Амулет Самарканда - Джонатан Страуд

— Леди и джентльмены! Теперь, когда наш дражайший премьер-министр здесь, конференция официально считается открытой! Позвольте мне от имени леди Аманды приветствовать вас в Хедлхэм-Холле. Чувствуйте себя как дома!

Он взглянул в сторону Натаниэля. Мальчик поглубже забился в тень колонны. Взгляд Лавлейса скользнул мимо.

— Вскоре мы выслушаем первые речи в Большой гостиной, которой леди Аманда придала новый блеск — специально ради сегодняшнего дня. Ну а тем временем я прошу вас пройти в гостевое крыло, где вы сможете утолить жажду и подкрепиться.

И он взмахнул рукой. Гости понемногу двинулись в указанную сторону.

Лавлейс же подался вперёд, желая что-то сказать Девероксу. До Натаниэля, укрывшегося за колонной, донеслось:

— Мне нужно прихватить кое-какой реквизит для речи в честь открытия конференции. Вы позволите? Я вернусь к вам через несколько минут.

— Конечно, конечно, Лавлейс. Как вам будет удобнее.

Деверокс со свитой покинул вестибюль. Последним плыл светящийся африт. Лавлейс мгновение смотрел им вслед, потом двинулся в противоположную сторону.

Натаниэль остался на прежнем месте, усиленно изображая, будто собирает пустые бокалы, брошенные на старинной мебели и мраморном цоколе, протянувшемся вдоль стен. А потом, когда последний слуга удалился из вестибюля, Натаниэль преспокойно поставил поднос на стол и бесшумно, словно призрак в ночи, двинулся по следам Лавлейса.

38

Саймон Лавлейс быстро шагал по коридорам и галереям огромного дома. Он шёл, наклонив голову и сцепив руки за спиной. Он не обращал ни малейшего внимания на картины, скульптуры, гобелены и прочие произведения искусства, мимо которых проходил. Он ни разу не оглянулся.

Натаниэль перебегал от колонны к пьедесталу статуи, от книжного шкафа к письменному столу и расставался с очередным укрытием не раньше, чем убеждался, что волшебник отошёл достаточно далеко. Сердце его бешено колотилось, кровь стучала в висках — совсем как тогда, когда он валялся в лихорадке. Только теперь Натаниэль чувствовал себя не больным, а преисполненным энергии.

Приближался момент, когда Лавлейс нанесёт удар. Натаниэль знал это так же отчётливо, как если бы сам все спланировал. Он всё ещё не имел представления, каким будет удар, но ощущал готовность нанести его в закаменевших плечах волшебника, в скованной, какой-то безумной походке.

Скорее бы объявился Бартимеус! Джинн был единственным оружием Натаниэля.

Лавлейс поднялся по узкой лестнице и вошёл под арку. Натаниэль взобрался следом, бесшумно ступая по скользким мраморным ступеням.

Добравшись до арки, Натаниэль огляделся. Пред ним предстало нечто вроде небольшой библиотеки или галереи; свет проникал сюда лишь через окна в крыше, и в помещении царил полумрак. Лавлейс шёл по центральному проходу между стеллажами. То тут то там стояли невысокие застекленные витрины с предметами весьма странного вида. Натаниэль ещё раз заглянул внутрь, прикинул, что объект его слежки уже почти дошел до двери в противоположной стене, и на цыпочках прокрался в комнату.

Тут Лавлейс вдруг произнёс:

— Морис!

Натаниэль стрелой метнулся за ближайший стеллаж и прижался к нему, стараясь дышать потише. Он услышал, как отворилась дальняя дверь. Натаниэль медленно, дюйм за дюймом, повернул голову и выглянул из-за книг. Другой стеллаж заслонял от него дальнюю часть галереи, но Натаниэль разглядел в промежутке между двумя полками красное морщинистое лицо Скайлера, старого волшебника. Самого Лавлейса видно не было.

— Что случилось, Саймон? Зачем ты пришёл?

— Чтоб доставить тебе подарок, — небрежно, весело произнёс Лавлейс. — Того самого мальчишку.

Натаниэль от потрясения чуть не свалился без чувств. Он напрягся, готовый рвануться прочь… И тут позади него из-за стеллажа вышел Лавлейс.

— Даже не думай. Попробуй только покинуть эту комнату, и ты умрешь.

Натаниэль оцепенел и остался стоять недвижно, на грани паники.

— Давай-ка, обходи стеллаж и иди к Морису.

И Лавлейс с показной любезностью уступил ему дорогу.

Натаниэль поплелся, куда было велено.

— Молодец, хороший мальчик. И перестань дрожать как больной. Вот ещё один урок для тебя: волшебник никогда не выказывает страха.

Натаниэль вошёл в главный проход и остановился, глядя на старого волшебника. Его трясло — но не от страха, а от гнева. Он быстро взглянул по сторонам в поисках пути к бегству, но бежать было некуда. Лавлейс похлопал его по спине. От этого прикосновения Натаниэля передернуло.

— Боюсь, мне сейчас некогда разговаривать, — сказал Лавлейс. — Так что оставляю тебя на попечение Мориса. У него есть к тебе предложение. Прости? Ты что-то сказал?

— Откуда вы узнали, что я здесь?

— Тебя узнал Руфус Лайм. Я не думал, что ты выкинешь что-нибудь поспешное там, внизу, учитывая, что тебя и так разыскивает полиция в связи с… с давешним пожаром. Потому я решил, что проще всего будет увести тебя подальше от толпы, пока ты ничего не учинил. А теперь прошу прощения, меня ждут спешные дела. Морис — пора.

Скайлер довольно сморщился.

— Так Руперт уже прибыл?

— Прибыл, и его люди вызвали весьма внушительного африта. Как ты думаешь, он что-то подозревает?

— Ха! Вряд ли. Обычная паранойя, обострившаяся из-за того треклятого нападения на Парламент. Сопротивление за это ответит! Если б не они, нам бы сегодня было куда проще. Саймон, как только мы придем к власти, необходимо будет искоренить эту напасть, этих проклятых детей, и развешать на стенах Тауэра.

— Африт будет присутствовать при речи, — проворчал Лавлейс. — На этом настояли люди Руперта.

— Тебе придётся встать поближе к нему, Саймон. Он должен будет сразу же отреагировать во всю мощь.

— Да. Надеюсь, Амулет…

— Хватит терять время впустую! Мы об этом уже говорили. Ты знаешь, что он устоит.

Что-то в голосе старого волшебника напомнило Натаниэлю холодную раздражительность его собственного наставника. Морщинистое лицо неприятно исказилось.

— Надеюсь, ты не дорожишь этой женщиной?

— Амандой? Конечно нет! Она мне совершенно безразлична. Итак, — Лавлейс глубоко вздохнул, — всё ли готово?

— Пентакль готов. Я подготовил хороший обзор комнаты. Руфус как раз сейчас несёт рог на место, так что это улажено. Я буду следить. Если хоть кто-то из них окажет сопротивление, мы знаем, что нужно делать. Но я не думаю, что в этом возникнет необходимость. — Старик хихикнул. — Я жду не дождусь этой минуты!