Путь чужака - Андрей Прусаков

— Ты доволен, великий вождь? — улыбаясь, говорила королева.

— Главное, что ты со мной, — искренне отвечал Стас, и в душе все пело. Он, Стас Колодников, человек, каких в его мире миллионы, стал героем и великим вождем, и здесь же нашел свою любовь. И все равно, что на руках три пальца, а на голове рога — разве это мешает ему любить? Что вообще может помешать, если умеешь видеть главное, то, что внутри каждого из нас. Что делает нас такими, какие мы есть.

— У нас есть сказка о красавице и чудовище, — сказал, обнимая ее, Стас. Белое обнаженное тело Элор вытянулось на простынях, как странный диковинный цветок, и вся вселенная не стоила одного его лепестка.

— Да? И что это за сказка, расскажи, — прошептала с закрытыми глазами Элор. Ей нравились его нежные прикосновения, сила, таящаяся в грубых шершавых ладонях.

— Чудовищем был заколдованный принц. Он ждал, когда кто-нибудь полюбит его, и тогда чары спадут, и он вновь станет человеком.

— И что было дальше? — приподнимаясь, спросила она. Стас засмотрелся на ее грудь.

— Такая девушка нашлась. И стала его королевой.

— Я бы тоже хотела тебя расколдовать.

— Я мог бы не понравиться тебе.

— Не мог бы. Каким бы ты ни был, ты останешься тем же, Стасом из Петербурга.

Нет, спать в эту ночь решительно не хотелось!

— А еще у нас есть песня о короле, который влюбился в пастушку.

— И что дальше, расскажи! — Элор обожала слушать рассказы Стаса.

— А то, что короли не могут жениться по любви! Так поется в песне.

— Глупая песня! Короли женятся на том, на ком хотят! Или они не короли!

— Да, по сравнению с тобой они — не короли! — засмеялся Стас, притягивая ее к себе.

После счастливых ночей были суетливые, полные забот дни. Королевством надо править, оно не могло ждать. Прежние советники Айрин погибли либо разбежались, новых не было, и Элор разрывалась, принимая сотни решений за день. Стас помогал, как мог, но не знал и не понимал многого. Старосты мелких селений, какие-то просители, купцы, послы соседних держав выстраивались в очередь к королеве, ожидая ее воли. Надо вершить суд и назначать судей, отменять указы Айрин и придумывать новые, пересматривать налоги, решать, сколько платить новому войску…

Несмотря на все, Элор была счастлива, эти заботы не тяготили ее. Она рождена править и умела править. Стас с восхищением видел, как волей, одним словом или взглядом она покоряла людей. Не все уходили довольными, но все признавали: Элор — настоящая королева!

Не все было гладко. Не все складывалось так, как мечталось. Вечером в городе схватили жреца, который говорил толпе о нечестивости королевы.

— Мирхем! — прошептала Элор, узнав об этом. Она велела бросить жреца в башню и пытать, чтобы выведать, кто его послал. Стас пытался смягчить его участь, предлагая просто изгнать за ворота, но Элор была непреклонна.

— Изгонять — так всех, а всех изгнать я не могу. Я не могу во всеуслышанье обвинить Мирхема во лжи, и он знает это. Этот человек не виноват, ему приказали, но он будет заточен.

— Почему? Какой смысл? — спросил Стас. Он хотел напомнить, как она сама сидела в темнице, но, глядя на нее, почувствовал: не стоит. Нет, он не станет заступаться за человека, поливавшего Элор грязью.

— Чтобы все видели, как наказывают за злословие королевы! — сказала она. — Айрин бы отрубила ему голову! Или язык.

Когда они остались наедине, Стас сказал:

— А ведь он говорил правду.

— И что?

— Я не хочу, чтобы людей бросали в тюрьму за правду.

— Мне все равно! — крикнула Элор. — Я наказываю не за правду, а за дерзость! Люди могут говорить, что им вздумается и шептаться по углам, но осуждать меня вслух я не позволю!

Стас понял, как ей тяжело. Элор не была ни злой, ни капризной, просто, как умела, защищалась от мерзости и злословия, сопровождавших их любовь. Любовь человека и ставра.

Тесно общаясь с соплеменниками еще до взятия Ильдорна, Стас не раз слышал скабрезные шутки о связях людей и ставров, из чего сделал вывод, что такое случалось. Стало быть, не мы первые… На душе полегчало. Одно время у него на родине косо смотрели на негров, обнимавших белокожих девушек. Но все проходит, и муть, поднятая в воде, когда-то осядет на дно. Таковы люди там, таковы и здесь.

Но Стас ошибался. Аллери желали видеть непогрешимого правителя, и дозволенное низам, не должно и не могло быть прощено королеве.

Часто бывая в городе, Стас замечал, что говорят о ставрах люди.

— Они получили свободу — так пусть убираются в свои деревни! — говорил один горожанин другому.

— Это точно. Как королева выдерживает их вонь во дворце? — сказал кто-то за спиной, и Стас еле сдержался, чтобы не обернуться. Он не сможет заткнуть рты всем. Это лечится временем, это пройдет. Должно пройти.

— Представляю, как она спит с этим чудовищем! И это — наша королева!

— Грязная королева!

Они не боялись и не обращали внимания на проходящего мимо ставра. Внешне Мечедар не отличался от воина и одевался просто. Обыватели не подозревали, что он знает их язык, а чуткие уши ставров слышали далеко.

— Айрин была жестока, но знала, что такое честь. Она не унижалась до такого! Только представь: какой-то грязный ставр дрючит нашу королеву!

Стас метнулся к говоруну. Его длань, прихватив человека за ворот, с легкостью оторвала его от земли:

— До чего не унижалась Айрин? — спросил Стас. Спросил негромко, но вокруг стало тихо. Торговцы и прохожие испуганно смотрели по сторонам и друг на друга.

— А-а-а-а, — пролепетал человек. Он не ожидал такой развязки и, болтаясь бесформенным мешком, не смел выговорить ни слова. Его собеседник, лавочник, побелел и попятился под взглядом Стаса.

— А ну, иди сюда! — приказал Стас. Лавочник попятился еще быстрей, вбежал в лавку и захлопнул дверь.

— Стража! — крикнул очнувшийся аллери. — Убивают!

— Что ты только что сказал? — процедил Стас, сжимая ладонь так, что отвороты одежды медленно душили человека. — Повтори! Что ты сказал про королеву?

— Н-ничего! — закричал тот. — С-стража!

— Я все слышал! — сказал Стас и ударил. Огромный кулак ставра врезался в грудь, человек вскрикнул и завалился набок.

— Стража! — кричали повсюду, но Стас еще не закончил. Пара ударов копытом — и дверь лавки провалилась внутрь. Завизжав, как поросенок, лавочник хотел прыгнуть в окно, но не успел.

— Теперь ты. Что ты говорил о королеве? — Стас оскалил зубы и клацнул ими перед физиономией лавочника. Штаны горожанина мигом промокли. — Повтори!

— Ничего!

— Тебе не нравятся ставры!