Лучший из худших - Дашко Дмитрий Николаевич

Первых казачков мы увидели ещё на подходе к аэродрому: двое чубатых парней в костюмах наподобие «горки» стояли возле шлагбаума, выкрашенного в чёрно-белую полоску. За спиной у каждого висел автомат со складным прикладом. То, что парни не стали их сдёргивать и направлять на нас, уже было хорошим признаком.

– Привет, станичники! – поздоровалась Лиза.

– Здравствуй, красавица, – отозвался один из казаков. – Куда путь держим?

– Нам бы с летунами вашими поговорить.

– На предмет?

– Уж больно ты любопытный, – усмехнулась Лиза.

– Служба такая, – развёл руками казак. – Так чего тебе от наших летунов нужно?

– Пассажирами хотим напроситься.

Больше всего я опасался, что сейчас казаки заартачатся, и придётся демонстрировать им моё владение приёмами боевого кунг-фу и борьбы нанайских мальчиков, но, очевидно, не одни мы подходили сюда с подобными просьбами, поскольку казаки просто расступились и позволили нам пройти. Я вздохнул с облегчением: ладно когда тебе приходится драться с врагами, а калечить своих – это уже перебор. Заодно и шума меньше, а значит, тем спокойнее для нас.

Лётчиков мы нашли в выстроенной для их нужд времянке – домике, больше похожем на летнюю веранду, чем на добротную сельскую избу. Один из них, только что вернувшийся с полёта, шумно плескался в умывальнике, ещё двое сидели за столом и дулись в карты.

Наше, а вернее Лизино появление вызвало у них живой интерес.

– Мадемуазель! – Высокий и худощавый мужчина лет сорока поднялся из-за стола первым и разве что не расшаркался перед нами. – Позвольте вашу ручку.

Лиза усмехнулась и с грацией аристократки подала ему свою ладонь. Лётчик приложился к ней губами, а потом распрямился и улыбнулся. Всё его поведение выдавало в нём заправского бабника.

– Каким попутным ветрам я обязан счастью лицезреть вас? – спросил он. При этом верхняя губа приподнялась, обнажив целый ряд золотых зубов, которые делали его похожим на цыганского барона.

– Так сложились обстоятельства, – туманно произнесла Лиза. – Господа, у меня и моего спутника, – она показала на меня, – есть к вам важное дело…

– Простите покорно, но не могли бы вы сначала сообщить ваше имя, чтобы мы знали, как к вам обращаться, – перебил её высокий.

– Ох, это вы должны извинить мою невежливость. Елизавета Васильевна, – представилась она. – А моего спутника зовут…

– Анатолий, – сказал я. – Просто Анатолий, и без всяких чинов.

– Ипполит Матвеевич, – расшаркался лётчик. – В прошлом капитан императорских военно-воздушных сил. Ныне пребываю в абшиде. Душевно рад нашему знакомству! Ну а это мои коллеги. – Он назвал двух других пилотов.

Лиза сделала что-то вроде книксена, я тоже попытался показать, что не чужд светским манерам.

– Присаживайтесь за стол, – предложил пилот, продолжая поедать Лизу глазами. – Может, не откажетесь отведать, что бог послал.

– Я бы с удовольствием разделила с вами трапезу, но дела вынуждают меня лишиться такого удовольствия.

– Что за дела?

– Нам необходимо срочно, желательно уже сегодня быть в Николаевске.

Ипполит Матвеевич задумчиво почесал затылок.

– Увы, Елизавета свет-Васильевна! Даже не представляю, как вам помочь! Наше начальство – чтоб ему пусто было! – категорически возражает против того, чтобы мы уклонялись от наших маршрутов и уж тем более брали на борт пассажиров! Даже я, старый гусар в душе, не могу себе позволить нарушить этот приказ, ибо военный человек даже в отставке остаётся военным и соблюдает дисциплину и субординацию.

– Я заплачу вам! – воскликнула Лиза, но «гусар в душе» разочарованно покачал головой:

– Увы, мадемуазель. Готов выполнить любое ваше пожелание, но только не это…

Лиза разочарованно посмотрела на меня, а я… Я бросил взгляд на карты.

– Понимаю вас, господа. Я и сам человек военный и привык выполнять приказы, даже если они мне категорически не нравятся. Но… партию в какую игру прервал наш приход с Елизаветой Васильевной?

– Гусарик… простите, гусарский преферанс.

– Понятно, – кивнул я, хотя никогда не слышал об этой игре. – А что, если я предложу вам сыграть партию в покер? Господа, здесь кто-то играет в неё?

Лётчики переглянулись.

– Почему нет, молодой человек! В конце концов, запрета на карточную игру от начальства не было, – лукаво подмигнул Ипполит Матвеевич, а во взгляде загорелся интерес профессионального шулера. – Что ставить будете?

Вместо ответа я положил перед ними один из трофеев.

– Ставка принята! – кивнул пилот.

Часа через два, когда мы тряслись в холодном и продуваемом всеми ветрами самолёте Ипполита Матвеевича, Лиза склонила ко мне голову и сказала на ушко:

– Толя, не знала, что ты такой умелый игрок! Просто удивительно, что ты их до штанов не раздел.

Я хмыкнул.

– Положим, до штанов всё-таки раздел: на мне ведь костюм одного из лётчиков. А в остальном… просто повезло.

Я не стал ей рассказывать, что на самом деле умел играть в карты постольку-поскольку, но раз мы уже были вне пределов Зоны, я смог воспользоваться магией и без труда особым зрением видел, какие карты в руках у моих партнёров и в колоде. И пусть Ипполит Матвеевич включил все свои навыки шулера, ему это слабо помогло.

Теперь по условиям карточного долга он, как продувшаяся в пух и прах сторона, должен был лететь с нами в Николаевск.

Глава 29

Посадка оказалась мягкой и прошла в штатном режиме. «Гусар» оказался не только шулером, но и классным пилотом.

– Поздравляю вас с благополучным приземлением, – сказал он, снимая руки со штурвала. – Кажется, теперь я вам ничего не должен.

– Всё верно, мы в расчёте, – подтвердил я.

Понизив голос, он спросил:

– И всё-таки, уважаемый Анатолий, может, поделитесь секретом, откуда у вас такой просто сказочный фарт в карточной игре? У вас какая-то система или вы знаете некую тайну, которая неведома остальным? Видит бог, я давно не сталкивался с игроками вашего уровня и по сию пору пребываю в некотором шоке.

– Никакого секрета, мон шер ами. – Не знаю, откуда и из каких глубин памяти я выудил это французское великосветское обращение, скорее всего, из просмотренных в детстве фильмов. – Просто был мой день.

– Я готов заплатить за ваш секрет. Назовите любую сумму в пределах разумного, и я сделаю всё, чтобы раздобыть её для вас, – вскинулся Ипполит Матвеевич.

Но я лишь развёл руками:

– Увы, сударь. Деньги мне, конечно, нужны, как и любому другому человеку в моей ситуации, но, повторюсь, нет никакого секрета или тайны трёх карт в духе Александра Сергеевича Пушкина. Лишь стечение обстоятельств, и всё…

– Воля ваша, – загрустил пилот. – Но если что, мой самолёт пробудет здесь ещё несколько часов. Если передумаете, я всегда к вашим услугам.

– Не хочу вас обнадёживать, уважаемый. Мне просто нечего вам рассказать, – сообщил я.

Мы с Лизой покинули доставивший нас сюда кукурузник и пошагали прямо по лётному полю. Аэродром в Николаевске был небольшим, кроме нашего самолёта стоял ещё один турбовинтовой пассажирский лайнер.

Мы вошли в маленький, но уютный терминал.

– Дёрнем по кофейку? – предложил я.

Лиза кивнула.

Аэропорт в Николаевске – не Шереметьево из моего мира, поэтому ценник в здешней кофейне не кусался. Я заказал нам по чашечке эспрессо и пирожному.

– Какие у тебя планы, Лан? – спросила Лиза, пока нам не принесли заказ.

– Сначала найду жильё, потом пойду в «Китайгород». Время на исходе. Заказчик просто обязан появиться там сегодня.

– А дальше?

– Дальше… – Я замолчал, потому что это была самая слабая и необдуманная часть моего плана. – Дальше будет видно.

– То есть ты хочешь поиграть в Наполеона, – усмехнулась Лиза.

– В каком смысле? – не понял я. – У меня что, маленький рост?

– Темнота, – вздохнула напарница. – Рост Наполеона составлял около ста шестидесяти восьми сантиметров – по тем временам довольно неплохо для мужчины. Но я имела в виду другое. Бонапарту приписывают такой афоризм: главное – ввязаться в бой, а там видно будет. И в этом смысле ты очень на него похож. Он, конечно, многого добился, но плохо кончил. Этого я и боюсь.