Под куполом - Стивен Кинг

— Наша традиционная осенняя выставка-продажа, и, о Боже, сколько же тут у нас завалялось товара! — ворковал Большой Джим шуточно-покаянным голосом. — У нас есть «Форды», есть «Шеви», есть «Плимуты»! У нас есть редчайший «Додж Рэм» и даже еще более раритетный «Мустанг»! Народ, у меня есть не один, не два, а целых три «Мустанга», все как новенькие, один из них знаменитый кабриолет V6, и каждый из них идет с прославленной христианской гарантией Джима Ренни. Мы обслуживаем то, что продаем, мы кредитуем и делаем все это по очень смехотворным ценами. А именно сейчас, — он захохотал еще громче, — Мы должны просто расчистить нашу территорию! Итак, приезжай, сосед! Кофейник всегда горячий: САМ ВОСПОЛЬЗУЙСЯ И КАЖДОМУ ПЕРЕСКАЖИ — ЛУЧШЕ ВСЕГО ОБСЛУЖИВАЕТ БОЛЬШОЙ ДЖИМ!

В дальнем конце студии отворились потихоньку двери, которых не заметила ни одна из женщин. За ними еще больше перемигивалось огоньков — Целая галактика. Помещение, не больше, чем кладовка, было захламлено проводами, сплиттерами, руттерами и всякими-разными электронными прибамбасами. Вы могли бы сказать, что для человека там просто нет места. Но Мастер был не просто худым, он был полностью отощавшим. Лишь глубоко утопленные в его череп глаза блестели. Кожа у него была бледная, покрытая пятнами. Завернутые вглубь рта губы покоились на почти лишенных зубов деснах. Одет он был в грязные штаны и рубашку, а трусы для его куриных окороков стали далеким прошлым. Сомнительно, чтобы даже Сэмми Буши узнала своего пропавшего мужа. В одной руке он держал сэндвич с желе и арахисовым маслом (теперь он мог есть только мягкое), а во второй «Глок-9».

Он подошел к окну, которое смотрело на стоянку, с намерением выскочить и пострелять шлюх, если они еще здесь; он этого чуть не сделал, когда они находились внутри. Поначалу немного испугался. Потому что на самом деле демонов убить невозможно. Когда их человеческие тела умирают, они просто перелетают в другого носителя. А, находясь между телами, демоны имеют вид черных дроздов. Мастер сам это видел в собственных снах, которые случались в те редчайшие теперь моменты, когда он мог заснуть.

Но шлюхи уехали. Для них здешний атман[209] оказался слишком мощным.

Ренни приказал ему прикрыть дело, Мастер Буши так и сделал, но ему, вероятно, придется вновь поставить вариться несколько кастрюль, потому что большая партия неделю назад была отправлена в Бостон, а у него уже почти закончился продукт. А ему же надо курить. В последнее время его атман только этим и питался.

Однако пока что у него есть. Он завязал с блюзовой музыкой, которая так много значила для него в тот период жизни, когда он был еще Филом Буши — Би Би Кинг, Коко Тейлор и Гончак Тейлор, Мадди и Воющий Волк, даже бессмертный Малыш Уолтер[210] — и трахаться тоже завязал; он даже почти перестал опорожняться, запоры у него длились с июня. А вообще все было хорошо. Что уничтожает тело, то кормит атман.

Он вновь внимательно осмотрел стоянку и дорогу, чтобы удостовериться, не прячутся ли где-то там демоны, и тогда засунул пистолет себе сзади за пояс и отправился к зданию склада, который в последнее время стал больше похожим на фабрику.

9

Расти Эверетт стоял и смотрел на склад позади больницы. Он присвечивал себе фонарем, потому что они с Джинни Томлинсон, которая теперь возглавляла администрацию медицинской службы Честер Милла, — охренеть можно! — решили отключить электроснабжение всем отделениям, которые в нем экстренно не нуждались. Слева, под отдельным навесом, грохотал большой генератор, доедая остатки пропана из глубин своего прочного баллона.

«Большинство баллонов пропали, — говорил Твич, и, о Господи, так оно и есть. — Согласно карточке на дверях, их должно было быть семь, а имелись только два».

То есть Твич ошибся. Потому что здесь был всего лишь один. Расти провел лучом фонаря по синей надписи БОЛ КР, нанесенной трафаретом на серебристом боку баллона ниже логотипа снабжающей компании «Мертвая Река»[211].

— А я тебе говорил, — произнес голос Твича за спиной у Расти, заставив его вздрогнуть.

— Неправильно говорил. Здесь только один.

— Вранье! — вступил Твич через косяк. Он огляделся, пока Расти присвечивал ему фонариком вдоль больших стеллажей с разным имуществом больницы, которые окружали пустое место в центре амбара, и исправился: — Нет, не вранье.

— Еще бы.

— Отважный вождь, кто-то ворует у нас пропан.

Расти тяжело было в такое поверить, но другого объяснения не существовало.

Твич присел наприсядки.

— Глянь-ка сюда.

Расти припал на колено. Площадку площадью четверть акра позади больницы только летом покрыли свежим асфальтом и, поскольку морозов, от которых он мог бы потрескаться или вздуться (по крайней мере, пока что), не случалось, он выглядел, как гладенькое черное полотно. Легко было заметить следы колес перед раздвижными дверьми склада.

— Похоже на то, что здесь побывал городской фургон, заметил Твич.

— Или какой-то другой большой фургон.

— И все-таки следовало бы проверить кладовую позади горсовета. Моя не имеет веры к Большой Вождь Ренни. Твич считает его плохой колдун.

— Зачем ему надо было забирать наш пропан? У выборных своего полно.

Они пошли в госпитальную прачечную, также теперь отключенную от электричества. Возле дверей там стояла скамейка. На кирпичной стене висела табличка: КУРИТЬ ЗДЕСЬ БУДЕТ ЗАПРЕЩЕНО С 1-го ЯНВАРЯ. НАЧИНАЙТЕ БРОСАТЬ КУРИТЬ СЕЙЧАС, ВО ИЗБЕЖАНИЕ РЕЗКОЙ ЛОМКИ!

Твич достал свои «Мальборо» и предложил Расти. Расти отмахнулся, потом подумал и взял сигарету. Твич дал подкурить ему, потом сам подкурил.

— Откуда ты знаешь? — спросил он.

— Откуда я знаю что?

— Что у них своего полно. Ты проверял?

— Нет, — ответил Расти. — Но, если им вздумалось стибрить, то почему именно у нас? И не только потому, что украсть что-то из местной больницы выглядит неприличным для людей высшего класса, у них же там практически рядом почта. Могли бы поживиться у почтальонов.

— А может, Ренни со своими приятелями поживился там еще раньше. Сколько там могло быть, кстати? Один баллон? Два? Мелочь.

— Я не могу понять, зачем им вообще мог понадобиться газ? В этом нет никакого смысла.

— Здесь ни в чем нет смысла, — сказал Твич и зевнул так вкусно, что Расти услышал, как у него заскрипели челюсти.

— Ты сделал все процедуры, не так ли? — Расти на какой-то миг подивился сюрреалистическому смыслу своего вопроса. После смерти Гаскелла сам он стал главным врачом, а Твич, который был санитаром лишь три дня тому назад, стал тем, кем до этого был Расти: фельдшером.