Корсар - Клайв Касслер

Коренастый ливийский солдат ухватил Гами за шиворот и поволок сквозь ошеломленную толпу.

С экрана раздался женский голос:

— Господин президент, я не сумела бы сказать лучше. — Рядом с Хуаном стояла Катамора. — Хочу заверить участников конференции, что завтра ровно в девять утра я вместе со всеми сяду за стол переговоров и мы распахнем дверь новой эры.

Пуля лишь оцарапала Кабрильо голову, и сознание он потерял всего на секунду, а вот его собственный выстрел, на первый взгляд безнадежный, оказался куда удачнее. Пуля угодила точно в лезвие ятагана и отвела руку палача. Ятаган ударил по металлической спинке стула. Вместе с привязанной Фионой стул рухнул на бок.

С полу Хуан дал две короткие очереди — и уложил оператора и помощника. Лишившийся ятагана палач с поднятыми руками отступал от пленницы.

— Пощадите, — молил он. — Грешно стрелять в безоружного.

— Освободи ее и вынь кляп, — велел Хуан.

Несколько мгновений назад палач собирался лишить Фиону жизни, а сейчас, даже не успев выполнить приказа, со страху обмочился.

— Это тебе, подонок, не мирное население взрывать, — усмехнулся Хуан. Палач наконец вынул кляп. — Как вы себя чувствуете, госпожа Катамора?

— Все нормально. А вы кто?

— Считайте, что я дух Генри Лафайета. Больше пока никаких вопросов. — Кабрильо достал из кармана переносную рацию. — Макс, ты на связи?

— Хуан, черт тебя дери, ты очень вовремя! — Хэнли грубил — значит, чуть с ума не сошел от волнения.

— Она со мной. Мы выходим.

— Давайте быстрее. «Сидра» набирает скорость. У вас две минуты, иначе твой план не сработает.

Фиона поднялась на ноги и стала растирать запястья в тех местах, где остались отметины от наручников. Она старалась держаться подальше от палача, но все равно произнесла слова, потрясшие Хуана до глубины души:

— Я прощаю тебя и буду молиться, чтобы однажды мы встретились не как враги, а как друзья. — И обратилась к своему спасителю: — Не убивайте его.

Кабрильо не верил своим ушам.

— При всем уважении… Вы точно не свихнулись?

Фиона, не оглядываясь, покинула столовую. Хуан пошел было следом, но обернулся к палачу и выстрелил. Затем поднял листок с речью и запомнил частоту, на которой террористы планировали вести трансляцию, — она необходима для заключительной части плана. Нагнав Фиону, он сообщил:

— Нам сейчас не до того, чтобы еще и палача с собой таскать. Пришлось прострелить ему колено.

Хуан взял Фиону под руку, и они бросились на верхнюю палубу. Дым почти рассеялся. На лестничной площадке стояли два моряка. Они не обратили бы на беглецов внимания, но характерные японские черты лица госсекретаря слишком бросались в глаза. Моряки прыгнули одновременно, словно пара танцоров. Одного Хуан подстрелил в полете — пуля отбросила тело в сторону, второй же со страшной силой врезался ему прямо в грудь. Пока Кабрильо, хрипя, восстанавливал дыхание, моряк успел нанести несколько быстрых ударов.

Фиона хотела оттащить ливийца от своего спасителя. Ей бы это наверняка удалось, однако после стольких испытаний тело отказывалось повиноваться. Ливиец мимоходом оттолкнул ее и пнул Хуана в подбородок.

Снаружи донесся рев, от которого лестница заходила ходуном. С потайной пусковой установки на палубе «Орегона» стартовала ракета. Огненный столб расколол темнеющее небо на две части, и начиненная взрывчаткой боеголовка почти сразу пошла вниз — цель была совсем рядом.

Звук придал Кабрильо сил, его охватила исступленная ярость. Мозг едва выдержал предыдущий удар — драться пришлось на одних рефлексах. Хуан уклонился от следующего пинка и врезал врагу локтем по голени с такой силой, что сломал кость. Моряк перенес вес на ногу и завопил от боли, когда сломанные концы берцовой кости ткнулись друг в друга. Хуан поднялся, добавил моряку коленом в пах, столкнул его с лестницы, затем взял Фиону за руку и потащил к выходу.

Люк, через который Кабрильо проник внутрь, оказался задраен. Кабрильо открыл его. Он ожидал увидеть борт «Орегона» вплотную к фрегату, однако судно дрейфовало метрах в десяти, а за кормой штопором вился след ракеты, словно диковинная змея, уползающая в темноту.

Грохот могучего взрыва — таких в этом бою еще не слыхали — донесся со стороны противоположного борта. Ракета для поражения береговых целей разнесла ворота главного шлюза приливной гидроэлектростанции в заливе Зонзур.

Вход в крошечную пещерку поливали из восьми автоматных стволов. Пули и высеченные из стен камешки наполнили воздух жужжанием, словно рой рассерженных пчел. У всех четверых кровоточили десятки мелких царапин, хотя серьезных ранений, как у Эрика, пока удалось избежать.

Огонь достиг такой плотности, что отстреливаться не получалось. Делать нечего — пришлось залечь у входа. Террористы под прикрытием свинца приближались медленно, но верно.

Один из боевиков вдруг бросился в пещеру и стал палить во все стороны, как полоумный. Держа автомат у бедра, он поливал огнем стены, неубранную постель и книжные полки. Прежде чем террорист сообразил, что к чему, Линда всадила ему точно в грудь короткую очередь. Труп вылетел обратно в большую пещеру.

Просто чудо, что он никого не успел застрелить. Линда понимала: два раза подряд такого везения не бывает. Теперь террористы разом кинутся в пещерку, и все будет кончено.

Линда проверила боезапас. В подсумке пусто, осталось всего полмагазина. У Эрика патроны кончились — он приготовился орудовать винтовкой как дубиной, когда окажется лицом к лицу с противником. Наверняка и Марк сможет сделать лишь несколько выстрелов.

Всю жизнь Линда сражалась за свою страну, и вот наступила ее последняя битва, вдали от дома, в темной пещере, против горстки фанатиков, единственное желание которых — и дальше убивать направо и налево.

Пальба снаружи чуть поутихла. Террористы готовились к последнему броску.

Из затянутого дымом прохода вылетела граната и замерла возле ниши, заставленной сундуками — на них и пришлась основная энергия взрыва. В воздухе засвистели острые щепки и золотые монеты. Осколки ударили в стены. Снова никого не ранило, хотя все немного потеряли ориентацию от взрыва. Горящие обломки сундука упали на постель, простыни тут же вспыхнули. Удушливый дым быстро заполнил помещение.

Эрик что-то прокричал, но в ушах так звенело, что Линда не расслышала. Сейчас они явятся, это точно. После взрыва террористы рассчитывают взять их тепленькими. Грязь, боль и безразличие отступили, палец на спусковом крючке побелел.

Секунды шли, но ничего не происходило. Из семи боевиков продолжал стрелять лишь один, от силы двое. Ждут, что мы высунемся, решила Линда. Думают, мы станем задыхаться в таком дыму или просто сгорим заживо.