Вспомни о Флебе - Бэнкс Иэн М.

Не очень много. Вряд ли для этого стоило тащиться на горную вершину.

Она вздохнула. Задувал ветер, и она наблюдала за массой облаков вдалеке, там, где вздымалась высокая гряда. Пора уже начать спускаться, если она не хочет, чтобы непогода застала ее здесь. Добираться до дома не на своих ногах было бы нечестно по отношению к самой себе, да и Джейз будет ворчать, если за ней придется посылать самолет.

Фал ’Нгистра встала. Боль в ноге вернулась: сигнал из ее слабого места. Она замерла на мгновение, заново оценивая состояние своей заживающей кости, а потом – решив, что кость выдержит, – начала спуск в незамерзший мир.

11 КОМАНДНАЯ СИСТЕМА: СТАНЦИИ

Он почувствовал, как кто-то легонько трясет его.

– Просыпайтесь. Давайте, просыпайтесь. Давайте, пора вставать…

Он узнал голос Ксоралундры. Старый идиранин пытался разбудить его. Он сделал вид, что продолжает спать.

– Я знаю, что вы не спите. Вставайте-ка поскорей, пора.

Он открыл глаза с притворной сонливостью: перед ним стоял Ксоралундра. Они находились в ярко-синем круглом помещении со множеством больших диванов в альковах, отделанных синим. Наверху висело белое небо с черными облаками. В помещении было очень светло. Он прикрыл глаза рукой и посмотрел на идиранина.

– Что случилось с Командной системой? – спросил он, оглядывая круглую синюю комнату.

– Этот сон уже закончился. Вы блестяще прошли испытания. Академия и я – мы довольны вами.

Он не мог сдержать радости. Теплое сияние, казалось, обволакивает его, и на его лице невольно появилась улыбка.

– Спасибо, – сказал он.

Кверл кивнул.

– Вы прекрасно поработали в качестве Боры Хорзы Гобучула, – сказал Ксоралундра своим оглушительным, громким голосом. – Теперь вымажете отдохнуть. Пойдите поиграйте с Гьерашелл.

Он уже скидывал ноги с кровати, готовясь спрыгнуть на пол, когда Ксоралундра сказал это. Он улыбнулся, глядя на кверла.

– С кем?

– С вашим другом. С Гьерашелл, – сказал он.

– Вы хотите сказать, с Кьерачелл, – рассмеялся он, тряхнув головой. Ксоралундра, видать, стареет!

– Нет, я хочу сказать, с Гьерашелл, – холодно гнул свое идиранин, делая шаг назад и как-то странно глядя на него. – Кто такая Кьерачелл?

– Вы хотите сказать, что не знаете ее? Но как же вы тогда могли перепутать ее имя? – сказал он, тряся головой и удивляясь глупости кверла. Или это была часть испытания?

– Минуточку, – сказал Ксоралундра. Он посмотрел на что-то у себя в руке – оно бросало разноцветные отблески на его широкое сияющее лицо. Потом кверл шлепнул себя ладонью по рту, повернулся к нему с выражением недоуменного удивления и сказал: —AUай! Прошу прощения! – Он неожиданно вытянул руку и толкнул его назад в…

Он сел. Что-то скулило ему в ухо.

Он медленно откинулся назад, оглядывая зернистую темноту – не заметили ли чего остальные, – но все лежали неподвижно. Он дал команду дистанционному детектору выключить тревожный сигнал. Скулеж в ухе прекратился. Высоко на мостках виднелся корпус Унахи-Клоспа.

Хорза откинул щиток шлема и отер пот с носа и лба. Автономник, конечно же, видел его каждый раз, когда он просыпался. И теперь Хорза спрашивал себя: о чем тот думает сейчас? Что думает о нем? Насколько хорошо видел в темноте автономник, догадался ли он, что Хорзу мучают кошмары? Мог ли автономник через щиток видеть его лицо или воспринимать те конвульсивные движения, что совершало его тело, пока мозг создавал всевозможные образы из осколков его прошлой жизни? Он мог бы затонировать щиток, он мог бы раздуть скафандр и зафиксировать, обездвижить его.

Он подумал о том, каким он кажется автономнику – маленьким, голым, мягким существом, которое ворочается в жестком коконе и сотрясается от миражей в своей коме.

Он решил не спать больше, пока не проснутся остальные.

Прошла ночь, и вольный отряд пробудился в темноте лабиринта. Автономник не сказал о том, что видел, как Хорза просыпался посреди ночи, а Хорза не стал его спрашивать. Он вел себя с напускной веселостью и сердечностью: обошел всех, посмеиваясь и похлопывая по плечам, сообщил, что сегодня они доберутся до станции номер семь, а там смогут запитать систему и привести в действие транзитные трубы.

– Слушай, что я тебе скажу, Вабслин, – сказал он, усмехаясь, инженеру, который потирал себе глаза, – посмотрим, может, удастся запустить один из этих больших поездов. Вот будет класс.

– Посмотрим, – зевнул Вабслин. – Если можно…

– А почему нельзя? – Хорза развел руками. – Я думаю, господин Адекватный оставляет это на наше усмотрение: он закрывает глаза на все, что здесь происходит. Запустим один из этих суперпоездов, а?

Вабслин потянулся, улыбаясь и кивая.

– Ну что ж, похоже, идея неплохая.

Хорза широко улыбнулся, подмигнул Вабслину и пошел освобождать Бальведу. Отодвигая в сторону пустую катушку от кабеля, которой он забаррикадировал дверь, он подумал, что так отпускают на свободу диких животных. Он не исключал, что Бальведы там не окажется, что она чудесным образом освободилась от пут и исчезла из комнаты, не открывая двери. Но когда он заглянул внутрь, Бальведа оказалась там. Она тихо лежала в своей теплой одежде, а веревка, один из концов которой Хорза прикрепил к стене, проложила борозды в ее меховой куртке.

– Доброе утро, Перостек! – поприветствовал ее Хорза беззаботным тоном.

– Хорза, – раздраженно ответила она, медленно садясь, поводя плечами и разминая шею, – двадцать лет под боком у моей матушки – мне вовсе не хочется вспоминать эти годы, когда я была веселой и бесшабашной молоденькой дурочкой и предавалась всем наслаждениям, изобретенным Культурой, – потом один-два года зрелости, семнадцать в Контакте и четыре в Особых Обстоятельствах – все это не сделало меня приятной в общении, да и мгновенно просыпаться по утрам тоже не приучило. У вас не найдется воды, а? Я слишком долго спала, мне было неудобно, здесь было холодно и темно, меня мучили кошмары, жуткие кошмары, пока я не проснулась и не вспомнила, что на самом деле происходит и… я только что попросила воды – ты не слышал? Или вода мне не положена?

– Сейчас принесу, – сказал Хорза, направляясь обратно, но остановился в дверях. – Кстати, ты права, утром ты выглядишь довольно-таки отвратно.

Бальведа потрясла головой в темноте. Она засунула палец в рот с одной стороны и принялась двигать им туда-сюда, словно массировала десны или чистила зубы, потом опустила голову между колен и замерла, уставясь в голую черноту холодного каменного пола под собой и спрашивая себя: уж не умерла ли она сегодня?

Они стояли в громадном полукруглом алькове, высеченном в породе и нависавшем над темным пространством ремонтно-сервисного блока станции четыре. Площадь громадной пещеры была не меньше трехсот квадратных метров, а расстояние от нижней части высеченного в стене балкона до пола (где громоздилась всевозможная техника) составляло метров тридцать.

Со свода пещеры, который терялся во мраке (еще тридцать метров в высоту, считая от балкона), висели громадные подъемники, способные поднять и удерживать на весу целый поезд Командной системы. Через темную пещеру шел, рассекая ее напополам, подвесной мостик – от балкона на одной стороне к балкону на другой.

Они были готовы к походу. Хорза проинструктировал каждого.

Вабслин и Нейсин на антигравах направлялись по небольшим боковым проходам к главному туннелю Командной системы и транзитному трубопроводу. Оказавшись в назначенных им туннелях, они должны были идти дальше вровень с основной группой. Хорза включил собственный антиграв, приподнялся на метр, потом опустился в ответвление пешеходного туннеля и медленно двинулся в темноту, к станции пять, в тридцати километров от четвертой. Остальные, тоже включив антигравы, двинулись за ним. Бальведа разместилась на паллете рядом с оборудованием.