Многоярусный мир: Создатель Вселенных. Врата мироздания. Личный космос. За стенами Терры. - Филип Фармер

Властелины покачали головами.

— Где же вся ваша дьявольская одаренность и лисий ум, который полагается иметь детям Уризена? — осведомился Вольф. — Или лгут истории, воспевающие ловкость каждого из вас, когда вы силой или хитростью захватывали неприятельские крепости? В чем же теперь дело?

— Все они храбрецы и умники, — заметила Вала, — когда вооружены до зубов. А теперь, я думаю, что они еще не оправились от шока, раз так легко попали в ловушку отца, да еще к тому же лишились своих апартаментов. А без них они утратили то, что делало их Властелинами. Теперь это просто людишки, и притом жалкие.

— Мы так устали! — воскликнул Теотормон. — Мои мускулы гудят и ноют от напряжения. Я так ослаб, словно нахожусь на планете с двойной силой тяжести.

— Мускулы, как же! — буркнул Вольф.

Развернувшись, он повел отряд назад к дереву. Вольф работал не покладая рук, несмотря на жгучий огонь в спине, охватывавший его всякий раз, когда он обламывал ветку, — раны от когтей при каждом движении причиняли мучительные страдания. Властелины помогали ему, и вскоре у каждого в руке было по пучку веток.

Путешественники вернулись к краю густо заросшего «волосками» пространства и принялись бросать ветки в скопление «волосков». Они кидали не одновременно, а соблюдая строгую очередность. Поверхность-шкура зарокотала, как море во время урагана. Волны, кратеры, рябь искривили ровное пространство.

Однако по мере того, как они продолжали раздражать «волоски», буря стихала. И к тому времени, когда запас веток подошел к концу, поверхность почти не реагировала. Последняя палка вызвала лишь мелкие углубления и быстро спавшую дрожь.

— Похоже, она устала, — объяснил Вольф. — Однако поверхность может ожить довольно скоро. Поэтому предлагаю идти немедленно.

И он быстро зашагал вперед. Шкура заколыхалась и сгорбилась, отвечая на раздражение «волосков», на поверхности появились широкие углубления, вогнутые до трех футов. Вольф обошел их, затем побежал, не останавливаясь, пока не достиг холма, напоминавшего, подобно первому, нарост, огромную бородавку на шкуре. Хотя склоны его и вздымались почти отвесно, все же они оказались достаточно сморщенными, за складки можно цепляться руками и ногами. Подъем был не легким, но вполне возможным. Поэтому все Властелины добрались до вершины без неприятностей.

— Честь выбора снова предоставляется тебе. Какие врата? — спросил Вольф у Валы.

— До сих пор она не слишком-то преуспевала в своей задаче, — заметил Аристон. — Почему все время выбирает Вала?

Вала, как тигрица, повернулась к нему.

— Если ты думаешь, брат, что можешь сделать выбор лучше — выбирай! Но в доказательство своей правоты тебе придется первым пройти врата.

Аристон тотчас отступил, пробурчав:

— Ладно, ладно, не стоит нарушать обычай.

— Ах, уже обычай! — воскликнула Вала. — Так вот, я выбираю левые врата.

Вольф не колебался. Он был слаб и безоружен, и знал, что на этот раз может прямиком попасть в крепость Уризена, но все же решительно прыгнул под арку.

В течение минуты он не мог понять, где он и что происходит. Голова у него закружилась. В воздухе мелькнуло нечто странное.

Глава XIII

Он стоял на огромном, быстро вращающемся цилиндре из серого металла. При каждом обороте в поле зрения вплывали все новые и новые цилиндры, крутящиеся над ним со всех сторон на фоне бледно-розового неба.

Над каждым цилиндром сияли по три розовато-лиловых луча, начинающихся футах в двенадцати над центром основания. Время от времени лучи освещались красными, оранжевыми, черными, белыми и пурпурными огоньками, вспыхивающими как сигнальные ракеты. Огоньки проскакивали по лучам, словно их дергали за невидимые веревочки, и, доходя до точки, расположенной примерно в двенадцати футах от основания другого цилиндра, взрывались яркими вспышками и гасли.

Вольф закрыл глаза, чтобы побороть головокружение и боль. Когда он вновь открыл их, остальные Властелины уже прошли сквозь врата. Аристон и Тармас упали на металлическую поверхность и изо всех сил прижимались к ней.

Теотормон сел, будто боялся, что вращение потащит его прочь и вытолкнет в пространство между цилиндрами. Только Вала, казалось, ничуть не удивилась. Она спокойно улыбалась, хотя, быть может, мужество ее — показное. Но даже если и так, она вызывала восхищение.

Вольф, насколько возможно, изучал окружающую обстановку. Все цилиндры были размером с небоскреб. Он не понимал, почему его сразу не сорвало центробежной силой. Для этого тело должно обладать изрядной массой.

Как ни странно, так оно и оказалось. Наверное... нет, нельзя верить, что Уризену удалось установить равновесие сил так, чтобы тела с большей силой тяжести удерживались от падения друг на друга. Вероятно, разноцветные огоньки, бегающие вдоль лучей, и были проявлением постоянного восстановления равновесия, какая бы статика и динамика не использовалась, чтобы удерживать небольшие, но весившие, как и на земле, предметы.

Вольф понятия не имел, как это делалось, но он прекрасно знал, что наука, унаследованная Властелинами, далеко опередила земную.

Вокруг виднелись тысячи, а может, и сотни тысяч таких цилиндров, расположенных в миле друг от друга. Они вращались вокруг своих осей и медленно перемещались относительно друг друга, словно в слаженном танце.

Издалека отдельные тела выглядели как одна цельная масса; это, похоже, одна из планет, которые видны с водного мира.

Существовало одно преимущество в затруднительном положении путешественников. В таком крошечном мире им не придется далеко идти до следующих врат. Хотя вряд ли Уризен сделал короткий путь легким.

Вольф вернулся к вратам и попытался выйти. Он легко шагнул через раму, но, как и ожидал, оказался снова на цилиндре. Развернувшись, он предпринял попытку пройти врата с другой стороны, однако и она оказалась бесполезной. Тогда Вольф принялся искать другие врата, обходя цилиндр по окружности. Он не прошел и половины пути, когда увидел два гексагона.

Врата располагались в нескольких дюймах от поверхности, и между рамами и поверхностью цилиндра розовела полоска неба. Властелины двинулись к вратам. Вольф не отрывал глаз от шестиугольника, стараясь не отвлекаться на кружащиеся со всех сторон цилиндры.

Он шел впереди, поэтому первым заметил неожиданное поведение гексагонов-близнецов. Когда путешественники приблизились к ним на расстояние пятидесяти футов, врата начали отодвигаться.

Вольф пошел быстрее, но расстояние между ним и вратами осталось постоянным. Когда Вольф побежал, врата двинулись быстрее, но он все-таки выиграл несколько дюймов.