Принцесса Намонаки - Мария Николаевна Сакрытина

снюхалась с о́ни, тронулась головой, а теперь уселась на мой трон.

– Убейте его! – завопила королева и выхватила у ближайшего стражника меч. – Убейте его! Убейте! Убейте!

Но вдруг повалилась навзничь со стрелой в горле.

Парадные двери распахнулись. В них, как волны во время прилива, хлынула стража. В считаные мгновения зал из золотого превратился в алый, а вместо вполне уместной здесь тишины наполнился звуками борьбы, хрипами и криками.

Оружия у министров не было. Как иначе – вооруженными при императоре могут быть только стражники. Именно они сейчас и убивали, а я сидела и смотрела. Алим стоял на коленях рядом и тоже смотрел. Такие мы с ним были оба равнодушные.

Еще помню кровь на зеркале, пока его не разбили. Много крови – и крик молодого министра, который упал на осколки в лохмотьях алого шелка.

С меня сняли веревки, и голос Ли прошептал на ухо:

– Госпожа, прошу, идемте.

Он мягко подтолкнул меня к трону, за которым оказалась потайная дверь. Я споткнулась о чей-то труп, Ли подхватил меня под руки и помог встать. В ушах не переставая звенели крики. Казалось, я схожу с ума. Тогда я еще не понимала, что происходит, но была так шокирована, что ничего не спрашивала. Реки крови все еще выбивали меня из колеи.

Ли привел меня в покои императора – я их узнала, потому что именно сюда государь приглашал меня на ужин и «игру в генералов» на клетчатой доске. Она по-прежнему стояла на роскошном столике черного дерева у ширмы с летящими драконами.

Драконы…

Я поймала обеспокоенный взгляд Ли. Сердце скакнуло к горлу и испуганно задрожало. Боже, драконы!

– Господин! – выдохнул Ли, когда я забилась в его руках, не в силах вдохнуть.

Стражники и слуги метались по комнате, как вспугнутые мотыльки, а я дугой на циновках выгибалась, пытаясь рассказать Ли про драконов. Из онемевшего рта не доносилось ни звука.

Ли рванул на мне ворот нижнего халата. Шнурок с хрустальным флаконом оказался прямо перед моими глазами. Ли его не видел, Ли ничего не знал. Зато знала я. Он меня не предавал, понимаете? Ли меня не предавал! А я должна буду… Я…

Грудь сдавило так, словно на нее уже положили могильный камень, и Ли толкнул мне в рот чашу с чем-то горько-мятным. Я глотнула, чуть не захлебнувшись, и боль мгновенно отпустила.

– Все хорошо, – зашептал мне на ухо Ли. – Все хорошо.

Нет, ты не понимаешь! Не хорошо. Хорошо уже никогда не будет!

В лекарстве оказалось снотворное. Я проспала всю ночь и половину следующего дня, а когда проснулась, во дворце царила страшная суматоха. Метались слуги, куда-то спешили стражники. Я все еще была в белых, забрызганных кровью одеждах, в которых меня привезли вчера и бросили перед троном. Без слуг я не знала, где взять новые.

Кое-как я доплелась до Зала Совета, где обнаружила Ли, Пауков и шамана Угэдэя, закованного в кандалы.

Алим тоже здесь был, и тоже в кандалах.

Я как раз доползла до трона, когда Ли обнажил меч и приготовился снести сыну хана голову. Смертей, на мой взгляд, было достаточно, и я хрипло – голос не слушался – приказала:

– Не смей.

Ли обернулся и немедленно убрал меч, а потом встал на колени. Да что там, весь зал, кроме Угэдэя с Алимом, пал ниц.

У меня кружилась голова, стены время от времени вращались, так что на трон я опустилась лишь потому, что стоять не могла.

– Что происходит?

– Ваше Величество, войска Великого хана осадили столицу, – ответил Ли.

Сначала я ничего не поняла: какие еще войска? Взглянула на Алима, и тот еле заметно пожал плечами. Зато шаман буквально сиял.

– Очень скоро он будет здесь, маленькая самозванка, – заявил Угэдэй, в упор глядя на меня. – Умеют ли плясать женщины твоей страны? Мой господин любит…

Продолжить он не смог, потому что его, как и меня вчера, ударили по лицу. Правда, он принцем не был и с ним не церемонились, так что, в отличие от меня, какое-то время говорить он не смог. Ничего, все, что нужно, я уже услышала. Слова этого Угэдэя отлично придали сил, лучше всяких лекарств.

Я слезла с трона и, спотыкаясь, подтащилась к кашлявшему от смеха шаману. Ли дернулся было подхватить меня, но почему-то не стал. Я не обратила на него внимания и недоверчиво уточнила:

– Какие еще войска и откуда они взялись?

Шаман расхохотался мне в лицо.

– Колдовство, Ваше Величество, – тихо ответил за него Ли. – Они использовали гибель армии Алима как отвлекающий маневр. Их колдуны смогли укрыть от наших глаз целую армию, а также узнать тайные тропы.

«Какие еще тропы, какие колдуны, – крутилось в голове. – Что значит – скрыли?»

Но даже так было ясно, что королева Лянь, наверное, очень занятая самозванкой, умудрилась прошляпить у себя под носом целую армию. И кому, как вы думаете, теперь с этим разбираться?

– Убей его, – приказала я, кивнув на Угэдэя. Легко приказала, мне уже было море по колено.

Смех шамана еще не стих, а его голова отделилась от тела и покатилась к золотым ступеням трона. Ли вопросительно посмотрел на Алима.

– А его не трогать, – добавила я. – Ли, отведи меня… куда-нибудь, где можно это увидеть. Их армию, хочу на нее посмотреть.

Ли побледнел.

– Ваше Величество, это опасно.

– Отведи, – повторила я, устало взглянув на него.

– Да, государь. – Ли ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

Мне все еще было плохо, к тому же из-за дыма еще и ни черта не видно. На город будто облако опустилось, которое вдобавок пылало, а где-то там, за ним, деловито сновали туда-сюда люди.

Ничего интересного. Не поднимайся звук так хорошо на высоту башни, куда привел меня Ли, пожалуй, было бы даже не страшно. Но я слышала и крики, и плач, казавшийся мне детским, а воображение у меня хорошее. Похоже, кочевники уже взяли столицу, и теперь им на закуску остался только дворец.

– Госпожа, – позвал Ли, – я смогу вас вывести. Все решат, что принц погиб во время осады.

Я сжала хрустальный флакон под одеждой и покачала головой.

– И что? Допустим, сейчас ты меня спрячешь. А потом? На меня всю жизнь будут охотиться. Я же проклятый наследный принц!

На самом деле варвары-степняки сделали мне одолжение. Без них я бы не решилась, а так подумала: огня и смерти уже и так много. Хуже не станет, если я их добавлю.

Меня вдруг озарило: милосердные кирины никогда не предлагают отнять чью-то