Том 9. Драматургия (86) - Алексей Николаевич Толстой

час… Вяземский, князь Роман, – мне ведь только переждать, без страха… Увезите меня на край света. Затаюсь где-нибудь… И вы перетерпите… Отцу не век же лютовать. Он пьет много. Долго жить ему не под силу. Господи, буду царствовать на Москве с колокольным перезвоном. В ризах византийских. С вами думу думать. Питербурх пускай шведы берут, – черт с ним, это место проклятое. Флот сожгу, войско распущу. Нас никто не тронет: мы тихо, и к нам – тихо. Все монастыри пешком обойду. Обещаю. Взгляни-ка в глаза мне, Вяземский… Взгляни, князь Роман. Поп, взгляни мне в глаза… Поп, тебе одному скажу. Не выдашь исповеди? Хочу отцовской смерти… День и ночь думаю о том… Грех это? Будут мне за это адские муки? Будут? (Оборачиваясь ко всем.) Слышали, что я сказал? Чего же молчите? Бегите к Ромодановскому, кричите на меня «слово и дело»…24 Признавайте царевичем Катькиного ублюдка…

Буйносов. Захмелел ты, царевич…

Еварлаков. Ничего, царевич страшной порукой вяжет.

Вяземский. Царевича оставлять в России опасно. Увезти его хоть в Польшу, а лучше к римскому кесарю. Пусть там и переждет.

Алексей. К римскому кесарю? В Неаполь? Побожитесь, целуйте крест…

Мишка (отворяя дверь). Ряженые приехали.

Буйносов. Ну, пошло… (Спешит к окошку.)

Алексей. Кто, кто приехал?

Буйносов. Окошко-то замерзло… Батюшки, саней-то… На верблюдах, на собаках, на козлах… Царь приехал.

Алексей. Отец!

Юродивый. Большой черт с кошачьей головой… Спасайся…

Юродивые, нищие, убогие кидаются во все двери, как крысы, исчезают.

Вяземский. Спрячьте скорее царевича. Алексей. Куда идти? Проводите меня. Буйносов. Ведите царевича в задние покои…

Все уходят в боковую дверь, уводя царевича.

Ох ти! Ох ти! Мишка! Зови сестер.

Входят Петр, Екатерина, Шафиров, Меншиков, Поспелов, князь-папа, поп Битка и несколько человек песельников.

Петр (стоя лицом к вошедшим, запевает).

Свекор с печки свалился,

Ветчиною подавился.

Любо, любо, любо, любо…

Хор.

Ветчиною подавился

Да за лавку завалился.

Любо, любо, любо, любо…

Петр.

Кабы я была вестима,

Я б повыше подмостила.

Любо, любо, любо, любо…

Хор.

Я б повыше подмостила,

Свекра б лучше угостила.

Любо, любо, любо, любо…

Петр. Принимай сватов, князь Роман Борисович.

Буйносов. Обрадовали, дорогие сваты. Садитесь, дорогие сваты. Не побрезгуйте нашей хлебом-солью.

Где же ваш женишок, дорогие сваты, где ваш ясный месяц?

На него, рыча, мяукая, пища, лезут страшные маски.

Петр. Выбирай любого: вот медведь, коза, преужасная мышь, конь Пегас, адский Цербер, капуцин, арап.

Буйносов. Петр Алексеевич, уж для шуток-то я стар будто бы.

Петр. А мы не шутим. Жених налицо, хотим смотреть невесту.

Мишка (в дверях). Идите же, не упирайтесь.

Он втаскивает Ольгу и Антониду, за ними Авдотья.

Ольга. Пусти, пусти, пусти…

Антонида. Ах, ах, ах…

Петр (взмахивает руками, вместе с хором).

Вей, вейся, хмель,

Завивайся, хмель.

Хмелюшка по выходам гуляет,

Сам себе хмель подпевает:

Нет меня, хмелюшки, лучше,

Нет меня, хмеля, веселее.

(Подходит к Антониде и Ольге, кланяется, потом Буйносову и Авдотье.) Ясный месяц, жених молодой, ехал мимо, увидал белую куницу, она будто бы на ваш двор ушла. Отдайте нам белую куницу, вашу красную девицу.

Буйносов. Против твоего жениха, государь, наша невеста будет худа, плоха.

Авдотья. Которую же, батюшка, вы берете?

Князь-папа. Целуй, которая потолще.

Петр целует Антониду.

Битка. Ликсеич, руками плотно не держи девку, не для себя берешь.

Антонида. Ах, ах, ах…

Ольга (матери). Видели, – сама рожу подставила.

Екатерина (подводит Поспелова в маске арапа). Вот, красавица, твой суженый…

Антонида. Арап! Ой, родители!

Екатерина. Лицом – ясный месяц, сердцем – вулкан огнедышащий, душой – сизый голубь! (Снимает с него маску.) Такого молодца во сне не увидать.

Буйносов. Васька! Да шутите вы надо мной!

Петр. Нам не до шуток.

Буйносов. Не видано, не слыхано…

Авдотья. Осрамили, опозорили…

Буйносов. Не бывать этой свадьбе.

Князь-папа. Для строптивых у нас средства есть.

Битка. Мех кузнечный…

Меншиков. Яиц лукошко…

Шафиров. Аки верблюд сквозь игольные уши проходит, так и человеку возможно пролезть сквозь стул…

На Буйносова наступают.

Мишка. Абдурахман, гляди – начинается потеха.

Абдурахман. Князь уступит.

Авдотья. Батюшка, ты уж лучше не упрямься, ведь – святки, закон неписаный.

Буйносов (оробев). Не надо!

Петр. Как решит красавица сама, так и быть посему.

Екатерина. Люб тебе жених, царский денщик?

Антонида. Отчего же… Это даже более рафине,[35] чем князья-то нынче.

Петр. Умно говоришь, девка. Я вот подумаю, пожалуй, да ему и дам графский титул.

Авдотья (завыла). Доченька, думала ли я, тебя рожаючи, что за беглого мужика выдадим…

Антонида. Да ступайте, мамаша, выть на черное крыльцо.

Ольга (Антониде). Поздравляю, Тонька.

Антонида. Данке зер.[36]

Все усаживаются за стол.

Петр. Василий, подними-ка стакан с большим виватом.

Поспелов. Тесть дорогой, матушка теща, уж вы простите меня, дурака деревенского, что я побоев ваших тогда не вытерпел, и как был за мной должок в семь рублев…

Буйносов. С полтиной…

Поспелов. Ушел я, горемычный, искать счастья по белу свету. Тогда Петр Алексеевич меня, дурака, научил: счастье-то само в рот не лезет, счастье надо на шпагу брать…

Меншиков. Правильно.

Поспелов. Пришлось потрудиться. Девять ран на теле ношу. И теперь чин на мне не малый. В Питербурхе на мое крыльцо князья-то без шапок входят.

Петр. Ну, уж это ты врешь. (Идет от стола к Мишке.)

Поспелов. Так уж вы мной не побрезгуйте, тесть дорогой, теща-матушка… (Кланяется Буйносову и Авдотье, выпивает кубок, отходит к Антониде.)

Буйносов (Меншикову). Буйносовы в шестой книге вписаны, Александр Данилович, и с нами восемнадцать княжеских фамилий. Бесчестья чтоб не было множеству столь великих родов – дать бы ему, Ваське, графский титул поскорее.

Меншиков. Дадим, дадим, это нам раз плюнуть.

Петр (Мишке). Давно прибыл из Амстердама?

Мишка. Вчерась ночью, великий государь.

Петр. Чему там научился?

Мишка. Математике, фортификации, кораблестроению, как было приказано.

Петр. Будешь держать экзамен на офицерский чин.

Мишка. Слушаюсь, великий государь.

Петр (берет со стола сверток – чертеж). Посмотрим. (Разворачивает.) Кто чертил? Не врать, – проверю… Это что?

Мишка. Парус.

Петр. Дурак. Как сей парус называется?

Абдурахман (шепотом). Грот…

Мишка. Грот-парус.

Петр. А это что?

Абдурахман (подсказывает). Бом-брамсель…

Мишка. Бом… парус…

Петр. Ты, я вижу, в Амстердаме из кабаков не вылезал.

Мишка. Вылезал.

Петр идет к свечке,