Повелитель теней. Том 3 - Лариса Куницына

толстая рыбина, которая плыла вверх по течению, словно стремилась на нерест. Необычным было то, что это был первый и единственный лосось, замеченный им в ручье. И конечно он тут же поймал его и с помощью тонкого длинного ножа для суши разделал на тонкие полоски. Часть из них он засолил в небольшой стеклянной банке и отнёс в самый дальний конец своей пещеры, где было очень холодно, и он использовал её, как холодильник, а остальное нарезал аккуратными кусочками и уложил в пластиковый контейнер. Тем временем на улице начало темнеть, и он с удовлетворением подумал, что скоро можно будет отправиться в путь, чтоб побаловать Василия свежей лососиной.

Теперь у него была миска, красивая керамическая с кошачьими мордочками и бантиками из богатых запасов Кисы. Её, как и другую миску с забавным котом, сидевшим на белой собаке, и надписью «Прынц на белом коне», а также нож для суши доставил с «Пилигрима» доктор МакЛарен. Узнав о Васе, он тут же одобрил намерение Эрика завязать с мудрым котом более близкие отношения и привёз со звездолёта всё необходимое, включая плюшевую лежанку и когтеточку с разноцветным мячиком на пружинке. Эрик не был уверен, что Кот учёный заинтересуется подобными штучками для котят, но всё же отнёс всё это Василию, и тот, к его удивлению, с удовлетворённым урчанием тут же свернулся на лежанке, поставленной между корнями дуба, а потом ещё полдня играл с когтеточкой, устроив настоящую охоту на мячик. К следующему визиту нового друга Василий успел перетащить лежанку в своё дупло, а мячик истрепать до состояния мочалки.

И вот теперь, тщательно вымыв и вытерев одноразовым полотенцем миску, уложив её в рюкзак вместе с запасом лосося, Эрик отправился в путь по тёмному лесу. Он прекрасно видел всё вокруг, и темнота наполняла его душу спокойствием и уверенностью. Он ощущал биение жизни в каждом дереве, в каждом цветке и травинке, видел в зарослях маленьких зверьков, а в густых ветвях — уснувших до утра птиц. Иногда ему, как и раньше, хотелось превратиться в волка, чтоб пробежаться по лесной тропе, или в летучую мышь, чтоб в странном танце взмыть над густыми кронами деревьев, ощутив кожистыми крыльями прохладу ночного ветра, но он привычно отмечал это хотение и, сказав себе: «Перехочется», продолжал шагать на своих двоих.

То ли он уже свыкся со своим новым состоянием, то ли медитативные практики, которым он посвящал много времени, возымели своё действие, но он уже не так волновался из-за того, что с ним происходило. Он верил, что доктор делает всё, чтоб помочь ему, но пока его усилия были тщетны, и Эрик где-то в глубине души уже смирился с тем, что ничего сделать нельзя, и скоро он превратится в жуткое кровожадное чудовище. И чтоб никого не кусать, ему придётся навсегда остаться здесь, в этой пещере над лесной долиной, вечным отшельником и сказочным монстром, прячущимся не только от людей, но и от дневного света.

А свет раздражал его всё больше, и всё чаще досаждали сны, где он перегрызал кому-то горло и воровал маленьких детей из колыбелей, чтоб потом съесть. Довольно жуткие сны, тем более отвратительные, что во сне это всё казалось ему естественным и даже приятным. А, проснувшись, он снова становился собой, терзаясь от происходящих с ним перемен и мечтая о выздоровлении. Через какое-то время он успокаивался, медитация снова умиротворяла его, наполняя душу светом надежды и просветления, и какое-то время он мог заниматься своими делами, не мучая себя страхом перед самим собой.

Так, шагая под пологом густых ветвей и легко перескакивая через поваленные стволы старых деревьев, пробираясь сквозь заросли папоротника и переходя вброд небольшие ручьи, он думал о том, что вот сейчас его жизнь не так уж плоха, и даже очень хороша, потому что он осознаёт себя человеком и идёт по ночному лесу не для того, чтоб кого-нибудь убить и съесть, а чтобы накормить и приласкать котика, а значит, для него ещё не всё потеряно. Потому что любовь к котикам, это качество чисто человеческое и вряд ли оно было бы понятно вампиру. Хотя, кто его знает? Вася вполне способен уболтать самого Дракулу, и тот начнёт охотиться на мышей, чтоб сделать ему приятное.

Эта мысль окончательно улучшила его настроение, и он даже начал насвистывать, слыша, как откликаются в лесной чаще маленькие птички, сквозь сон заслышавшие эту нехитрую мелодию. Вскоре вокруг посветлело, словно розово-белые стволы берёзок излучали мягкий свет, и он вышел на поляну перед волшебным дубом. Здесь было светло от нежно-изумрудного сияния, льющегося от могучей кроны. В этом сиянии матово поблескивала тяжёлая золотая цепь, навевая воспоминания о праздничной иллюминации в новогоднюю ночь, когда золотые шары поблескивают в зелёной роскоши еловых веток. Эрик посмотрел туда, в надежде увидеть Василия, и едва не споткнулся об него, невозмутимо сидевшего посреди тропинки.

— Не думай, что я ждал тебя, — тут же заявил кот, подняв голову и сверкнув своими золотистыми глазами. — Я просто спустился размять лапы. Цепь, знаешь ли, не самое удобное место для кошачьих лап. Она твёрдая и скользкая. Диван куда лучше. Но я предпочитаю кресло перед пультом.

— Перед каким пультом? — прищурился Эрик, который всё ещё надеялся пробудить воспоминания Василия о его прошлой жизни.

— Не отвлекайся, — кот поднялся и, потянувшись, затанцевал на тропинке, словно невзначай вытираясь о его ноги то одним, то другим боком и даже привставая от нетерпения на цыпочки. — Что ты мне принёс?

— Рыбу, лосося, — ответил Эрик и направился к широкому ровному пню, где обычно проходила кошачья трапеза.

— Лосося в сметане? — оживился кот и тут же мечтательно добавил: — Такие голубые красивые баночки с рыбками на этикетке, серебристыми рыбками, которые плавали, когда возьмёшься за колечко на крышке.

— Нет, Вася, обычного лосося. Он ещё сегодня плавал в ручье. Но я его поймал, почистил и нарезал одинаковыми ровными кусочками, как ты любишь.

— Прелестно! — мурлыкнул кот и впереди него поскакал к пеньку, на котором стояла миска с прынцем, наполненная чистой водой.

Пока Эрик выставлял мисочку с мордочками и выкладывал туда лососинные кусочки, Вася крутился вокруг и тёрся о его руки, что-то бархатно рыча на неизвестном языке. Потом он принялся жадно есть, и лишь под конец трапезы присел и закрыл глаза, смакуя каждый кусок.

— Там ещё осталось? — уточнил он, вылизав миску.

— Ещё на один