Близость - Элизабет Гейдж

Кого-то еще…

Джил вернулась к креслу и поднесла фото поближе к лампе, внимательно изучая, пытаясь запечатлеть в памяти лицо девушки.

Но не столько красота незнакомки потрясла ее, сколько выражение лица — прямота юности и искренности, сочетание цветущего здоровья и незлобивого юмора в соединении с чем-то деликатным и нежным. Эта девушка не будет ничего таить, сдерживать, умеет преданно и горячо любить, но ее уязвимость и беззащитность потребует уважения мужчины.

Она смотрела на женщину, копией которой стала с помощью Джордана.

Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ.

Слова неожиданно прозвенели в ее мозгу ласкающей слух поэзией, с мгновенной быстротой превратившейся в кошмар. Потому что только сейчас Джил осознала всем сердцем, что Джордан ухаживал за ней, назначал свидания и наконец женился, потому что она напоминала ему эту девушку.

Но почему же это открытие, не обеспокоившее бы Джил раньше, случись нечто подобное с другими любовниками, приобрело теперь невероятную разрушительную силу, силу, способную обжечь и изуродовать мозг и душу?

Джил неверными руками подняла томик Шекспира, нашла в конце любовные сонеты и, проклиная себя за то, что не знает точно, где была спрятана фотография, заложила ее между страницами. Перед глазами мелькнули строчки одного из сонетов, сжав сердце щемящей нежностью.

Не опасаюсь я твоих измен.Твоя измена — беспощадный нож.О, как печальный жребий мой блажен —Я был твоим, и ты меня убьешь.

Джил захлопнула томик, поставила его на полку и, вернувшись в ванную, нашла пузырек со снотворным и выпила одну таблетку, а потом, подумав, другую. Потом легла в постель и закрыла глаза, но уже через минуту поняла, что не заснет. Присутствие этой проклятой фотографии под ее крышей стало словно ядом, медленно травившим сердце.

Еще через десять минут она уже снова была в библиотеке, поспешно перелистывая страницы книги, пока перед глазами вновь не предстал образ улыбающейся девушки.

Отведя глаза, чтобы не смотреть прямо на незнакомку, Джил сообразила, что Джордан не приедет домой раньше следующего дня, и у нее останется время, чтобы переснять фотографию в фотостудии и положить оригинал на место.

И почему-то, как ни странно, это решение позволило Джил немного взять себя в руки. Но хотя идея размножить фото казалась опасным усилением могущества девушки, Джил не могла противостоять потребности иметь свою копию, изучать ее, узнать ее тайны и, может быть, найти способ защититься от неведомого врага.

Она опять вернулась в спальню, подложила под спину две подушки, включила свет и забралась под простыни, не выпуская снимка из рук, глядя на него спокойно и пристально.

Когда бледные слабые лучи рассвета проникли в комнату и первые звуки пробуждающегося города разрушили тишину, Джил встала, приняла душ, быстро оделась и покинула дом.

Фото лежало в ее сумочке.

Глава 12

Нью-Йорк

Джил постепенно пришла в себя. Правда, тайна тяжелым бременем лежала у нее на душе. Копия, снимка, найденного в томике Шекспира, была тщательно спрятала среди ее вещей, но, казалось, издали воздействовала на Джил, где бы она ни находилась. Джордан, очевидно, ни о чем не подозревал.

Жизнь продолжалась. Лазарусы вели деятельное, беспокойное существование, при котором легче всего похоронить терзающие душу проблемы. Откровенно говоря, еще одна дополнительная тайна не имела особого значения для Джил. В ее душе уже скрывалось множество мрачных секретов, которые она хранила все эти годы. В этом искусстве ей не было равных.

Но тут случилось нечто неладное.

Как-то ночью, после особенно трудного дня, закончившегося деловым обедом в «Плаза», Джордан пораньше отправился спать. Джил легла в половине двенадцатого, но вскоре поняла, что без снотворного не уснет. Она встала и, как была обнаженная, прошлепала босиком в ванную, нашла флакончик с сильнодействующими таблетками и из предосторожности приняла всего одну.

Затем, поняв, что потребуется не менее получаса, прежде чем подействует лекарство, накинула сорочку и бесшумно прошла через темные комнаты в библиотеку Джордана, решив скоротать время за чтением.

Но пока Джил шарила на полках, трехтомное издание Шекспира вновь привлекло ее внимание. Она провела рукой по томику с любовными сонетами и неожиданно не смогла устоять перед искушением вновь взглянуть на снимок. Джил уселась в кресло, открыла книгу, нашла сонеты и начала листать страницы, сначала медленно, потом все быстрее и наконец с лихорадочной быстротой.

Дыхание перехватило, а в горле застрял комок, когда Джил поняла, что фото здесь нет.

Ошеломленная, Джил закрыла томик и откинулась на спинку кресла, пытаясь собраться с мыслями. Что это означает?

Джил снова открыла книгу и постаралась очень тщательно пересмотреть все страницы — никаких сомнений не осталось, — снимок убрали. Очевидно, Джордан специально приходил в библиотеку и перепрятал фото в другое место.

Неужели муж захотел посмотреть на снимок, пока Джил носила его в фотостудию, и обнаружил, что его нет на месте? А может, заметил, что он лежит не на той странице? Или просто убрал фото из предосторожности, боясь, что жена его найдет? А вдруг некое шестое чувство подсказало Джордану, что Джил его подозревает: возможно, он кое-что понял по ее нервозному поведению и не захотел причинять дальнейших страданий?

Как бы то ни было, у Джил появилось странное чувство, что она поймана с поличным, а это означало тайное понимание между ней и Джорданом, понимание без слов, без доверия. И эта мысль вызвала у Джил неприятное чувство, — нечто среднее между отчаянием и отвращением, заставлявшее казаться ее брак еще более фальшивым, попросту гнусной пародией.

Трусящимися руками закрыв книгу, Джил поставила ее на полку и вернулась в ванную, чтобы выпить еще таблетку, но оказалось, что пузырек пуст. Придется звонить врачу и просить выписать еще, или назначить что-нибудь более сильнодействующее.

Она легла рядом с мужем и долго наблюдала за ним. Вид красивого спокойного лица оказался снадобьем, куда более мощным, чем снотворное. Она чувствовала, что Джордан видит сон, но сознавала, что никогда не узнает, о чем он грезит.

Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ.

Джил повернулась спиной к мужу. Его неведомая неразгаданная жизнь стала для нее проклятием.

Но тут неожиданая мысль явилась, чтобы дать Джил облегчение, чтобы унять боль, невыносимо терзавшую ее. Нет, она не беспомощна, не брошена. Еще можно принять меры, что-то сделать.