Средневековая история. Граф и его графиня - Галина Гончарова

И столько было в этих серых глазах…

Ярость, отчаяние, злость, ненависть, боль…

Это не красило графиню, но не ударить она не смогла. Обиженная женщина вообще благородством души не отличается.

– Предателям удачи не видать.

Одними губами, почти неслышно. Но четко и ясно. И Фалиона как плетью стегнули.

– С-сука!!! – взвыл мужчина, кидаясь вперед.

Никто и не успел бы прийти на помощь графине Иртон. Но «Medice, cura te ipsum».[12] Или, как шутили когда-то – чего стоит медик, который сам себе не поможет?

Блеснул остро отточенный нож. Лиля кидала в бедро, мало ли, – кольчуги никто не отменял.

Александр, может, и дотянулся бы. Но подломилась раненая нога. Лиля упала назад, чтобы ее не достали мечом.

Эдоард усмехнулся.

– Графиня, так вы еще и оружием владеете?

На Фалиона он уже внимания не обращал. Списанные люди, чего уж там.

Лиля грустно улыбнулась.

– Научилась вот… жить хотелось.

– И как бы вы это оружие применили?

Лиля взглянула на второй нож в своей руке, потом кое-как поднялась с пола. Размахнулась. Не сильно, но жест был четким, уверенным.

Клинок вошел в деревянную панель стены рядом с ухом Фалиона-старшего.

– А вот так. Все равно помирать было, а за эту гниду мне бы хоть часть грехов списалась.

Эдоард улыбнулся.

– Да-а… вы действительно потрясающая женщина.

– А вы, Ваше величество, меня проверяли.

Лиля даже не спрашивала. Утверждала. И Ричард чуть потупил глаза. Далеко ему еще до отца. Эдоард только руками развел.

– Уж простите, графиня, вы просто вылезали из всех щелей. Графиня Иртон – вы. Покушались – на вас. Амалии с родами помогли вы. Фалион-младший ухаживал за вами. Фалиона-старшего спасли вирмане, связанные с вами… одним словом – вы все время были рядом. Да еще и ваша беременность. Сегодня я точно убедился, что вы невиновны.

Лиля чуть поежилась. По спине холодком пробежало, – а ведь могла бы и в Стоунбаг отправиться отсюда. И выйти оттуда вперед ногами. Могла бы…

– Да еще и эта беременность…

Лиля зло сверкнула глазами. Оскалилась.

– Ваше величество, я еще раз повторюсь. Мы были пьяны. И вряд ли что-то получилось. А ребенок этот – от Джерисона. И я в этом где хотите поклянусь…

– Верю, – отозвался Эдоард после небольшой паузы.

Вообще-то он не верил, но… есть в этом какая-то жестокая ирония равновесия. Да и… троих своих внуков он уже приговорил. Этого уже не сможет. Должен же быть предел, тем более, что опасности этот внук и не представляет. Как сын графа Иртона – он законный. Как бастард – вообще без всяких прав. И что выберет его мать?

Она ведь далеко не дура…

Лиля посмотрела на Ганца.

– А вы доложили королю о моей беременности.

Ганц пожал плечами.

Он был откровенно доволен собой.

Честно говоря, копать и на Фалионов он начал с признания Йерби. И вот засада – подозрения были. А с доказательствами – швах. Фалионы были умнее Ивельенов.

Да и маркиз Фалион откровенно крутился вокруг его подопечной. Ганцу приходилось прилагать уйму усилий, чтобы скрывать ненужные факты.

Совместные поездки, прогулки, ухаживания… все было невинно! Со стороны Лилиан Иртон – абсолютно невинно! Это видел Ганц, и это видел Фалион. Но и объяснить, как это выглядит в глазах света, у Ганца язык не поворачивался.

Если бы он не крутился, – большая часть придворных поклялась бы, что Лилиан и Александр любовники. Ибо таких вольностей чужим людям не позволяют.

Лиля этого не замечала. Но Фалион-то все понимал. И словно бы издевался над лэйром.

Близок локоть, да не укусишь.

Потребовалось много времени, чтобы осторожно подцепить новые ниточки. И получилась печальная картина. Фалионы и Ивельены. В случае удачного заговора Александр женился бы на Сэсси. А жена…

А они и раньше умирали. Почему была жива эта конкретная женщина? А почему бы нет?

Пока она есть – Фалион занят. Он – этакий романтический страдалец в глазах света. А как только ее не станет, на мужчину откроется охота. Это кому-то надо?

Пока заговор не осуществился – никому. Вот потом, потом…

Гаанц и сам одно время подозревал графиню. Потом передумал. Просто каких-то вещей дочь купца не могла знать по своему положению, происхождению, воспитанию…

Предостерегать?

Он мог бы. Но тогда ловушка не захлопнется.

Лиля читала все это так легко, словно разум Ганца был открытой перед ней книгой.

Предложение?

Ганц постарался, чтобы оно было донесено до Фалиона в нужной ему манере. Спровоцировал герцога на удар – и получил свое.

Риск для короля?

О чем вы! Сразу она не поняла – потом дошло. Стол был чуть переставлен. Чтобы королевский кабинет не имел ходов и выходов? Ну-ну…

Заговорщики отвлеклись бы на нее, а король и принц могли бы и ускользнуть.

Рисковали?

Будешь тут рисковать. Чтобы выжить, чтобы выполоть последнюю ядовитую траву. Но с королевской семьей все ясно. Они боролись за свой трон, свою власть, даже за девочек-принцесс…

А она?

Она просто пешка в чужой игре.

Пешка…

Лиля развернулась – и направилась к выходу.

Больно. Просто – больно.

Эдоард наблюдал за ее уходом. И столько тоски было в этих опустившихся женских плечах, столько грусти…

Ганц смотрел – и не мог броситься за ней следом, не мог ничего сказать, не мог…

Служба.

Домой – да, домой он приедет не раньше утра. Не окажется ли к тому времени слишком поздно даже для разговора?

Альдонай, помоги!

Лиля и сама не знала, как добрела до кареты.

Голова болела, тошнило, ноги подкашивались….

Сегодня она уцелела лишь чудом. Ее подставляли холодно, расчетливо и жестоко. И кто?

Человек, которому она настолько доверилась, что даже хотела…

Первый раз графиню вывернуло наизнанку в коридоре. Лиля тяжело опустилась на колени. Как хорошо, что рядом никого нет, сейчас она чуть-чуть отлежится, встанет, пойдет дальше, придет в себя. Больно?

Переживешь. Не в первый раз.

Предают?

Нет, настолько жестоко предают и подставляют впервые. Но… а что ты хотела, девочка?

Повелась на красоту?

Золото, дворцы, принцы и герцоги, графы и маркизы, титулы и благородство…

Дура! Трижды, четырежды дура!

Там, где дворцы – всегда смерть, грязь, кровь, яд… или ты думала, что сможешь не замараться?

Ты заигралась, девочка. Иртон был твоим местом. Столица – нет. Ты мечтала о многом, а что получилось?

Больно. Очень больно.

Ничего, я сильная, я справлюсь, я в очередной раз смогу убедить себя, что все правильно. Я сделаю вид, что все просто замечательно… Больно. В груди хрипели непролитые слезы.