Никита Хрущев. Реформатор - Сергей Хрущев

До 1956 года они не предпринимали активных шагов. После ХХ съезда времена изменились, и они насели на отца, убеждая его, что пришло время исправить сталинские ошибки. Отец не возражал, попросил подготовить все, что требуется. Пока готовились материалы, отцу стало не до «Богдана Хмельницкого», разгорелись бурные события в Польше, в Венгрии, в Египте.

В начале 1958 года Корнейчук с Василевской вновь обратились к отцу. Теперь все прошло гладко. Проект Постановления о реабилитации оперы «Богдан Хмельницкий» писали в Союзе композиторов и, конечно, пристегнули к Данькевичу других опальных композиторов. 28 мая 1958 года отец подписал Постановление реабилитировавшее раскритикованныx в разное время — Д. Шостаковичa за оперу «Леди Макбет Мценского уезда», грузинского композитора Вано Мурадели за неправильную оперу «Великая дружба», Г. Жуковского за оперу «От всего сердца», украинского композитора К. Данькевича за «Богдана Хмельницкого».

В газетах Постановление появилось 10 июня. В нем говорилось, что «в опере Вано Мурадели ”Великая дружба” имелись недостатки, но они не давали оснований объявить ее примером формализма в музыке. Талантливые композиторы товарищи Д. Шостакович, С. Прокофьев, А. Хачатурян, В. Шебалин, Г. Попов, Н. Мясковский и другие были огульно названы представителями антинародного формалистического искусства… Cубъективный подход И. В. Сталина нашел свое отражение и в статьях “Правды” за 1951 год с односторонней и тенденциозной критикой К. Данькевича “Богдан Хмельницкий” и Г. Жуковского “От всего сердца”. Неверно обвинение Данькевича в беспринципности». Все происшедшее объяснялось субъективным подходом Сталина к оценке музыкальных произведений.

Сталин считал себя в музыке экспертом, и не из последних.

Помню, после смерти Сталина, отец взял всю семью на экскурсию на его ближнюю дачу, в Волынском, за Поклонной горой. (Там тогда собирались устроить музей Сталина. Потом передумали и на даче Сталина организовали поликлинику ЦК КПСС.) В числе других экспонатов будущего музея выставили патефонные пластинки. На одной из них, с записью хора Александрова, Сталин раздраженно написал: «На два такта шибче». Мне запомнилось это «шибче». Так и с Шостаковичем: Сталин посчитал, что он пишет «сумбур вместо музыки», что оркестр не звучит, а «крякает, ухает, пыхтит, задыхается» — и ничего не попишешь. (Редакционная, без подписи, статья «Сумбур вместо музыки. (Об опере «Леди Макбет Мценского уезда») была опубликована в газете «Правда» от 28 января 1936 г.)

Несмотря на подпись отца под Постановлением процесс реабилитации растянулся на годы. Больше всех досталось опере Шостаковича «Леди Макбет Мценского узда». Еще целых пять лет что-то «увязывали», что-то согласовывали. Наконец все утряслось, 8 января 1963 года, отец со всеми чадами пошел на премьеру оперы «Катерина Измайлова», так теперь называлась «Леди Макбет» в Музыкальный театр имени К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко. Стыдно сказать, но мне музыка показалась немелодично-шумной и в чем-то сумбурной.

Надо ли страшиться ядерной войны?

9 февраля 1954 года медалями «За отвагу» наградили оставшихся в живых моряков крейсера «Варяг». Пятьдесят лет тому назад, в 1904 году, «Варяг» и канонерская лодка «Кореец» у входа в порт Чемульпо (потом его переименуют в Ичхон, в 1951 году здесь высадятся американцы, чтобы ударить во фланг наступающим северокорейским войскам) до последнего отбивались от японской крейсерной эскадры, препятствовавшей их уходу из корейских вод.

Все прошедшие годы о них старались не вспоминать; с одной стороны, герои-моряки, с другой — матросы и офицеры царского флота. Вот и сейчас пришли к отцу советоваться: награждать или отметить юбилей келейно. Отец не сомневался ни минуты — конечно, наградить, и не просто наградить, но и вручать медали в Москве.

После награждения отец пригласил ветеранов крейсера к себе, поздравил их, сфотографировался на память. Отцу очень хотелось взглянуть на этих людей, героев его детства. В 1904 году, когда они сражались с японцами, ему шел десятый год. О подвиге «Варяга» тогда трубили во всех газетах, а тут, через пятьдесят лет, представилась возможность увидеть их воочию.

Что-то менялось, а что-то катилось по накатанной дорожке. 5 марта, в годовщину смерти «отца народов», все газеты писали о Сталине — продолжателе дела Ленина.

В стране завершались приготовления к намеченным на март выборам в Верховный Совет СССР. Назначенные кандидатами в депутаты уже выступили перед своими избирателями. Последними выступали самые главные кандидаты — секретари ЦК, а за ними и члены Президиума. 5 марта отец выступил перед избирателями Калининского избирательного округа Москвы. Избирательные округа закреплялись за именитыми кандидатами «навечно», и выступали они перед «своими» избирателями каждые выборы.

12 марта перед избирателями Ленинградского избирательного округа в Москве выступил Маленков. Его речь вряд ли заслуживает упоминания, она мало отличалась от многократно говоренного ранее, если бы не пассаж о возможности гибели человечества в случае возникновения ядерной войны. Об этих словах Маленкова за последние десятилетия столько говорено, что приведу их полностью.

«Неправда, что человечеству остается выбирать лишь между двумя возможностями: либо новая мировая бойня, либо так называемая холодная война, — говорил Георгий Максимилианович. — Народы кровно заинтересованы в прочном укреплении мира. Советское правительство стоит за дальнейшее ослабление международной напряженности, за прочный и длительный мир, решительно выступает против политики холодной войны, ибо эта политика есть политика подготовки новой мировой бойни, которая при современных средствах ведения войны означает гибель мировой цивилизации.

Наша позиция ясна. Любой спорный вопрос в современных международных взаимоотношениях, как бы он ни был труден, должен решаться мирным путем».

Вряд ли Маленков предполагал, какую бурю вызовут его слова о гибели мировой цивилизации. Если бы предполагал, то несомненно посоветовался бы с товарищами по Президиуму ЦК, учел их мнение и ничего такого не сказал бы. Не тот человек Георгий Максимилианович, чтобы рисковать карьерой ради сохранения человечества на Земле. Скорее всего, это просто удачно найденный им или его помощниками ораторский прием: империалистов, ведущих мир к ядерной войне, тогда клеймили все, и Маленков тоже обвинил именно их в возможной гибели цивилизации.

Большинство читателей газет «крамольные» слова Маленкова просто не заметили. Профессионалы-идеологи тут же отметили неточность — следовало сказать, что погибнет не мировая цивилизация, а мировая система империализма, но открыто возражать не стали, слова-то произнесены не рядовым кандидатом в депутаты, а Маленковым.