Ключ из жёлтого металла - Макс Фрай

— Получил, — согласился я. — Но сон мне тогда приснился совершенно отвратительный. Впрочем, грех жаловаться, в краковском поезде было гораздо хуже.

— В краковском поезде? — переспросил Лев.

Мне показалось, он не столько удивлен, сколько недоволен.

— Хотите сказать, ваш приятель Грочек развлекал меня там по собственной инициативе? А с вами даже не посоветовался?

— Посоветовался, конечно, — вздохнул Лев. — Внимательно выслушал и сделал все по-своему. Никакого сладу с ним нет. Я вовсе не планировал мучить вас кошмарами. В этом не было никакого смысла.

— Не знаю, что вы там планировали, но кошмар получился знатный, — сердито сказал я. — То, что я больше всего на свете ненавижу: когда снится, что ты наконец-то проснулся, встал, умылся, выпил воды, а потом все начинается сначала, как бы наяву. И это хуже всего — отсюда, как известно, нет спасения.

— Почему же, есть. — Лев внезапно оживился, даже глаза заблестели, как лужи в темноте. — Существует великое множество выходов. Собственно, именно для того, чтобы использовать один из них, мне понадобилась дверь, которую вы нашли в отцовском подвале. Проблема в том, что она для меня по-прежнему недоступна.

— Хотите сказать, вы так и не выяснили наш адрес?

— Да нет, думаю, выяснил. Мне не удалось обследовать всего три квартиры на первых этажах. Последовательно заглянув в окна, я обнаружил, что в одной слишком ветхая мебель и занавески из крашеной марли. А в другой неописуемо грязно; уверен, там даже оконные стекла не мыли с середины прошлого века. Не думаю, что всемирно известный музыкант живет в столь прискорбных условиях. Так что особых сомнений у меня не осталось. Но по ходу дела я столкнулся с неожиданной проблемой. Похоже, дом вашего отца — не то место, куда я могу войти без приглашения. Его очень хорошо охраняют. Этого я не учел.

Мне оставалось только гадать — то ли Лев все-таки перепутал нашу квартиру с обиталищем какого-нибудь большого начальника, то ли Карл и Рената втайне от меня вступили в сговор с древними литовскими божествами. Честно говоря, я бы совершенно не удивился, с них станется. Небось Рената печет им жертвенные коржики, а Карл устраивает концерты по заявкам — идиллические отношения.

— Поначалу я планировал просто выяснить ваш адрес и оказаться там в подходящий момент, не причинив обитателям дома никакого беспокойства, — говорил Лев. — Но уже ясно, что так не получится. Поэтому я хочу договориться. Получить разрешение зайти в ваш подвал и открыть дверь своим ключом. Я довольно много могу предложить взамен, но пока не представляю, что может заинтересовать вашего отца. Возможно, вы мне подскажете?

— Его многое может заинтересовать, — неопределенно сказал я. — Однако думаю, договориться будет непросто. Проблема в том, что, насколько я знаю, Карл хочет сделать с ключом ровно то же самое: открыть дверь.

— Ему-то зачем? — опешил Лев.

— Он так развлекается в последние годы. Ищет дома, двери которых когда-то отпирались ключами из его коллекции, ездит туда. Все свободное время на это тратит.

— И что? — нетерпеливо спросил Лев.

Я пожал плечами.

— Замки, разумеется, давным-давно сменили. Но для Карла и просто точный адрес отыскать — большая удача. И когда мы нашли дверь в своем подвале, он, естественно, загорелся идеей найти подходящий к ней ключ и наконец-то отпереть замок — хотя и так ясно, что за дверью глухая стена. Естественно, он хочет сделать это сам. Этого требует его азарт коллекционера.

— Матерь божья, — прошептал Лев. — «Азарт коллекционера». Надо же. Поверить не могу.

Я хотел было резко ответить, что рассказываю все как есть, а верить или не верить — это уж как пожелаете. Но увидел, что он бледен, как филе палтуса, ноздри дрожат, а руки непроизвольно сжались в кулаки, и благоразумно решил промолчать.

— Дверь и ключ — неотъемлемая живая часть гекатейских мистерий, о которых вы с отцом, как я понимаю, не имеете ни малейшего представления, — наконец сказал Лев. — Открывать вашу дверь моим ключом, не имея соответствующей подготовки, — все равно что совать шпильки в электрическую розетку. Когда вас ударит током, вы, конечно, получите некоторое представление о том, что такое электричество. Но вряд ли это полезное знание будет совместимо с жизнью.

Лев старался казаться спокойным и сохранять прежний любезный тон, но было заметно, что это стоит ему колоссальных усилий и взрыв может последовать в любой момент. Интересно, подумал я, в драку он, что ли, полезет? Ну хоть Миррины гости развлекутся.

— Вам и Карлу Оттовичу очень повезло, что ключ уже у меня, а не у Гражины, которая с радостью продала бы его всякому, кто готов хорошо заплатить, — заключил Лев. — Врата Гекаты — не какая-нибудь дверь из еврейского квартала в Толедо, историями о которой там развлекают туристов. И уж конечно не игрушка для любопытствующих коллекционеров.

Я попытался остудить его пыл.

— Собственно, а почему вы так уверены, что наша дверь в подвале — это именно Врата Гекаты? Карл тоже сразу сказал, что изображенные на ней три тетки — это одна-единственная Геката. Ну и что? Изобразить можно все что угодно, дурное дело нехитрое. Если завтра я скопирую эту картинку на дверь своего подъезда, вряд ли…

— Я понял ход ваших рассуждений, — отмахнулся Лев. — Изобразить можно что угодно и где угодно, не спорю. Хотя лично я поостерегся бы рисовать где попало суровую владычицу порогов. И вам не советую — если, конечно, вы хотите быть уверены, что, открыв дверь, непременно попадете в свой подъезд, а не в чужое, враждебное пространство.

— Я в этом и так больше никогда не буду уверен, — мрачно сказал я. — Как показывает практика, Гекату рисовать не обязательно. И без нее в последнее время развлечений хватает. И все же, почему вы думаете, что наша дверь?..

— Это я раньше «думал», — перебил меня Лев. — Предполагал, рассчитывал, надеялся. А теперь знаю. Я там был. Совсем рядом. Присутствие Врат ощущается — не только на вашей улице, во всем городе. Многие это чувствуют, просто не умеют правильно истолковать свои ощущения, говорят потом об удивительной, непередаваемой атмосфере Вильнюса и досадуют на себя, потому что не могут найти нужных слов. Конечно не могут, подходящих слов нет ни в одном человеческом языке. Но мне слова подбирать не нужно. Я просто знаю, что это и почему так. Когда видишь, что за окном темно, нет смысла сверяться с часами, уточнять, наступила ли ночь: всякому, кто знает, что такое ночь, и так ясно, что она наступила. То же и с Вратами Гекаты. У меня есть соответствующий опыт. Я уже не раз оказывался рядом с ними. Когда у меня не было ключа, эта дверь любила мне показываться. Я по недомыслию радовался, запоминал место и удалялся в уверенности, что когда-нибудь смогу туда вернуться. Не тут-то было. С тех пор как у меня появился — даже не сам ключ, а совершенно бесполезная в данном случае копия, которую я раздобыл сначала, — Врата перестали мне являться. В тех местах, где я когда-то видел дверь, не осталось ни следов, ни указаний, ни даже смутного намека. Геката любит дразниться. Вопреки своей устрашающей репутации, она бывает чрезвычайно легкомысленна.