'Канцелярская крыса' - Константин Сергеевич Соловьев

«Так, спокойно, - приказал себе Герти, - Отдышись. Заставь мозги снова варить».

Герти некоторое время молчал, стараясь размеренно дышать. Муан в немом раздражении царапал столешницу ногтем. Балык лежал на своем блюде и безучастно глядел на них розовым мутным глазом.

- Тихо. Ладно. А как на счет немного придушить? Чуть-чуть, просто чтоб он отрубился? Ты не будешь никого бить, так что это не драка получается.

- Нельзя, мистра. Тоже табу.

- Хорошо. Заломай ему руки. Это-то сможешь?

- Не смогу. И это табу.

- Господи Боже! Да сколько у тебя табу, Муан?

Муан на секунду прикрыл глаза.

- Четыреста сорок восемь, мистра.

- Сколько?! – вырвалось у Герти.

- Четыреста сорок восемь, - повторил полли хмуро, - Я же говорил, мой отец не был дружен с шаманом. А мой отец был по-нашему рангатира, то есть вождь. Они крупно не ладили. Политика. Мне от этого перепало больше всех. Если вас еще интересует, я не могу лягаться, царапаться, кусаться и сбивать с ног. Все табу.

Герти заставил злость пропасть из своего голоса. Но вот с язвительностью он справиться не мог.

- Превосходно, Муан. У тебя еще есть какие-нибудь табу, о которых мне следует знать в данный момент?

- Ну… Я не могу пить из стакана с латунным подстаканником. Не могу пасовать, если кто-то сходил с треф. Не могу звонить в дверь по средам, если накануне был дождь. Не могу дарить цветов рыжим. Не могу…

- Хватит. Довольно. Ладно, допустим, что так. Мы не станем… э-э-э… ничего такого делать со Щукой. Не будем дарить ему цветов и не станем играть с ним в карты. Просто свяжем его. Это же ты можешь? Не бить. Просто связать. Мы пригрозим ему оружием и…

- Извините, мистра. Табу. Я не могу угрожать людям оружием.

- Брось! Уж в этот раз ты лжешь! Ты ведь припас с собой оружие, как я и просил. Значит, я достану револьвер, а ты свой кастет или нож, и мы…

- Я не брал оружия.

- Но ты же сказал…

- Инструмент, мистра. Вы сказали, взять с собой инструмент, которым я владею лучше всего. Я точно помню. Именно так вы и сказали.

- Ах, так… И что же ты взял?

- Мабу[7]. Вот.

Муан, повозившись в своем мешке, извлек на поверхность подобие грубой флейты с широким раструбом. Герти окинул это нелепое приспособление взглядом. Оно не годилось даже для того, чтоб проломить голову курице.

- Это…

- Это инструмент, которым я владею лучше всего, - с готовностью сказал Муан, - В нашем племени я считался не самым плохим музыкантом. Хотя у меня есть табу на игру после полуночи и…

Герти захотелось вырвать у себя клок волос. Ситуация оборачивалась абсурдом. Быть в шаге от Стиверса, желанной награды, и оказаться столь беспомощным… Проклятый дикарь! И как его угораздило клюнуть на это! Шахматы! Мабу! Это походило на утонченное издевательство. Но Муан был предельно серьезен. И даже торжественен.

«Так, спокойно, - приказал себе Герти, силясь не рассмеяться, - Ты в беде, Гилберт Уинтерблоссом. Ты сам сюда себя загнал, но делать нечего. Будь смелее. Придется использовать те фигуры, что есть в распоряжении. Интересно, так же ты хорош в шахматах, как Муан?.. Забудь. Думай о том, что делать дальше. Твой тщательно проработанный план летит в тартарары. Твой козырь оказался дутым, а больше у тебя ничего нет. Если, конечно, не считать смекалки и револьвера. Так что думай».

Проще всего было выйти наружу. Поблагодарить Щуку за угощение и выбраться из этой помойной ямы. Из Скрэпси. Вернуться в меблированные комнаты и… «И что, мистер Уинтерблоссом? - осведомился незнакомый, но крайне неприятный голос, - Стиверс нырнул, что бы это ни значило. Судя по всему, ему осталось недолго. Нет Стиверса – нет дела Бангорской Гиены. Нет дела – нет будущего».

Герти заскрежетал зубами. Он не сможет протянуть на острове еще месяц. Могильщики Канцелярии гораздо раньше щелкнут его, как орех. Орех, который только снаружи кажется таким прочным. Щелк – и все. Мистер Шарпер не простит обмана. И на лондонскую тюрьму можно не рассчитывать. Он погибнет где-то в застенках Канцелярии.

«Значит, действуй, рыбоед! – вновь раздался неприятный голос, который по всем признакам был его собственным, Гилберта Уинтерблоссома, внутренним голосом, только куда более решительным, - Думать ты уже пытался, и сам видишь, что вышло. Действуй. Как действовал бы на твоем месте полковник Уизерс, гроза Тихого океана, авантюрист и психопат! Только это может тебя спасти. Решительное действие. Опрометчивость и целеустремленность. Риск и отвага. Благородное безумие белого охотника. То, что вело обреченную экспедицию Кортеса и вылазку Писарро. То, что приказывает двигаться вперед даже тогда, когда кажется, что очутился на пороге девятого круга ада».

Герти набрал побольше воздуха в грудь, пытаясь сконцентрироваться на этом голосе.

Действовать, как полковник Уизерс. Представлять, что любая преграда не более, чем вызов. А опасность – развлечение. Быть дерзким. Наглым. Решительным. Судьба любит самоуверенных дураков, именно для них она прячет в своих сундуках настоящие богатства. Дураки всегда выживают. Бросаются в авантюры, в которые не полез бы ни один здравомыслящий человек. С десятком аркебузиров подчиняют себе страны, не задумываясь о том, что шансов не было. С сотней наемников делаются властителями континентов. Не понимая, что нет даже вероятности вернуться живым.

Ради собственной жизни, он должен быть таким же, хотя бы ненадолго. Впервые в жизни устремится в авантюры, ходы которой не только не прописаны, но и неизвестны. Идти следами неукротимого полковника.

Герти открыл глаза. Он знал, что нужно делать.

- Спрячь свою трубу, - сказал он Муану решительно, - Сейчас не до нее. Будем действовать.

- Это мабу.

- Неважно. Идем к двери.

- Уходим?

- К двери, да не к той. А к той, что за стойкой. Двигаемся вперед. План прежний. Я сую Щуке револьвер. Тихонько. Он открывает нам дверь. Вместе идем за Стиверсом. И плевать, в каком он виде. Потом ты связываешь Щуку. На это табу нет?

- Нет, - улыбнулся Муан, - есть табу на вязание, но, насколько я понимаю, связывание это…

- Отлично. Связываем этого мерзавца и оставляем за дверью. Стиверс у тебя на плече. Выходим отсюда. Делаем вид, что тащим нашего приятеля домой. Это