Вечный Герой (сборник) - Муркок Майкл Джон

У Аримиада раскраснелось лицо, он стал еще безобразнее.

— Славное имя моего корабля, моя добрая репутация, весь корабль оскорблены этими шарлатанами. Они должны были предупредить меня о причинах, которые занесли их на нашу стоянку!

— О том, что я вам рассказал, сообщалось в прессе, — сказал Дену Праз. Поэтому я не считаю, что благородный господин Фламадин пытался обмануть вас. И потом, ведь он сам попросил меня рассказать подробности. Если бы он знал или хотел сохранить в тайне эти факты, зачем бы ему заикаться об этом?

— Прошу прощения, — сказал я. — Мой компаньон и я ни в коем случае не желаем позорить ваш корабль или выдавать себя за большее, чем то, чем мы в данное время являемся.

— Я ничего не знал! — прорычал Аримиад.

— Но в прессе… — мягко заметила одна из женщин, — там же все было изложено…

— Я не разрешаю засорять журналами и газетами мой корабль. Они только подрывают моральный дух моих подчиненных.

Теперь мне стало ясно, каким образом история, известная всему Маашенхайму, не дошла до ушей невежественного Аримиада.

— Вы лгун и мошенник! — набросился он на меня. Он рычал и бросал гневные взгляды из-под нахмуренных бровей, пока не понял, что своим поведением только усугубляет некрасивую ситуацию, вызывая неодобрение окружающих. Тогда он закрыл рот.

— Эти добрые господа — ваши гости, — проговорил Дену Праз, поглаживая тонкой рукой седую бородку. — До Мессы вам придется оказывать им уважение и гостеприимство.

Аримиад неожиданно вздохнул и снова вскочил на ноги.

— Неужели в ваших законах не предусмотрены особые обстоятельства? Разве я не могу сослаться на то, что они выдавали себя за других?

— Вы назвали этого благородного господина Фламадином? — спросил один пожилой человек с дальнего конца стола.

— Я опознал его. Это вполне естественно.

— Вы не стали ждать, когда он представится сам, и произнесли его имя. Это означает, что он вовсе не искал убежища на вашем корабле посредством обмана. Мне кажется, здесь имеет место самообман…

— По вашим словам, я сам виноват. Советник молчал, нахмурившись. Аримиад гневно пыхтел, краснел и бросал на меня злобные взгляды.

— Вы должны были сказать, что больше не Избранный Принц, что вы преступник, что вы находитесь в розыске в собственной стране. Вот уж настоящий болотный червь!

— Прекратите, благородные господа! — Барон Капитан Дену Праз поднял вверх тонкую темную руку. — Так не должны себя вести ни хозяева, ни гости…

Отчаявшись заслужить одобрение окружающих, Аримиад взял себя в руки.

— До окончания Мессы вы гости на борту моего корабля, — объявил он нам. Потом повернулся к Дену Празу:

— Простите меня за нарушение этикета, брат Дену Праз. Если бы я знал, кого привел на ваш корабль, поверьте, я бы никогда…

Тут в разговор вступила женщина из числа советников.

— Эти извинения излишни и к тому же нарушают традиции гостеприимства, сказала она. — Мы представились друг другу, все в порядке. На этом и закончим. Прошу, не упоминайте больше о досадных недоразумениях.

Гости застыли. Мы с фон Беком переглянулись, не зная, что и сказать. Аримиад фыркал про себя, ворчал, не слушая того, что говорили Барон Капитан Дену Праз и его советники. Аримиад был уничтожен. Он не испытывал ни малейшего желания оставаться там, где так позорно потерял лицо. И еще он не хотел брать нас с собой. Но потом понял, что уже смеркается и пришло время возвращаться восвояси. Он подал нам знак, что пора прощаться, поклонился Дену Празу и не без усилия заставил себя поблагодарить его за гостеприимство, а также извиниться за причиненное беспокойство. Фон Бек и я пробормотали краткие и официальные слова прощания, после чего Барон Капитан Дену Праз произнес с дружелюбием в голосе:

— Не мне судить о людях, о которых пишут в журналах и газетах, описывая их деяния. Как мне кажется, вы не искали славы в начале карьеры, людское воображение сделало вас героем. И тот факт, что теперь вас изображают негодяем, объясняется просто: люди слишком долго видели в вас олицетворение всего благородного и мужественного. Надеюсь, вы простите мне вспышку дурных манер, ибо я позволил себе осуждать вас, благородных господ, до того, как узнал вас и разобрался во всех обстоятельствах.

— Вам нет необходимости извиняться, Барон Капитан. Это я благодарю вас за оказанное гостеприимство и доброту. Если я когда-либо в будущем ступлю на борт вашего корабля, то только после того, как докажу, что достоин этой чести.

— Чертовски красиво сказано, — пробормотал Аримиад, когда мы в сопровождении людей «Нового аргумента» шагали по шатким мосткам и палубам к тому месту, где нас ожидала лодка для возвращения на «Суровый щит». — Слишком напыщенные слова для человека, который покушался на убийство собственной сестры! И за что? Только за то, что она угрожала открыть всему миру правду о нем! Вы — негодяй и мошенник. Имейте в виду, вы должны будете убраться с моего корабля сразу же после Мессы. Потом живите как знаете, ищите себе пристанище на чьей-нибудь стоянке. Может быть, на каком-либо корабле вас и примут, в чем я сомневаюсь. Вы хуже мертвецов, вы оба!

Лодка, покачиваясь, выплыла на мелководье. Наступление ночи ощущалось все заметнее, с лагуны подул холодный ветер, и зашуршали тростники. Аримиад поежился.

— Быстрее, лентяи! — гаркнул он на возчиков и ударил ближайшего кулаком. Вы двое поссорили меня с капитанами других кораблей. К завтрашнему дню про вас узнают все. Считайте, что вам повезло, ибо на Мессе не разрешается проливать кровь. Не допускается убивать даже насекомых. Я бы лично вызвал вас на поединок, если бы считал вас достойными такой чести…

— Кровный Поединок, мой Барон? — спросил фон Бек. Он не мог удержаться от соблазна использовать эту зацепку. Его искренне развлекала вся эта кутерьма. Вы хотели бы вызвать Принца Фламадина на Кровный Поединок? Ведь это исключительная прерогатива всякого Барона Капитана, разве не так?

На эти слова графа Аримиад отреагировал таким яростным взглядом, что окружавшие нас болота могли бы вспыхнуть, как порох.

— Попридержите свой язык, граф фон Бек. Я не знаю, в каких преступлениях вы виновны, но, несомненно, все скоро прояснится. И вы тоже получите сполна за свой обман!

— Лишний раз убеждаюсь в справедливости слов, что ничто не распаляет человека сильнее, чем обнаруженный самообман, — сказал мне фон Бек негромко.

Но Аримиад все же услышал это.

— Наше гостеприимство ограничено некоторыми условиями, граф фон Бек. Если вы нарушите эти условия, то, по Закону, я имею право выгнать вас или поступить еще хуже. Будь моя воля, я бы повесил вас обоих на салинге. Вы должны быть благодарны этим морально разложившимся и физически немощным старикам на борту «Нового аргумента» за их посредничество и заступничество. Вам повезло, что я уважаю закон. В отличие от вас, как оказалось.

Я проигнорировал его слова. Моя голова была занята серьезными размышлениями. Появилась догадка о том, каким образом Принц Фламадин оказался один в Маашенхайме. Но почему же он отказался жениться на своей сестре-двойняшке Шарадим? Ведь он с самого начала должен был знать, чего от него ожидают. И действительно ли он пытался убить ее? Был ли он на самом деле мошенником, испугавшимся разоблачения? Неудивительно, что общество отвернулось от него, если все так обстояло в действительности! Люди должны были возненавидеть того, кого лишь вчера считали великим героем, кого боготворили они не могли простить того факта, что их идол оказался подверженным обычным человеческим порокам!

Аримиад ворчливо разрешил нам пойти вместе с ним во дворец.

— Но будьте осторожны, — предупредил он, — малейшее нарушение закона с вашей стороны — и у меня будет повод выгнать вас отсюда… Мы возвратились в свои комнаты. Оказавшись наконец-то наедине, мы разразились веселым громким смехом.

— Бедный Барон Капитан рассчитывал поднять свой престиж за наш счет, а получилось, что он окончательно потерял лицо перед своими коллегами! О, как бы он хотел убить нас. В эту ночь я задвину засов нашей двери. Не хотел бы я вдруг неожиданно исчезнуть…