Наследница - Олег Ростов

я сказал, что подарил свой самый лучший поцелуй незнакомой мне девчонке, в одном из дворцовых переходов. Это не правда. Свой самый лучший поцелуй я дарил сейчас… дарил его своей возлюбленной.

Иначе быть не могло. И я верил, что каждый следующий поцелуй, который я подарю ей, будет лучше предыдущего.

Время будто остановилось. Ничего вокруг не было — только наши губы, истосковавшиеся друг по другу, с жадностью ловящие друг друга и отказывающиеся отпускать.

Наши уста как будто пытались наверстать потерянное время, потерянную сладость, обладания друг другом. И они ничего не хотели знать, что впереди будет много времени, часов, минут, мгновений, когда никто не будет им мешать. И когда будет всходить солнце, уста слегка распухнут от лобзаний и ныть приятно будет грудь от рук любимых…

Сколько это продолжалось времени, я не знаю. Но неожиданно кокон распался. Мы как будто вынырнули с Эллией из сладкого сна, продолжая стоять, обнимаясь и целуясь. А вокруг нас замерли воины: рыцари, легкая кавалерия, копейщики, мечники… люди, эльфы, дроу.

Фредерик стоял, уперев древко знамени в землю, и полотнище чуть хлопало на ветру, Араторн — положив руку на рукоять меча, Ёрика, Валенсия, Лидия, Ричард, Марина, Медея, барон де Брюси, Бабек, Менелтор и многие другие просто молча наблюдали за нами, улыбаясь.

Стояла тишина. Мы разъединили наши уста, оглянувшись на окружающих.

И тут Фредерик сжав правую руку в кулак, резко поднял её вверх.

— ДА-А-А!

Словно прорвало плотину. Все закричали! Фредерик передав знамя какому-то воину, подбежал к нам, обнял обоих. С другой стороны Араторн, тоже обнял нас, Валенсия и Лидия повисли на всех. И тут же в нас вцепились Марина с Медеей.

— Эллия Александра! — Закричал барон, и рев тысяч глоток взлетел над полем, усеянным мертвыми.

— Слав! Мы их победили. Мы растоптали их… И я очень рад, счастлив за вас, мои родные! — Глаза принца радостно блестели.

— Теперь-то мы точно все вместе! В полном составе! И мы победим! — проговорил, смеясь Араторн.

Глава 12

Святослав

В том бою, мы потеряли до четверти воинов, но это не остановило нас. Два дня ушло на то, чтобы похоронить наших павших, позаботиться о раненых.

К исходу третьих суток вышли к Конту. Мы стояли группой на вершине небольшого холма и видели бастионы оружейной столицы Аквитании, но самое главное — видели варваров, окруживших город.

— Сколько же их здесь? — Ошеломленно задал вопрос барон де Брюси.

— Много. Больше чем тех, с кем мы схватились три с лишним дня назад. — Ответил ему Араторн.

— Что будем делать? — Барон вопросительно посмотрел на меня.

— А есть выбор? Пойдем на прорыв. Хорошо бы нам из Конта помогли. Одновременный удар и Орда оказалась бы зажата между молотом и наковальней. — Ответил я, продолжая рассматривать диких.

— Да, как говорит отец: «…словно тараканов на помойке». Где же мы их всех хоронить будем? — Усмехнулся Фредерик.

— В Аквитании земли достаточно. На каждого яма найдется. — Ответил я принцу. — Отряд уже выстроен в боевые колоны, так что пойдем сходу, пока они не чухнули. Надо только в Конт подать сигнал.

— Эля поднимет стяг. Лидия начнет петь, а Валенсия обрушит на уродов огненный ливень. В Конте поймут сразу, кто пришел. — Проговорил Араторн. Я был с ним согласен.

Вот уже три дня, как моя Элечка со мной, а я все не могу в это поверить. Поверить в то, что могу видеть ее, вдыхать запах ее волос, ощущать вкус ее губ, слышать ее голос. Нас влекло друг к другу с неимоверной силой, но мы не могли уединиться, просто было не куда, поэтому нам приходилось сдерживаться.

Эля и девчонки помогали бабушке Моргане. Кстати, моё удивление было огромно и не только моё, когда в девушке, которая прибежала вместе с моей принцессой, я узнал ту, которую поцеловал во дворце. С этого поцелуя и началась наша с Эллией ссора. Фредерик с Араторном так же были удивлены, но вида не подали и к Эллии с расспросами не лезли. Ведь ей виднее, кого держать в своих фрейлинах.

Конечно, уединиться нам с Элей ни как не получалось, но все же случались такие мгновения, когда нам удавалось хоть на немного, но прижаться друг к другу: стоять, глядя в глаза, и держаться за руки. Солдаты, офицеры, просто отводили глаза в сторону, делая вид, что ничего не происходит, а ведь Эллия еще не была моей женой, а значит, запрет на прикосновения к ней никто не отменял… но нам было уже все равно.

Бабушка Моргана наблюдая за нами, с усмешкой спросила Фредерика.

— Фредерик, а как же запрет на прикосновения к принцессе Аквитании?

Федя сделал удивленное лицо:

— А что, кто-то прикасался к моей сестре? Я лично такого не видел. А ты Араторн?

— Понятия не имею, о чем ты Федя. Я даже сейчас ничего не вижу. — Мы с Элей как раз стояли в стороне от всех. Наши руки были соединены и мы нежно целовались. — А Вы барон, видите что-нибудь?

— Вижу Ее Высочество. Стоит одна, глаза закрыла. Так это от усталости. Просто отдыхает.

— Девчонки, а вы что-нибудь видите? — обратился принц к Лидии, Валенсии, Марине, Медеи и Ёрике. Они все дружно замотали головами.

— Ничего не видим. А что должны?

— Вот видишь бабуль, никто ни чего не видел!

— Ну, слава богам тогда. Значит, и я ничего не вижу. — Засмеялась Моргана.

Да, нам с принцессой приходилось сдерживаться. Неимоверным усилием воли. Но мы все равно, при каждом удобном случае старались хоть чуть-чуть побыть рядом, ощутить прикосновения друг друга. Каждый раз, как я ощущал вкус ее губ, во мне нарастал гул, и я слышал удары сердца. Я не мог понять, своего или другого, большого и прекрасного, которое я впервые увидел там, в Верхнем Мире у водопада. Сладостное чувство разливалось по телу. Я ощущал, что Эля испытывала то же самое. Но главное, это было вовремя остановиться, пока мы еще контролировали себя, а то как-то нехорошо получится, если на глазах у всех начнем раздевать друг друга. Однако мы оба понимали, что скоро должно случиться то, что сделает нас ближе, то, что сделает нас единым целым, которого мы оба жаждали.

Отряд выстроился для атаки. Впереди латная рыцарская конница. Эля держала боевое знамя Аквитании, уперев древко в стремя. Мы были готовы. Вперед вышли Валенсия с луком и Лидия. Лидия запела. Её звонкий чистый голос набирал силу и полетел к осажденному городу

— Я песней, как