Подвижные игы для принцесс - Наталья Тимошенко

«Ой мама, опять! Борт, где ты мой любимый?»

Как мы вдоль берегов Андарры шли, я еще помню. Но вот как в Руоте швартовались — уже нет. Истощение взяло свое, милосердно отправив меня в забытье. Но рассказ об этом я с менестреля все же вытрясла. Трое суток спустя. Отоспавшись и сумев встать с постели. Хотя поначалу шатало меня не хуже чем на корабле. Даже перепугалась, что мне теперь всю оставшуюся жизнь на качающийся мир любоваться придется. В этот момент меня Огал навестить решил. Я с него и стребовала пересказ событий последних дней.

Оказывается, спустя пол дня после моего «удаления от дел», наше судно сторожевой корабль перехватил. Его капитан лично с досмотром на борт поднялся, да чуть, сей же час, обратно за тот борт не полетел. Это он принцессу увидал. В Андарре принято командование сторожевиками знати поручать, да не мелкой какой-нибудь, а породовитей. Те, в отличие от встретившегося нам в Остаре купца, балы придворные посещали и имели счастье принцессу воочию видеть. Вот и этот капитан сразу признал наследницу престола. И печаток никаких не понадобилось. К тому же, король, обеспокоенный пропажей дочери, в означенные сроки не вернувшейся домой, всю армию на уши поставил. При таком раскладе принцессу готовы были в любой оборванке опознать.

Ну, ясное дело, их высочество под белые ручки сгребли и на корабль сторожевой переправили. Со всем довеском — то бишь нами. И охрану приставили, дабы принцесса ненароком, куда еще не пропала. Опосля чего паруса подняли и, наплевав на патрулирование, со всех лопаток в столицу припустили. Папу радовать. На пристани уже карета ждала, куда мы и загрузились. Все. Не взирая на протесты капитана, взявшего на себя роль телохранителя. Но тут уж принцесса свою монаршую волю проявила. Да так веско, по словам Огала, что бедолага капитан от нее аж попятился. Возмужала деточка. Будет теперь придворных гонять.

А что же настоящий принцессен телохранитель? Он в то время с бессознательной колдуньей нянькался. Опять на руках таскал. До самого дворца. Да что там, до самой комнаты, кою принцессиным указанием в мое личное пользование выделили. Только когда нас устроила, Лина родителей в щечки чмокать побежала. Но прежде, она для меня еще и персонального доктора выхлопотала. Я потом от этого целителя насилу отбилась. И где они таких берут? Это ж додуматься надо, пичкать истощенного человека стимулирующими отварами! Что стимулировать в организме все резервы исчерпавшем? Эдак и убить можно. Тут укрепляющие смеси нужны. И бульончики питательные. Я так этому доктору и сказала, пока он стирал с себя «целебное» пойло. Погорячилась… Признаю… Но я ему перед этим три раза свое несогласие выразила. Нечего было на меня, как на идиотку смотреть и эту бодягу силком пихать. Сам виноват. Ничего, отмоется…

И вообще, зачем он мне? Во-первых: сама знахарка, а во-вторых — я уже на четвертый день как лошадь свихнувшаяся носилась. От царедворцев разных убегала. Уже мочи не было с ними со всеми общаться. Наперво, ко мне швеи и портнихи целой толпой нагрянули. Им, видишь ли, велели меня гардеробом обеспечить. Нет, против новой одежды я не возражаю. Старая пообтрепалась, да и болтается как на вешалке. Так если б они мне что приличное сшили, в чем без страха ходить можно. Нет же! Целый десяток обнов и все ПЛАТЬЯ! Одно другого расфуфыренней. Ужас. На первой же примерке я одному туалету подол и оборвала. Наступила случайно. Еще и шлепнулась при этом, локоть ушибив. Это же кошмар! В таком наряде шаг ступить боязно, того и гляди, шею свернешь. Ничего. Я Лину отловила и все ей высказала. На следующий день две пары штанов, три рубахи и жилет приволокли. Вот это я понимаю. Это одежда.

Следом за портнихами церемониймейстер наведался. Попытался мне какой-то план мероприятий всучить. Я его внимательно изучила и демонстративно в камин кинула. Я ж не собачка дрессированная, по одной дощечке бегать и на задних лапках ходить? Чем заняться сама придумаю… Но, распорядителю сие не по вкусу пришлось. Принялся он меня дворцовым правилам учить. Не долго думая, я его со всеми претензиями к принцессе отправила, пообещав сделать так, как она скажет. С тех пор видела его только мельком. Да и то, узрев меня, он чересчур поспешно в близлежащий коридор свернул и больше на глаза не попадался. Зато начальник тайной стражи самолично пожаловал. С расспросами. Обо мне, о путешествии, о спутниках. Ладно, этому я все как на духу выложила. Ему о покое государства печься надо. Тут норов проявлять не следует. Мужик он, кстати, не плохой. По крайней мере, в общении. Хотя, глаза такие, что не хотела бы я его врагом становиться. Вряд ли его недруги живут долго и счастливо.

Потом слуга прибежал, желая узнать мои пристрастия в еде. Нашел о чем спрашивать! Много, вкусно, сытно. Какие еще варианты бывают? А за этим слугой вообще паломничество челядинцев началось. Что желаете, чего угодно, как изволите? Кошмар. Часа в одиночестве не посидишь. Голова кругом. Пришлось позорно спасаться бегством.

А на пятый день нашего пребывания в Андарре, нас их величество король аудиенции удостоил. Пришлось надеть самое нарядное платье, сделать прическу, вспомнить о воспитании и идти. Осторожно так, даже голову склонить не решаясь, дабы равновесие не потерять и во всем этом великолепии мордой о мраморный пол не хряснуться. Потом час ожидать пока король с остальными «осчастливленными» наговориться и всего несколько мгновений слушать заверения их величества в искренней благодарности за помощь принцессе. Плюс, какая-то грамотка и побрякушка на ленточке. И из-за этого столько мучений? Лучше б я по городу прогулялась. Правда потом еще неофициальная часть была. Я как раз к себе вернуться собралась, но в коридоре меня принцесса за рукав отловила и дворцовыми переходами куда-то повела. Как выяснилось — в апартаменты королевы.

Приемная мать Лины оказалась женщиной статной и запоминающейся, хотя особой красотой не блистала. Но вот же странно, было в ней что завораживающее: мягкая улыбка, легкая печаль в глазах, тихий, но полный силы голос. С такой приятно поговорить. Ни какого высокомерия, снисходительности или плохо скрываемого презрения. Напротив — добрая, приветливая и внимательная. Она обняла меня, и принялась тепло благодарить. А я смутилась и покраснела. Видя это, королева не стала дольше мучить меня речами. Просто пригласила нас с Линой выпить вместе с ней чаю со свежей выпечкой. И уже в перерывах между булочками ненавязчиво расспросила меня о семье и доме, а на последок подарила свой браслет. И сделала это так, что у меня поначалу и мысли не возникло, будто дар сей — признательность за спасение ее дочери. Просто знак доброго расположения. Хотя, конечно, для простого дружеского подарка вещица вопиюще дорогая.

Устала я. Нет, не физически. Спи, сколько хочешь, ешь, пока не лопнешь. Лепота. Казалось бы… А на душе муторно. От косых взглядов придворных, исходящих черной завистью к безродной выскочке завоевавшей расположение и дружбу принцессы. От фальшивых улыбок. От суеты. От необходимости сдерживаться и вести себя подобающе. Эх, если бы речь только обо мне шла, давно бы уже высказала всем этим индюкам расфуфыренным, пару сердечных пожеланий. А платья эти… Никак специально выдуманы кем для уменьшения спеси в аристократических кругах. Или нет. Это мужские происки… Точно! Ветреные мужья подсуетились. Сами подумайте, ходить в таких нарядах нельзя: гора ткани, в которой и в стужу лютую упариться можно, не то, что в душном зале; пара пудов украшений, тянущих плечи к земле; длиннющий подол, норовящий под туфлю забиться, да там и остаться, обнажив все сокровенное. С такими юбками приходится семенить, шаркая ногами. Тут уж не до скорости. А значит, у благоверного есть неплохой шанс от своей дражайшей половины улизнуть. Пока она из одной залы в другую плестись будет, муженек успеет пару рюмочек без комментариев пропустить и служанку в уголке пощупать. Вдобавок, о возможность дышать в сих туалетах можете забыть. А без воздуха как-то недолго хорошее самочувствие сохраняется. То и дело, какая дама в обморок отдыхать отправляется. Пока супруга в беспамятстве на попечении служанок пребывает, муженьку опять свобода. Да еще можно «заботу» проявить, под предлогом беспокойства о благополучии любимой половины услать ее пораньше домой. А самому, повздыхать тяжко, на важные переговоры сетуя, и, якобы нехотя, остаться. И пойти куролесить! Нда… Это единственное объяснение таким издевательствам над бедными женщинами. Зачем бы им самим себе жизнь усложнять? И дамы хороши. Ведутся на восторженные оханья своих кавалеров и верят их «злокозненным», преследующим свои цели комплиментам. И как одна рядятся в эти шатры с побрякушками. Нет бы, взять и сжечь в огне на центральной площади. Мне бы волю дали — в сей же час публичное аутодафе всем этим пыточным одежкам устроила. Только о том и мечтаю, стоит в очередное придворное облачение влезть. Но… Приходиться морщится, и терпеть, послушно семеня ногами. Речь ведь не только о моем комфорте и благополучии. Нельзя мне Лину подводить и перед всем двором за нашу дружбу краснеть заставлять. Вот и мучаюсь, отвечая улыбкой на бездушный оскал, и усиленно вспоминаю все те правила хорошего поведения, коим меня мама и Вер учили.