Коммандос из демиургов - Екатерина Казакова

— Красавчик, будь любезен, насколько ты симпатичен, проверь, как там у меня штаны, сухие или я оконфузилась?

Загоготал, но просьбу исполнил и обрадовал, что мочевой пузырь выдержал.

«Да я от страха так сжался, что вообще не знаю, как ты теперь в туалет ходить будешь», — обиженно хлюпнул оный орган, а я прям обрадовалась, что мегапозор не приключился.

К нам подлетел Пифчанский и елейным голоском уточнил:

— Ну как, понравилось?

— Ага, — кивнула в ответ.

— Может, вернемся?

— А чего, перенапряглись хрупкую девушку держать? — вместо меня пробурчала жаба, отчаянно мечтающая проредить кое-кому перьевой покров.

Короче говоря, болталась я в воздухе часа так полтора, набив за это время целые карманы редкими магическими ингредиентами. Были бы у меня с собой ножницы или пилочка для ногтей, я бы волос у них настригла, да у Пучика рог отпилила.

Вернулась в пещеру на руках у советника Пельфагора. Аккуратно поставив меня на пол, он повернулся ко мне спиной, и я увидела… хвост, торчащий у него из кожаных шортов. С криком: «Вау, какая прелесть!» — двумя руками вцепилась в столь манящую часть тела. Пучеглаз застыл, а я с милой непосредственностью задала давно мучивший меня вопрос:

— Котик, я вот в научной литературе читала, что у вас хвостик караул какая чувствительная зона. Врут или правда? — А сама аккуратно к кисточке подобралась.

Спина демона заметно напряглась, и Пифагор хрипло каркнул:

— Осторожно!

В этот момент хвост дернулся, я едва успела отвести руку, как пушистая кисточка превратилась в костяной шип.

— …(вырезано цензурой) теперь мне понятен сакраментальный смысл выражения «шипастый орган».

— Вопрос с зонами повышенной возбудимости снят? — ухмыльнулся Пифик.

Когда это я признавала свой косяк? Сделав многозначительную мину, подмигнула в ответ:

— А где у него еще пупырышки растут?

Демоны обменялись быстрыми взглядами и начали показывать фильм про трансформеров. Оба покрылись костяными наростами, из локтей и пальцев вылезли лезвия, да такие, что, увидев их, Федька Крюгер сожрал бы свою шляпу от зависти.

Все-таки правду говорят, что уродство притягивает похлеще, чем красота. Передо мной стояли два самых жутких монстра, каких может себе представить человек, а я пялилась на них, как на произведения искусства. Клыки в рот не помещались, языки раздвоенные вывалились, у Пучеглазца рога еще больше стали (не хотелось бы думать о его жене плохо), зрачки вертикальные, на мордах страшных — бородавки, на груди и прессе — панцири, на пятках — шпоры, одним словом — красавцы, прям хоть хватай да в загс волоки. А как стали из пастей и ноздрей дым пускать да порыкивать для острастки, я уже не выдержала и в ладошки захлопала от восторга.

Они, может, и дальше пытались бы потрясти воображение жителя двадцать первого века, но тут я вспомнила, что меня вроде как могут хватиться, да и неплохо бы выяснить, в каком мире нахожусь. Вот уж совсем не хотелось, чтобы мне техническое поражение засчитали за то, что покинула пределы Изменчивого.

— Так, мужчины, я, конечно, очень впечатлилась демонстрацией вашей мужественности и всяких выдающихся вперед частей тела, но, может, соизволите сообщить, с какой целью вы меня выдернули?

Похитители, приняв прежний облик, предложили отобедать в их изысканном обществе.

«Водку переваривать не буду, сразу говорю», — пригрозила печень, прекрасно осведомленная о моем участии в застольях.

«Не вздумай ничего тут есть, утроба ненасытная, — кольнул меня в бок кишечник, — мигом аппендицит организую».

Небрежно отмахнувшись от нытиков, лучезарно оскалилась:

— Не вопрос, мужики, только мне надо с друзьями связаться, сказать, что со мной все в порядке, а то, боюсь, в самый разгар веселья сюда ворвется поисковая экспедиция и испортит нам праздник живота.

— Для тебя, цыпочка, все что хочешь, — галантно согнул локоток в крендель Пифчанский, — как насчет пикничка?

— Только под аккомпанемент ансамбля ложкарей, — нервно хихикнула, и наша троица провалилась под землю.

Приволокли меня под белы рученьки на бережок реки из огненной лавы. Запах сероводорода такой стоял, что хоть топор вешай. Жара, как в бане, да еще над потрескавшейся землей духи бесплотные летают, косятся затравленно да вздыхают тяжко. Не место под оттяг, а прям депрессивный отстойник.

— Это что, местная преисподняя? — скрючила кисляк.

— Ну, можно сказать и так. А вообще это наше любимое место, мы тут рыбу ловим, — радостно оскалились.

— Что тут, кроме теплового удара и ожогов, поймать-то можно? — удивилось недоумение, искренне не понимающее, что в филиале ада может быть хорошего.

— Пардон, но у меня от аромата этого места все пищеварение нарушилось. Нельзя ли куда-нибудь на свежий воздух пойти и вместо рыбалки шашлычок под коньячок организовать? — поддержало его нытье, страстно мечтающее о кондиционере.

— Вам, девушкам, не угодишь, — удрученно вздохнул Пифагор. — Могу предложить пыточную, если тебе тут так не нравится.

— А рюмочной поблизости нет? — наивно захлопала глазками и прикинула, чем бы мне себя порезать в случае опасности для моей шкуры.

— Нет, — хохотнул хозяин дивных мест, и пейзаж поменялся.

Теперь мы сидели неподалеку от совершенно обычного озера. Кругом деревья, травка зеленая, птички чирикают, в кустах какая-то зверушка с хрустом чьи-то кости перемалывает. На полянке весело горит костерок, а на нем жарятся небольшие птички. Скатерка расстелена, на ней выпить-закусить стоит, одним словом — идиллия.

— Голуби мира? — повел носом аппетит, разыгравшийся от умопомрачительных запахов.

— Гуси перелетные, но они вроде как тоже не за войну, — отбил подачу Пучик.

Поприкалывав друг друга пару минут, мы наконец сели есть. Демоны, как ни странно, ели вполне прилично, руки о скатерть не вытирали, с урчанием в мясо не вгрызались, на винцо не налегали. Я тоже старалась соответствовать, не чавкала и от выпивки наотрез отказалась.

Наевшись, напомнила, что мне нужно совершить звонок другу.

— Ребят, все, конечно, классно, и я могу тут с вами сидеть хоть до скончания времен, но, если мы не хотим, чтобы нам испортили отдых, мне нужно сообщить друзьям, что со мной все в порядке.

— Не переживай, никто не заметит твоего отсутствия, для всех пройдет не больше одной минуты, — доедая гусиную ножку, порадовал Пучеглазик.

— Уже хорошо, — выдохнуло облегчение.

— А мы на Изменчивом? — осторожно задала самый животрепещущий для меня вопрос. — Не то чтобы мне не нравится у вас в гостях, но мне нельзя покидать мир, откуда вы меня умыкнули.

— А если я тебе скажу, что мы совсем в другом мире? — выгнул бровь дугой Пельфагор.

— Отвечаю. Сначала ко мне придет писец, а потом он заглянет к вам. Потому как из-за вас я нарушу условия одного договора и кое-кому проиграю, а на кону стоит очень крупный куш. За это меня сожрет мой пес. Я огорчусь и натравлю на вас драконов. Они тут все разворотят, а я лично выпущу вам кишки. Сам понимаешь, должна же я как-то снять стресс. Так мы на Изменчивом или где?

— На одном из его уровней, — сдался Пучик.

— Тогда налета моих чешуйчатых родственничков можете не опасаться.

— Так ты та самая Сестра драконов, бросившая вызов творцам? — прифигел Пуфик.

«Ни хрена себе у него разведка работает», — присвистнул мозг, а я уточнила:

— Вообще-то я Дарья и никому ничего не бросала. Поспорили мы с ними, смогу повторить свой прошлый успех или нет.

— А на что спорили? — подался вперед заместитель местного сатаны.

— На Ткань Мироздания, — задрала нос чуть не до макушки растущего рядом куста.

Признаюсь, мне удалось их удивить, да так, что только после того, как выкурила пару сигареток, к ним вернулся дар речи.

— На Ткань Мироздания? — первым отмер Пельфагор. Вот что значит начальство, ему всегда по статусу положено лицо сохранять.

— Ага, я на щелбаны не спорю, — гордо так кинула.

— Ты хоть представляешь, что это такое? — Это уже Пучеглазик вспомнил, как разговаривать.

— Смутно, и, если честно, она не мне, а моей собаке приглянулась, — небрежно отмахнулась от вопроса.

— С-с-с-собаке?

— Аха, чего не сделаешь ради лучшего друга.

Как они ржали…

— Мавгор, ты только представь, сильнейший артефакт будет использоваться, как коврик для пса, — закатывался Пифагор.

— Повелитель, а ты представь, если на нее еще и блохи переползут, — вторил ему Пучик.

— Эй, у Сосискина нет блох. — Я задохнулась от такого наезда на своего любимца.

Когда они закончили ржать, то, естественно, попросили рассказать о моей одиссее. А мне что, не жалко, рассказала, с купюрами, конечно, не настолько наивностью страдаю, чтобы все свои секреты демонам выкладывать. По окончании рассказа спросила, что таким бравым парням нужно от такой заурядной девушки, как я.