Лебединая песнь. Последняя война - Роберт Маккаммон

В течение нескольких дней, которые они оккупировали этот трейлер, Маклин сделал полную опись того, что собрал Фредди Кемпка: здесь было достаточно солонины и безалкогольных напитков, чтобы накормить армию, изобилие воды в бутылках и консервированной еды, но Маклина и Роланда больше всего интересовало оружие. Спальня Кемпки была арсеналом: станковые пулеметы, винтовки, пистолеты, по ящику сигнальных ракет, дымовых гранат и осколочных гранат, коробки и сумки с боезапасами были расставлены вокруг, как золото в королевской сокровищнице. Солдат-Тень мог бы и не говорить Маклину, что он нашел рай.

Маклин рассматривал в зеркале свое лицо. Его борода отросла, но была такой седой, что сильно старила его. Кемпка оставил после себя опасную бритву, и Маклин решил, что побреется. Его волосы также были слишком длинными и редкими. Он предпочитал очень короткую военную стрижку. Кемпка оставил также и ножницы, которые прекрасно подойдут для этой работы.

Он наклонился вперед, глядя в собственные глаза. Они все еще были глубоко запавшими и несли память о боли в его вскрытой ране в Великом Соленом Озере — боли настолько душераздирающей, что она сбросила старую мертвую кожу, которая так долго сдерживала его. Он чувствовал себя новым, родившимся заново, снова ожившим, и в своих ледяных синих глазах он видел того Джимбо Маклина, которым он был в те дни, когда был молодым и крепким. Он знал, что Солдат-Тень гордился им, потому что он снова был цельным человеком.

Он потерял свою правую руку, но он собирался научиться столь же эффективно пользоваться пулеметом или винтовкой левой рукой. В конце концов, у него было все время в мире. Рана была перевязана полосками постельного белья, и из нее все еще сочилась жидкость, но тяжесть в ней прошла. Маклин знал, что соленая вода выжгла инфекцию.

Он подумал, что выглядит очень привлекательно, очень, да, по-королевски, в нацистской форме. Может быть, она принадлежала немецкому полковнику, — размышлял он. Она в прекрасном состоянии, всего несколько проеденных молью дырочек в шелковой подкладке — Кемпка явно заботливо относился к своей коллекции.

Казалось, морщин на лице прибавилось, но в лице этом было что-то волчье и опасное. Он оценил, что потерял двадцать пять футов или больше со времени катастрофы в Земляном Доме. Была еще только одна маленькая вещь, касающаяся его лица, которая беспокоила его…

Он поднял руку и коснулся того, что выглядело коричневым струпом, величиной с четвертак, как раз под его левым глазом. Он попытался содрать его, но тот хорошо держался на коже. На лбу было еще четыре струпа размером с родинку, он сперва принял их за бородавки, но содрать их было невозможно. Возможно, это рак кожи, думал он. Возможно, это от радиации. Но он заметил похожую на струп опухоль, тоже размером с родинку, и у Роланда на подбородке. Рак кожи, решил он. Ладно, надо будет срезать их опасной бритвой во время бритья, и не будет тогда никакого рака. Его шкура — вовсе не место для рака кожи.

Но было странным то, подумал он, что маленькие круглые струпья были у него только на лице. Ни на руках, ни на предплечьях, ни где-нибудь еще. Только на лице.

Он услышал стук в дверь трейлера и вышел из ванной, чтобы ответить на него.

Роланд и Лаури, оба вооруженные винтовками, вернулись с задания, на котором они были вместе с тремя другими здоровыми солдатами. Прошлой ночью один из часовых на окраине лагеря увидел короткие вспышки огней на юге, три или четыре мили через пустыню.

— Два трейлера, — доложил Лаури, стараясь не слишком пялиться на нацистскую форму, надетую на полковнике. Кемпка всегда был слишком толстым и чувствовал себя в ней неловко. — У них есть вагончик для жилья и «Понтиак». Все машины выглядят прекрасно.

— Сколько людей? — спросил Маклин, открывая одну из бутылей с водой и предлагая ее Лаури.

— Мы видели шестнадцать человек, — сказал ему Роланд. — Шесть женщин, восемь мужчин и два ребенка. Кажется, у них полно бензина, еды и воды, но все они с ожогами. Двое мужчин с трудом могут идти.

— У них есть оружие?

— Да, сэр. — Роланд взял кувшин воды у Лаури и выпил. Он полагал, что форма прекрасно выглядит на Короле, и жалел, что нет его размера. Он не смог вспомнить почти ничего из того, что случилось с Фредди Кемпкой той ночью, но он помнил яркий сон, в котором он убил Майка Армбрустера. — У одного из мужчин есть винтовка.

— Только одна винтовка? Почему вы считаете, что они сюда не придут? Они же видели наши огни?

— Возможно, они бояться, — сказал Роланд. — Возможно, они думают, что мы отнимем то, что у них есть.

Маклин взял бутыль обратно, отхлебнул из нее и отставил в сторону. Дверь открылась и закрылась, и Шейла Фонтана вышла из коридора в комнату. Она тут же замерла, когда увидела форму.

— Нам были бы полезны трейлеры и автомобили, — решил Маклин. — Но нам не нужен никто со следами ожогов. Я не хочу, чтобы в нашем лагере был хоть кто-то со следами ожогов.

— Полковник… У нас уже есть около тридцати или больше человек, которые горели в…

Вы знаете, — сказал Лаури. — Я имею в виду…

Так ли это важно?

— Я много думал об этом, капрал Лаури, — ответил он, и хотя он не старался, это прозвучало выразительно. — Я думаю, что люди с ожогами…

Келоидами, — сказал он, вспомнив медицинское название радиационных ожогов, — наносят ущерб морали нашего лагеря. Нам не нужно, чтобы у нас были напоминания об уродстве, не так ли? И люди с такими ожогами не содержат себя в такой же чистоте, как остальные, потому что они стыдятся того, как они выглядят, и уже этим они деморализованы. — Он поймал себя на том, что смотрит на струп на подбородке Роланда. Он был размером в четвертак. Не был ли он меньше всего несколько дней назад? Он перевел взгляд. Еще три маленьких струпа были у Роланда на лбу, почти под волосами. — Люди с ожогами будут распространителями болезней, — сказал он капралу Лаури. Он оглядел лицо Лаури, но не увидел ни одного струпа. — А нас и так будет предостаточно проблем, если в нашем лагере будет хоть какая-то болезнь. Итак… Я хочу, чтобы утром вы согнали людей с ожогами и вывели их из лагеря. И я не хочу, чтобы хоть кто-нибудь из них мог вернуться. Понятно?

Лаури улыбнулся было, потому что решил, что полковник шутит, но синие глаза Маклина сверлили его.

— Сэр…

Вы не имеете в виду…

Убить их всех, не так ли?

— Да, именно это я и имею в виду.

— Но…

Почему бы просто не выгнать их? То есть…

Сказать им, чтобы они шли отсюда куда-нибудь еще?

— Потому, — сказал Роланд Кронингер, который уже понял суть дела, — что они не захотят идти куда-нибудь еще. Ночью они проскользнут обратно в лагерь и попытаются украсть еду или воду. И они могут помочь врагам напасть на нас.

— Верно, — согласился Маклин. — Итак, вот новый закон нашего лагеря: ни один человек с ожогами не допускается сюда. А вы утром выведете тех оставшихся, и они не придут обратно. Роланд пойдет с вами.

— Я и сам могу сделать это!

— Роланд пойдет с вами, — сказал Маклин спокойно, но твердо, и Джад Лаури уставился в пол. — Теперь еще одно: я хочу, чтобы утром вы организовали отряд и раздали кое-что из этого моим людям. — Он кивком указал на упаковки безалкогольных напитков, картофельных чипсов, печенья и кексов. Он осознал, что сказал «моим людям». — Я хочу, чтобы они были счастливы. Сделайте это после того, как закончите первое дело.

— А что с теми людьми, с трейлерами?

Маклин задумался. О, думал он, Солдат-Тень будет так гордиться им!

— Сколько солдат вам понадобится, чтобы пойти и взять эти машины? — спросил он.

— Я не знаю. Наверное, четыре или пять.

— Хорошо. Возьмите людей и пригоните их сюда — но только машины. Нам не нужны те люди, которые нездоровы.

— А для чего нам нужны трейлеры? — спросила Шейла. — Нам и так хорошо! — Она не могла смотреть на лицо Джада Лаури, потому что он преследовал ее в кошмарах вместе с плачущим ребенком. Разложившийся труп по имени Руди в ее снах полз через пыль прямо к ней в постель, и она думала, что сходит с ума.

— Для того, — сказал Маклин, поворачиваясь к ней, — что мы не собираемся оставаться здесь навсегда. Как только мы станем организованными и здоровыми, как только мы поднимем нашу мораль, мы двинемся отсюда.

— Двинемся отсюда? — она засмеялась. — Двинемся куда, герой войны? На луну?

— Нет. Через страну. Может быть, на восток. По пути мы сможем добывать продовольствие.

— Ты имеешь в виду…

Все пойдут на восток? Какого черта? Куда?

— Города, — ответил Маклин. — Или то, что от них осталось. Городки, деревни. А также мы можем построить наши собственные города, если захотим. Мы можем снова начать восстанавливать тот порядок, который следовало бы установить раньше, до того, как случилось все это дерьмо.