Очерки по истории русской церковной смуты - Анатолий Краснов-Левитин

11. Не подвергался ли наказаниям по суду за уголовное преступление и за политическое во время Советской власти?

12. Не был ли судим по делу об изъятии церковных драгоценностей? «А что скажет новый церковный Собор? — спрашивал известный антирелигиозник И.Флеровский в передовой статье «Всероссийский Собор и Тихон Белавин». — Может ли он обойти молчанием работу своего предшественника, может ли он спокойно похерить все контрреволюционное прошлое церкви и просто перейти к очередным делам?

Нет, само собою разумеется, не может. В данном случае, больше чем когда-либо в другой раз, молчание означало бы знак согласия. Молчание церковного Собора о прошлой работе церкви, о преступлениях ее патриарха трудовые массы примут за одобрение патриаршей деятельности». (Коммунар, Тула, 1923, 4 мая, № 95).

«На весенней сессии Собора вопрос о кардинальной реформе русской православной церкви, — говорил, беседуя с интервьюером «Известий» А.И.Введенский, — едва ли будет поставлен; ввиду краткости сессия займется только разрешением вопросов, так сказать, более острых, вопросов текущего момента: об отношении к Советской власти, патриарху Тихону, о создании нового административного аппарата и т. д.

Однако вопросы самой реформы церкви, конечно, если не так срочны, то не менее важны, и на них должно быть обращено внимание Собора. Современное передовое церковное сознание стоит перед несомненным расхождением догматов веры и достижений человеческого разума. Верующий человек не хочет быть слепым человеком. А между тем современное состояние церковности представляет собой невообразимый хаос, где, наряду с подлинно евангельской традицией, навалена грязная куча человеческих измышлений и суеверий. Необходимо критически пересмотреть все церковное учение. Здесь и догматика, и этика. Богослужебная реформа необходима нисколько не меньше. Часто теперешнее богослужение — всего-навсего переодетый в христианские одежды языческий магизм. Уничтожение всего этого язычества, превращение омертвленного богослужебного обряда в живой и творческий процесс — вот основа предлагаемой реформы богослужения.

Должна реформа коснуться и положения женщины в церкви. Сейчас женщина в церкви на положении парии. И идеологически, и фактически в церкви над женщиной тяготеет гнет религиозных суеверий мрачного средневековья. Уравнение женщины в религиозных правах с мужчиной — также важная часть данного вопроса.

Инициатором в вопросе о подлинной реформе церкви является руководимый мной «Союз общин древлеапостольской церкви», поставивший своей задачей борьбу с современной буржуазной церковностью и введение в жизнь церкви подлинных, забытых всеми верующими принципов христианства, каковые особенно ярко и чисто выражены в апостольские времена.

Реформа церкви одними обновленческими группами приветствуется. Другие от всякой подлинной реформы, совершенно неожиданно, открещиваются, — такова теперешняя позиция церкви, правда, не всех ее членов.

Конечно, тихоновская церковь тоже не желает реформы: косная по психологии, реакционная политически, она реакционна и в религиозной области.

«Союз общин древлеапостольской церкви», приобретающий с каждым днем новых приверженцев из среды церковников, уверен, однако, что никакие обоснования уже изжитого невозможны и что реформа церкви, реформа самая радикальная, неизбежна».

(Реформа церкви и Поместный Собор. Беседа с протоиереем А.И.Введенским. — Известия, 1923, 28 апреля, № 93, с. 5).

Таким образом, Поместный Собор интересовал многих и вселял во многих большие надежды. О том, как эти надежды он оправдал, пойдет речь в следующей главе.

Собор

Где сиявшие когда-то

В ореоле золотом?

Те, кто шли к заветной цели,

Что на пытке не бледнели,

Не стонали под кнутом?

Эти слова популярной в начале века поэтессы Мирры Лохвицкой приходили, должно быть, на память многим из тех, кто присутствовал на Соборе 1923 года.

Среди собравшегося в Москве духовенства было много людей, напоминающих по своему нравственному облику архиепископа Новгородского Пимена и архиепископа Рязанского Игнатия[34]; но не нашлось ни одного, кто хотя бы отдаленно походил на святых митрополита Филиппа и патриарха Гермогена.

Антонин Грановский — самый принципиальный и смелый из деятелей Собора — переживал в эти дни период глубокого духовного упадка и капитулировал (правда, на недолгое время) перед своими идейными противниками.

Второй Поместный Собор Русской Православной Церкви (как его официально в то время называли), назначенный на Фомине воскресенье 15 апреля 1923 года, был отложен на две недели.

Троицкое подворье гудело в эти дни как улей: большинство депутатов прибыло на Собор еще на Святой неделе и никак не могло понять, почему им приходится проводить время в томительном бездействии — в ответ на все вопросы работники ВЦУ только отмахивались или бормотали что-то невразумительное об организационных неполадках.

Приехавший из Петрограда Боярский читал акафисты в храме Христа Спасителя и говорил там проповеди.

А.И.Введенский разливался соловьем на диспутах. Антонин, суровый и недовольный, принимал посетителей. Красницкий не выходил от Тучкова. У этого последнего прибавилось работы: по его мнению, Собор должен был продемонстрировать перед лицом всего мира «несокрушимое единство» прогрессивного духовенства, признавшего Советскую власть. Но «единства» как раз и не получилось: помимо трех группировок («Живая Церковь», СОДАЦ, «Возрождение») в эти дни в Москве появились еще две — Сибирская «Живая Церковь» и украинские живоцерковники, требовавшие для себя автокефалии. Распря живоцерковников с Антонином, затихшая было в зимние месяцы 1922 / 23 гг., вспыхнула к весне с новой силой.

Отношения обострились из-за двух постановлений, принятых ВЦУ вопреки протестам Антонина. «ВЦУ признало за благо, — говорилось в первом из этих постановлений, — все монастыри, городские и сельские, за исключением тех, кои носят характер трудовой или строго подвижнический, — закрыть. Храмы превратить в приходы. Настоятелями церквей назначить белых священников».

«О ношении длинных волос и священнических одежд во внеслужебное время» — так было озаглавлено второе постановление.

«ВЦУ, на основании слов апостола Павла (Кор. 11, 96), Правила Вселенского Собора и постановления Поместного Российского Собора 1666 года, — говорилось в тексте, — признало за благо разъяснить, что ношение длинных волос необязательно, а также необязательно ношение присвоенных священнослужителям одежд во внебогослужебное время».

(Пятигорский епархиальный вестник, 1923, № 1, с. 24).

Другим поводом для раздора был вопрос о белом епископате, вновь всплывший на поверхность в связи с Собором. Антонин не только упорно отказывался признать женатых епископов, но грозил выступить