Серые Пределы - Александра Лисина

— Выходит, в Проклятый Лес пойдут еще Гончие? — сделал правильный вывод эльф.

— Обязательно. Без них я туда даже носа не высуну, — серьезно кивнул Урантар.

Таррэн с нескрываемым интересом посмотрел на резвящихся парней, пытаясь разглядеть, есть ли на ком знакомая метка Гончей. У Сторожей, он знал, метка иная — острый клык, насквозь пронзающий, подобно наконечнику стрелы, тонкий листок ядовитого плюща. А Волкодавы выкалывали на предплечьях хищно оскаленную собачью пасть, держащую в зубах отточенный меч. У Седого тоже нашлась такая, только на левом плече, но она во время долгого пути почти всегда была скрыта рубахой, из-за чего и возникло некоторое недопонимание.

— Кто-то из молодежи? — рискнул предположить он, но Седой качнул головой.

— Нет. Только проверенные люди.

— Не те ли, случайно, что все утро глаз с меня не спускают?

Урантар живо повернулся и пошарил вокруг настороженным взглядом.

— Внизу, у лестницы, — любезно подсказал эльф. — Вон тот, белобрысый со сломанным носом. И другой, примерно в тридцати шагах левее, что сторожит второй и последний спуск отсюда. Еще один справа от тебя, сидит в тени и старательно прикидывается спящим. А вон те двое уже минут двадцать перемывают мне кости и думают, что отсюда их не слышно. Это — не считая твоего Шранка, что торчит у фонтана, как приклеенный, и его… м-м-м, наверное, напарника? Да-да, тот глазастый парнишка у перил. Они там раньше вместе торчали, а теперь второй ходит вокруг меня кругами, как голодная хмера. Кого, интересно, надо благодарить за такую трепетную заботу? Тебя? Или они все это сами устроили?

Дядько мигом нашел всех перечисленных, воочию убедился, что ушастый абсолютно прав, слегка нахмурился и вдруг поджал губы.

— Совсем распустились. Извини, я сейчас… — он отвернулся, быстро дошел до ближайшего соглядатая — крепкого загорелого парня с копной соломенно-желтых волос и пронзительными серыми глазами, который уже довольно долго стоял, небрежно облокотившись о парапет, и оживленно беседовал с приятелем, изредка похохатывая и за все время ни разу даже не покосившись в сторону эльфа. Ничем не выдал себя, не раскрылся, но Таррэн шестым чувством понял, что не ошибся. Еще до того, как увидел знакомый коготь со звездой на мощном предплечье.

Воин же, мигом заприметив недовольного Седого, изящно закруглил долгий разговор и со всем уважением во взоре обратился к непосредственному начальству.

Таррэн не стал напрягать слух и слушать, что именно говорит Урантар, но при этом внимательно следил за подтянутой, чем-то напоминающей тугую пружину, фигурой Гончей. Воин, как и Шранк, был не слишком молод: лет тридцать пять — сорок. Самый пик, когда и опыта уже хватает, и сила в руках немалая. На груди — короткая кожаная безрукавка, накинутая на поношенную, но безупречно чистую рубаху; широкий пояс с парой тяжелых ножей, высокие сапоги, знакомая ниточка выдохшегося амулета на шее. Спокойное лицо, кое-где испещренное полосками шрамов, подвижная мимика, приятная улыбка, ровные белые зубы, благодушный смех… вот только глаза подкачали — холодные серые глаза убийцы, в которых не было ни капли раскаяния. Они у всех Гончих были именно такими — бесстрастными, жесткими, сухими, слегка выцветшими от частых встреч с тварями Проклятого Леса, и очень холодными. Что у второго блондина со сломанным носом, который вовремя приметил беспокойство Воеводы и тихим свистом обратил на это внимание Шранка. Что у широкоплечего улыбчивого шатена в тридцати шагах от него, который небрежно прислонился к подножию второй лестницы и с видимым интересом следил за безумными прыжками молодых Стражей. Даже у единственного молодого парнишки — напарника Шранка с открытым и приветливым лицом бесшабашного сорванца, у которого еще не должна огрубеть душа, глаза все же были другими. Чужими. Страшными. Они только у Белика казались живыми, но и то, лишь поначалу, когда малыш носил искусно слепленную маску пронырливого и задорного сопляка.

На тихую фразу Воеводы светловолосый воин чуть кивнул, показав, что все услышал и понял, но с места не сдвинулся. На Темного эльфа тоже не взглянул, но Таррэн всей кожей ощутил волну если не неприязни, то, как минимум, пристального внимания, которое прошлось по нему от макушки до копчика и оставило после себя весьма неприятное ощущение. Будто его заметили, сухо констатировали, что первый раунд прошел вничью, но так же молча пообещали, что в следующий раз будут гораздо собраннее. И что от внимательных глаз чужака не спасут ни чуткие уши, ни изумительное чутье, ни откровенное понимание сложившейся ситуации.

— Зря ходил, — флегматично сообщил эльф вернувшему Урантару.

Тот с досады едва не сплюнул.

— Сам знаю. С ними всегда так: если что решили, потом и тараном не свернешь. Упрямые, сволочи. Как бараны, ей богу! Никакого сладу временами! Если бы не вожаки, хрен бы они тут ужились!

— А кто у нас Вожак? — вкрадчиво поинтересовался Таррэн, в очередной раз оглядывая разношерстный выводок Гончих. Вернее, он честно попытался это сделать, но, как выяснилось, на прежних местах уже никого не оказалось. Совсем. Будто бы ветром сдуло, мерзавцев. Всего миг прошел, только-только голову отвернул, как Гончие бесследно исчезли. Никого, кроме Шранка, поблизости не было. Да и этот так ловко ушел в тень, что эльф не сразу заметил. — Торк! А ловкие, звери! Всего на секунду отвлекся, как их уже нет! Сколько же их у вас? Семь? Восемь?

— Сейчас — десять. С Беликом — одиннадцать. Траш двенадцатая, плюс Карраш в нагрузку.

— Итого: Торкова дюжина, — подытожил Темный. — Какая занимательная арифметика!

— И не говори. Сам порой удивляюсь! Ладно, пес с ними… пошли хоть перекусим, что ли? — внезапно вздохнул Страж. — Я ж так и не успел: пока новости узнал, пока дела принял, пока кое-кому морду наглую набил… да, думаю, и ты еще не сподобился. Похоже, с самого рассвета топчешься. Все осмотрел?

Таррэн не успел ответить: над возбужденно гомонящей Заставой раздалось долгое "до-о-н-н" от невидимого гонга, от которого эльфа вдруг пробрала странная дрожь. Этот пронзительный звук расплылся тягучей нотой над головами, медленно расползся в разные стороны, на мгновение обрекающе завибрировал, подобно звону погребального колокола, а затем неохотно угас, будто предвещая что-то нехорошее.

Стражи дружно прекратили разговоры, неожиданно посветлели лицами и как-то чересчур поспешно потянулись вниз, в сторону умопомрачительных запахов с кухни, которые за последнее время стали настолько сильными, что заставляли непроизвольно сглатывать слюну и с минуты на минуту ждать возмущенного бурления в животах. А Темный эльф, слишком медленно приходя в себя после местного набата, застыл восковой статуей.