Изгнанник - Аллан Фолсом

Просто повернуться и уйти было невозможно, без того чтобы привлечь к себе внимание. Как поступить? Мартен присел за нагромождением коробок у мусорных баков. Прошло пять секунд, потом десять. Где же автомобиль? Неужели полицейские остановились, заметив его? Может быть, уже вышли из машины и, вынув пистолеты, приближаются к нему? Однако в следующую секунду он услышал — так близко! — шуршание шин. Заставив себя медленно досчитать до двадцати, Мартен осторожно выглянул. Никого и ничего, кроме припаркованных неподалеку синей машины и грузовичка.

Через пять секунд он был уже на стене, вновь использовав баки в качестве ступеньки. В том, что это двор Армана, сомнений не было. Николас обеспокоенно окинул взглядом ряд окон, но не заметил ничего подозрительного и начал спускаться вниз. Вот и фонтан, под покровом мертвой листвы виднелся мешок из-под мусора — точно в том же положении, в каком оставил его Мартен. Бросив последний взгляд на окна, он наклонился за мешком. Пальцы ощутили холодный пластик.

Еще несколько секунд — и он снова оказался на стене, носком нащупал крышку мусорного бака и спрыгнул вниз. В тот же момент дверь синей машины открылась, и оттуда вышел мужчина.

Это был Коваленко.

55

— На прутьях плюща — три свежих надлома, — поделился наблюдениями Коваленко, в чьи планы явно не входило задерживаться у дома Армана. Их машина быстро проехала по бульвару Распай, а затем повернула на улицу Вожирар. — Люди Ленара вышли во двор, провели двухсекундный осмотр и вернулись в дом. Что с них взять, с городских? То ли дело русский человек, которому знакомы тяготы и красоты деревенской жизни. Или американец, который любит смотреть вестерны. Кстати, вы любите вестерны, мистер Мартен?

Николас не знал, что сказать или подумать. Русский вежливо поинтересовался, не соизволит ли тот составить ему компанию. А что оставалось делать? Теперь же, судя по всему, он везет его в полицию.

— Значит, вы нашли мешок и видели его содержимое, — полуутвердительно произнес Мартен.

Коваленко кивнул:

— Совершенно верно.

— Почему же не отдали его Ленару?

— По одной простой причине: это я нашел мешок, а не Ленар.

— А зачем тогда оставили его там? Не проще было бы забрать?

— Потому что я знал, что когда-нибудь появится некто, припрятавший эту вещь и желающий получить ее снова. Таким образом, теперь у меня есть и человек, и мешок. — Коваленко свернул на бульвар Сен-Мишель, где оказалось слишком много машин, а потому пришлось снизить скорость. — Так что же вы нашли или искали в ежедневнике Хэллидея? Наверняка там было что-то очень важное для вас. Ведь вы рисковали быть арестованным, причем не один раз, а целых два. Какое-нибудь инкриминирующее свидетельство?

Николаса словно током ударило:

— Надеюсь, вы не думаете, будто это я убил Хэллидея?

— Вы отвернулись, когда увидели его в парке Монсо.

— Я же называл вам причину. Просто я задолжал ему деньги.

— А кто подтвердит?

— Я не убивал его.

— И вы также не брали его ежедневник. — Юрий выразительно посмотрел на своего спутника, но тут же снова переключил внимание на дорогу. — Хорошо, допустим на минуту, что вы его не убивали. Кто-то — или вы, или мистер Форд — проявил недюжинную отвагу, уведя вещественное доказательство из-под носа полиции на месте преступления. Это означает, что вы или знали, или имели основания полагать, что оно представляет для вас немалую ценность. Не так ли? А папка?

Мартен поднял глаза. Они ехали через Сену по мосту Сен-Мишель. Прямо по курсу было здание Парижской префектуры полиции.

— Скажите, какой вам смысл сажать меня в тюрьму?

Коваленко промолчал. Через несколько секунд они подъехали к зданию. Мартен ожидал, что тут русский и остановится. Но этого не произошло. Они двинулись дальше, по Севастопольскому бульвару, забираясь глубже в кварталы правого берега.

— Куда вы едете?

Коваленко по-прежнему молчал.

— Что вам от меня нужно?

— Я неважно читаю по-английски, мистер Мартен, особенно рукописный текст. Все эти сокращения, сленг… — Он снова перевел взгляд с дороги на попутчика. — Итак, что мне от вас нужно? Мне нужно, чтобы вы ознакомили меня с содержанием ежедневника, а также с другими материалами досье.

Авеню Ош, дом 127, 12.55

Карманный фонарик зажегся, а электричество в доме отключилось.

Аккуратно выкрутив один за другим винты, Александр осторожно, стараясь не повредить провода, вынул громоздкий предохранитель. Из холщовой сумки с инструментами он достал небольшой таймер с контактами из толстой проволоки по бокам и подключил его к предохранителю. Отныне его работа целиком зависела от таймера. Предохранитель был установлен на место и крепко привинчен.

Фонарик выключился, электроснабжение в доме восстановилось.

Уже пять секунд спустя он поднимался по лестнице из подвала. Открыв дверь черного хода, вышел в переулок. Там был припаркован «форд» — взятый в аренду фургончик. Александр сел за руль и тронулся с места. Синий комбинезон, белокурый парик и лежащее в кармане фальшивое удостоверение электрика оказались ненужными. Дверь не была заперта, никто не видел, как он входил или выходил. И никто даже не успел пожаловаться на отключение электричества, вся процедура не заняла и пяти минут.

Завтра утром, в пятницу, 17 января, в 3.17 таймер сработает. В результате короткого замыкания здание погрузится в темноту. А затем начнется пожар, возгоранию поможет фосфорная таблетка в таймере. Здание старое, с деревянными перекрытиями, да и проводка в нем ветхая. Хозяин тратил деньги в основном не на безопасность, а на косметический ремонт — обычное явление для старых домов Парижа. Так что через несколько минут огонь охватит все строение, и к тому времени, когда раздастся первый сигнал пожарной тревоги, здесь уже будет настоящая преисподняя. Обесточенные лифты бесполезны, на внутренней лестнице — кромешная тьма. Здание насчитывает семь этажей, на каждом — по две большие квартиры. Спастись смогут лишь квартиранты, проживающие на нижних этажах. У обитателей верхних шансы эвакуироваться минимальны, точнее, отсутствуют вообще.

Его в первую очередь интересовал именно верхний этаж. Эти апартаменты снимала великая княгиня Екатерина Михайловна для себя и своей семьи — матери, великой княгини Марии, и сына, двадцатидвухлетнего великого князя Сергея Романова, в котором практически все видели будущего русского царя, если, конечно, на это согласится Россия. Александр только что поработал над тем, чтобы этого не произошло.

56

Отель «Сент-Оранж», улица Нормандии. Все тот же день — четверг, 16 января, 14.30

Мартен стоял у окна холодного, обшарпанного номера гостиницы, где остановился Коваленко. Русский детектив в это время сосредоточенно выстукивал что-то на клавиатуре своего лэптопа — ему нужно было срочно отправить в Москву отчет за день. На кровати возле крохотного стола, за которым разместился Коваленко, валялись записная книжка Хэллидея и папка Дэна Форда.

Грузный, бородатый Юрий Коваленко был похож на медведя. Его большой живот, обтянутый синим свитером, выпирал из расстегнутого пиджака, под полой которого пряталась поясная кобура с внушительным пистолетом. Наблюдая за тем, как тот работает, Николас вновь подумал, что облик этакого добродушного толстяка обманчив. Подобное чувство зародилось у Мартена, еще когда они впервые повстречались в гостиничном номере, где толпились люди Ленара, а на кровати лежало бездыханное тело Хэллидея. Потом — в квартире Армана…

Ленар — хороший детектив, но Коваленко был все-таки лучше, более проницательный, независимый, дотошный. Он неустанно подтверждал свои способности: установил несанкционированную слежку за квартирой Дэна Форда, устроил за ним же рано утром загородную погоню, непринужденно допросил Мартена, когда они возвращались с места убийства на реке, разыграл от начала до конца спектакль с Клем, обыскал, словно собака-ищейка, двор Армана, когда оттуда ушли люди Ленара, и в итоге обнаружил тайник. Вместо того чтобы сдать мешок с компроматом французской полиции, Коваленко сел в засаду, чтобы выследить того, кто за ней явится. Причем он был на сто процентов уверен, что кто-то придет со стороны закоулка, а вовсе не из квартиры. Короче говоря, действовал он хитро и вместе с тем решительно и определенно пришелся бы по душе Рыжему Макклэтчи.

Но если оставить в стороне его настырность и мастерство, оставался ключевой вопрос: чего он добивается? Снова напрашивался вывод о том, что присутствие Коваленко в Париже связано не только с убийством Альфреда Нойса. Были у него какие-то свои цели, в которых он не признавался французской полиции. Ко всему этому следовало добавить сведения, которые Коваленко наверняка получил у русских следователей, побывавших в Лос-Анджелесе вскоре после того, как там был убит Реймонд. И еще он знал, что Хэллидей входил в лучшую бригаду лос-анджелесской полиции. Следовательно, вполне можно было предположить, что Коваленко прослеживал четкую связь между прошлым и будущим, то есть считал, что случившееся в Лос-Анджелесе имеет прямое отношение к событиям в Париже.