай работу!

На то и мотоботы,

Чтоб каждый день блокаду прорывать!

Мотоботы осилили и то, на что сперва никто не рассчитывал. Труднее всего было перевозить на Малую землю танки. Попытка переправить танковую роту на буксируемой барже кончилась тем, что противник накрыл крупную цель огневым налетом. Да и специальные причалы, строившиеся для приема танков, быстро разрушались артиллерийским обстрелом. И вот однажды Шахназаров доложил, что инженеры техотдела предлагают, и он это поддерживает, организовать перевозку танков... на мотоботах, которые, как известно, в причалах не нуждаются.

Отдельно взятый мотобот принять на борт танк, разумеется, не мог - легкое орудие и то грузили с опаской. А если два бота соединить прочной поперечной площадкой? Расчеты показывали, что созданный таким способом простейший катамаран, то есть двухкорпусное судно, эту нагрузку выдержит. К тому же оно приобретало лучшую устойчивость на волне.

Через несколько дней первая спарка, погрузив легкий танк с экипажем, отправилась в пробный рейс. Часть маршрута мотоботы буксировал гидрографический катер, затем они пошли самостоятельно. И несмотря на довольно сильный обстрел, достигли Малой земли благополучно. По бревнам, подсунутым под гусеницы швартовой командой, танк сошел на берег.

Так и решили эту транспортную проблему. В журнале боевых действий базы фиксировалось; 7 мая спаренные мотоботы доставили на Малую землю два танка, 8-го - четыре, 9-го - три... За короткий срок было перевезено более тридцати боевых машин. Мотоботчики гордились тем, что ни один доверенный им танк не был утоплен. Спаркам, конечно, обеспечивалось усиленное прикрытие, и ходили они только в совсем тихую погоду.

Малую землю по-прежнему часто посещали командарм К. Н. Леселидзе и начальник поарма Л. И. Брежнев. Помню, как пришлось поволноваться за них, когда они в конце мая отправились туда на собрание партийного актива десантной группы.

Обстановка на маршруте отличалась в те дни повышенной активностью противника, и я поручил обеспечивать переход начальнику штаба базы капитану 2 ранга Н. И. Масленникову. Катер, как делалось и в других подобных случаях, был выслан в Кабардинку, к ближайшему от передового КП армии причалу. Оттуда путь до Малой земли намного короче и меньше вероятности встретиться с немецкими торпедными катерами.

Рейс к Мысхако прошел нормально. А следующей ночью фашистские самолеты набросали на фарватере столько мин, что катер не смог прийти из Геленджика в назначенный час. Леселидзе и Брежнев уже стояли на берегу под скалой, когда Масленникову, находившемуся там же, вручили мою радиограмму о задержке катера. Все пошли наверх, на КП старморнача, а несколько минут спустя в этом месте взорвались у уреза воды две немецкие торпеды, вызвав обвал на береговом откосе... Обеспечить командарму и начальнику поарма возвращение на Большую землю удалось лишь сутки спустя.

Не раз переправлялся на плацдарм за Цемесской бухтой и генерал-полковник И. Е. Петров, который в марте 1943 года стал начальником штаба Северо-Кавказского фронта, а в мае - командующим.

Иван Ефимович Петров принадлежал к военачальникам, испытывающим насущную потребность доходить самолично до переднего окопа, постоянно чувствовать настроение бойцов. У нас в базе он тоже заглядывал в такие места, куда старшие начальники добираются редко. Командующему фронтом ничего не стоило, оставив на дороге машину, подняться по крутой тропе на позицию батареи или наблюдательный пост; он любил заехать невзначай в небольшое подразделение, охотно мог остаться там пообедать ради непринужденного разговора с людьми, мнение которых о чем-нибудь хотел услышать Эти посещения, разумеется, не носили случайного характера: генерал Петров выбирал участки, быть может спокойные в данный момент, но важные в каком-то отношении для недалекого будущего.