Бэйр - Алёна Реброва

И как я, несчастная жертва свое дружелюбности, не молилась всем богам, обед все-таки кончился и все разошлись по своим делам. Арланд незаметно куда-то улизнул, я попробовала скрыться в том же направлении, но была поймана с поличным и отконвоирована в нашу с рыцарем спальню.

— Итак, — начал Дейкстр, плотно закрывая дверь.

От его голоса у меня по спине пробежала волна мурашек, от которых я невольно поежилась. Хотя на самом деле я не была уверена, действительно ли у него такой жуткий кровожадный тон или это моя фантазия вновь играет с мной злую шутку, но все равно продолжала верить в худшее.

— Я отпустил тебя погулять по поместью. Ты вернулась на час позже назначенного срока, да еще и с инквизитором. С инквизитором, которому разболтала все, о чем в этом доме даже намекать не принято! Что же мне с тобой сделать? Убить? Нет, слишком легко отделаешься… — принялся рассуждать Дейкстр, натянув на лицо кровожадную мину.

— Эммм… Я почти убила Дороти, вниклась в доверие к местному инквизитору, который может нам помочь, и узнала кое-что о склепе, — заметила я, избегая тяжелого взгляда рыцаря. Голос у меня был высокий и тихий, как у нашкодившего ребенка, которого сейчас будут пороть, если он срочно себя не оправдает. Весьма соответствующий чувствам голос. — Это смягчит твой гнев? Ау-уу? Уснул что ли?

— Бэйр, ты знаешь, кто такие инквизиторы и белые совы вообще? — серьезно спросил Дейкстр, как будто очнувшись от своих мыслей.

— Арланд мне все рассказал об инквизиторах, — киваю.

— И ты ему веришь? Что он тебе сказал? Инквизиторы охотятся за грешниками? Наплел всякую чушь про равновесие?

— Он ничего не скрывал, — уклончиво повторила я.

— Кодекс у них красивый, это да. Его и последней ведьме объяснить не стыдно, — кивнул Дейкстр. — Но, Бэйр, не будь такой наивной. Я — рыцарь. Ты знаешь, кто я на самом деле и кого вынужден из себя строить по кодексу. И, поверь, инквизиторы вдвое хуже таких, как я!

— Он не показался мне таким уж плохим. Скорее даже наоборот, — пожимаю плечами. Если сравнивать приятность этих двух, Арланд определенно выигрывал.

— Конечно, не показался! Ты его будущая жертва, ему нельзя пугать тебя раньше времени.

— Он сказал, что ему все равно, кто я. Я ничего запретного не делаю — он меня не трогает.

— Бэйр… — тяжело вздохнул Дейк и уселся рядом с недалекой напарницей на кровать. Посмотрев на его лицо, я поняла, что мне предстоит долгая разъяснительная беседа. — Я охочусь за монстрами, мне за единорога вываливают около шести тысяч золотых, за оборотня-людоеда четыре тысячи, за нежить от тысячи до двух тысяч, за дракона я могу получить все шестьсот, если завалю старшего. А ему платят так же, но за людей! За ведьму сознавшуюся — четыре тысячи, за ведьму не сознавшуюся три с половиной, за голову темного колдуна — восемь тысяч золотых, за головы тайного круга магов — двести тысяч! Я охочусь на безумных чудовищ, пожирающих людей без разбору, я защищаю, спасаю и предостерегаю мирных жителей двух стран, где распространился Орден. А твой Арланд убивает не монстров, а живых людей по всему миру. Ему все равно: ребенок или старик, мужик или баба, он смотрит на всех нас, как на плату, выискивает грехи в каждом встречном. Такие, как он, могут обвинить целую деревню в заговоре с темными силами и после того, как всех ее жителей казнят, жить в шелках и роскоши до конца своих дней. Половина инквизиторов так и делает, другая половина просто живет на всем готовом, унижая народ. Не далась мужику девица — ведьма, муж попытался уберечь красавицу-жену — всю семью в костер, как сообщников темных сил! Святого отца могут укокошить, если посчитают, что тот пьет святую воду недостаточной консистенции, и младенца, который от помазания орет в три глотки, и кошку, которая ему в тапки нагадила, окрестит исчадием зла и на костер, и знахарку с ученицей в кандалы! Если ты на него смотришь — ты маньяк, не контролирующий себя, если не смотришь — ты маньяк скрывающийся, если ты на него косишься, значит, ты боишься, как бояться все грешники высшего суда. Инквизиция обвиняет всех и каждого, лишь бы свое золото получить. Или ты думаешь, что там все на честном слове и благих намерениях держится? Как бы ни так! Там щенков с первого года обучения на простых людей бросаться учат, а уж если появится хоть один намек на темную магию, то у подобных псов аж слюна капать начинает от возбуждения!

— Но не все же они такие гады, которые из-за денег нормального человека готовы на виселице вздернуть! Будь они все такие, человечество бы вымерло…

— Как раз такие, Бэйр, — кивнул Дейк. — А не вымерли нормальные люди лишь по тому, что инквизиторов очень мало. На четвертом курсе они проходят какой-то ритуал, после которого выживает один из тысячи учеников. Так что все те, кто состоит в Ордене Белых Сов, либо помешанные фанатики, либо отъявленные мерзавцы, но и те, и другие живут припеваючи на чужой крови. А если этот Арланд еще и мечтал попасть в белые совы, то он гораздо хуже всех тех, которых туда забирают с улиц и монастырей. И если он не мерзавец — а мерзавец убил бы ведьму на месте — значит, он фанатик, безумный охотник с маниакальной жаждой поиграть в хищника и добычу. Он будет с тобой милым и добрым, пока в рот кляп не вставит, порошком не осыплет и в пыточную не увезет. Он от твоего убийства денег больше получит, чем все остальные члены семьи могут получить в наследство! Так что учти, ты для него как олениха для охотника. И потому не смей с ним связываться, поняла?

— Все, что ты говоришь, ужасно… Но разве ты не видел этого Арланда? У него ведь на лице написано, что он не такой! — слова Дейка пугали меня не на шутку, но у меня никак не получалось связать их с своим новым знакомым.

— А что у меня на лице написано, когда я хочу получить чьи-то деньги, а? — спросил Дейк.

— Ясно, — соглашаюсь с этим убойным аргументом. — Буду держаться от него как можно дальше.

— Никуда с ним не ходи одна, избегай, но не так, чтобы он догадался. Просто делай вид, что тебе на него все равно.

— Хорошо, — покорно киваю. Хоть инквизитор и показался мне милым, мне лучше послушать друга, который не раз спасал мне жизнь.

— Что ты успела ему рассказать?

— Все, — честно отвечаю. — Он хочет нам помогать.

— Он не будет нам помогать, — отрезал рыцарь. — Я — сын ведьмы, а ты вообще потомственная чародейка, мы для него лакомый кусочек, до которого надо только добраться.

— Но он… ладно.

— Что «он»?

— Он хотел поговорить с тобой насчет этого. Сказал, у него есть пара идей насчет того, куда мог деться склеп…

— Черт, — угрюмо выругался рыцарь. — Что ж, эти идеи придется выслушать.