Голос пугающей пустоты - Андрей Дичковский

Его легкие горели от утомительного бега по каменистому, вечно петляющему следом за рекой берегу, а ноги, казалось, вот-вот отвалятся и останутся где-то позади. Не нужно было быть пророком, чтобы понимать — если бы не сила Летающего, он уже давно бы просто потерял сознание. Ах да, и умер бы от потери крови после того гребаного выстрела, о котором он старался не вспоминать.

— Быстрее! — раздался впереди него крик Джейл.

Теолрин прибавил шагу. Они бежали впятером вдоль русла Кельмовых Слез, уже несколько минут как оставив позади форт. Изначально они надеялись оседлать коней, на которых за ними приехали нововестники — но те разбежались после того, как начался штурм форта. По правую руку, с севера, нарастал пугающий гул, вызывавший в сознании Теолрина воспоминания о злосчастной Щетине Кельма, где их троица чуть не нашла свое последнее прибежище. Темная стена неумолимо приближалась, заслоняя собой горизонт, но у них еще было в запасе минут семь, а может даже десять. Куда меньшую фору по времени им давал Летащий: в очередной раз обернувшись сквозь плечо, Теолрин увидел, как увеличившаяся в размерах фигура уже почти поравнялась с фортом. В растворяющейся рядом с крышей дымной пелене фигура Летающего выглядела зловещей — так на страницах священных книг изображали Проклятых.

— Быстрее, мать вашу! — вновь заорала Джейл.

Теолрин покосился влево. Таламут и Проповедник выдерживали — хоть и с трудом — темп бега, а вот пожилой нововестник, Кандир, явно был на грани того, чтобы сдаться. Что-то заставило Теолрина рвануться к нему и, схватив за руку, потащить за собой.

— Давай, старик, — крикнул он, едва заглушив гул приближающегося ливня, — мы справимся.

Тот не стал ничего отвечать, лишь запыхтел пуще прежнего.

Спустя минуту тяжелого бега они, наконец, выбежали на покатый склон холма, наверху которого должен был находиться вход в рудник. Теолрин бросил взгляд через плечо: Летающий как раз пикировал на крышу форта.

— Успеваем, — выдохнул он, поднеся правую ладонь к вспотевшему лбу. — Успеваем…

Через несколько шагов они действительно выбежали на плоскую вершину, примыкавшую к более высокому холму; в том холме располагались громадные железные ворота, открывавшие вход в лабиринт каверн.

Не учли они лишь одного: ворота в рудник были наглухо закрыты.

И что-то подсказывало Теолрину, что, в преддверии смертоносного ливня, никто не захочет им их открывать.

* * *

— С-сука, — сплюнула на землю Джейл.

Таламут с Проповедником, что есть мочи, тарабанили в железные створки, но, как они и ожидали, никакого ответа с той стороны не следовало. Все оказалось напрасно. Они не успели.

Все конечно.

Джейл опустилась на корточки, восстанавливая сбившееся дыхание, и прислонила дрожащие, окровавленные пальцы к пульсирующим вискам. Минут через семь — максимум восемь — вихри стеклянных осколков не оставят от них даже мокрого места. Конечно, можно попробовать укрыться за южным склоном одного из ближайших холмов, но… здешние склоны были чересчур покатыми, так что все, что им удастся — это отсрочить свою гибель и, скорее всего, сделать ее куда более болезненной. Нет, тут нужно что-то принципиально другое. Что-то…

Она прищурила левый глаз, когда по нему ударил яркий отсвет. Отсвет от одного из стеклянных деревьев в паре сотен шагов в западу. Тех, что считались роковой границей, которую пересекать строго запрещено.

— Стеклянный Лес, — обернувшись, сказала Джейл негромко — однако каким-то образом все услышали ее. Таламут и Проповедник отвлеклись от сотрясания кулаками ворот и в два прыжка оказались рядом с ней. — Побежим туда.

Теолрин, стоявший рядом, вздрогнул.

— Сунуться в Великий Стеклянный Лес — это самоубийство, — покачал головой Таламут. — Оттуда не возвращалась ни одна экспедиция, даже во главе с Летающими.

— Самоубийство? — переспросила Джейл. — Не большее, чем дождаться, пока тебя изрешетит стеклами или пока Летающий не испепелит тебя по щелчку пальца.

Кандир, этот пожилой вояка-нововестник, согнувшийся после подъема в три погибели, бросил уставший взгляд на север:

— Лес так лес, я не против. Но ливень слишком близко. Мы не успеем…

Джейл хрустнула позвонками, выгнувшись в сторону, и, резко поднявшись, сказала одну-единственную фразу:

— Значит, придется успеть.

* * *

Все случилось одновременно пугающе быстро и в то же время будто бы растянулось в тягучую, болезненную вечность.

Инквизиторы и их люди хлынули внутрь подобно лавине, в тяжелых доспехах, со щитами и обнаженными мечами. Нововестники попытались организовать сопротивление и даже соорудили из нескольких ящиков подобие баррикад, однако это едва ли задержало инквизицию. Зазвенели клинки, лязгнули спускаемые механизмы стеклострелов. Клэйв схватил Файни, собравшуюся броситься вперед, за плечо и, дернув что было сил, потащил за собой в угол, как можно дальше от кровопролития.

— Живыми! — раздался среди хаоса звуков раскатистый голос. Голос, хорошо знакомый Клэйву. — Брать их живыми!

Кто-то из нововестников — кажется, Поэт — попытался покончить с собой, полоснув клинком по собственному горлу, однако в последний момент один из инквизиторов перехватил его руку за запястье и, вывернув ее, повалил главаря на пол. Талли, яростно ревя, бросал в напавших ящики — но было видно, что без своей излюбленной секиры даже он не чувствует себя уверенно; какой-то верзила с оранжевой маской лице подкрался к нему сбоку и обрушил на спину Талли здоровенный молот. Здоровяк охнул и, выпустив ящик, упал на колени. Высокий и Барабанщик вместе со своими командирами отрядов схлопотали по выстрелу из стеклострела и теперь в отчаянии зажимали раны руками. Ливень, насколько мог заметить Клэйв, была единственной, кто успел ранить какого-то не расторопного инквизитора прежде, чем ее разоружили и, схватив за руки, повалили на колени.

Когда все закончилось, и на ногах, не считая напавших, остались лишь Клэйв и дрожащая Файни, вперед выступил