На руинах - Галина Тер-Микаэлян

– Мы? В университете, на физфаке.

Старушки тут же заахали:

– А что ж вы так далеко хотите снять? Из этого района в Петергоф ездить неудобно, вам бы там у себя попробовать что-нибудь найти.

Зойка не растерялась, хотя и понятия не имела о том, что физфак ленинградского университета находится в Старом Петергофе.

– Мы там тоже искали, везде искали – ничего нет. Нам просто одна знакомая посоветовала – сказала, что в вашем доме семьдесят восьмую квартиру хотят сдать, мы поэтому сюда и приехали. Звонили, а там никого нет.

– Семьдесят восьмую? – протяжно удивилась одна из старушек и повернулась к своей товарке, а та отрицательно помотала головой.

– Нет, Веркина вряд ли станет сдавать – она один год сдавала, но как начали всех прижимать за нетрудовые доходы, так сразу жильцам отказала.

– Да сейчас уже вроде за это не трогают, почему ей не сдать? Она тут практически не живет.

– Она такой человек, что всего на свете будет бояться – чего надо и не надо.

– Ну, за свою квартиру каждый будет бояться. Она одна там прописана?

– Да, но, еще когда муж был жив, они хотели внука прописать. Понятно, дочь далеко, матери неизвестно, сколько осталось – хоть один родной человек будет рядом.

Старушки пустились в обсуждение семейных дел пенсионерки Веркиной, а Зойка с Васей стояли и внимательно слушали. В итоге они узнали, что хозяйка семьдесят восьмой квартиры пять лет назад, похоронив мужа, переселилась в Песочное к больной старухе-матери, за которой нужен уход. Дочь Веркиной еще в семьдесят втором вышла замуж за военного и уехала в Заполярье. Сын этой дочери в нынешнем году оканчивает школу и собирается поступать в институт в Питере, а бабушка ждет не дождется, когда приедет ненаглядный внучек, и бережет для него квартиру. Самым важным во всем этом потоке информации было то, что семьдесят восьмая квартира на данный момент стоит пустая.

Узнав подробности их беседы с пенсионерками, Коля несказанно обрадовался.

– Мы на пути к успеху, господа! Раз хозяйка отказывается сдавать квартиру, войдем туда без ее согласия и проведем там ночь в тепле и уюте, а завтра, как стемнеет, спустим Зойку в семьдесят четвертую – здесь рано темнеет, деятель еще на работе будет.

– Это как раз тот случай, когда для полноты счастья не хватает лишь веревки, – философски заметил Вася.

Он был прав – самым сложным этапом их прекрасно разработанного плана оказалось найти веревку в охваченном тотальным дефицитом городе. Однако судьба в этот день была к ним милостива – побродив немного по улицам, они натолкнулись на двухкилометровую очередь за детскими подвесными качелями. Зойка, используя все свое очарование, сумела втиснуться перед симпатичным молодым папашей, и перед самым закрытием универмага им удалось купить качели на четырех длинных прочных веревках. После этого они вернулись на наблюдательный пункт и стали ждать Женю – необходимо было выяснить, в котором часу он возвращается домой.

Стемнело, двери подъездов снова захлопали, то в одном, то в другом окне вспыхивал свет, а Жени все не было.

– Может, он вообще уехал или у бабы ночует, – с надеждой проговорила Зойка, – тогда этой ночью все и закончим. Ладно, вы стойте здесь, парни, а мне в кустики приспичило сбегать.

Она отбежала в сторону, туда, где кусты были погуще, а Коля с Васей остались стоять за деревом, и как раз в этот момент с шуршанием подкатила «волга». Выбравшись из машины, Женя с досадой взглянул на часы – половина десятого, а ему еще нужно договариваться насчет завтрашнего застолья. И все этот паразит Доронин, который, ко всему прочему, после доклада попросил подбросить его домой. Мысленно кляня научного руководителя, Женя включил сигнализацию и отправился домой, не обратив никакого внимания на две скрытые деревом фигуры.

– Наконец приперся! – сказала одна из фигур. – Замерз тут, как собака, весь день его ждать. Он что, только с работы? Непохоже что-то.

– Зойка же сказала – он в каком-то научном институте, у них там рабочий день не нормирован.

– Хорошо живет – до двух часов дня спит, до десяти вечера гуляет.

– Чего ты удивляешься, Коляша, ты сам-то как у себя в комплексе работаешь? Хочешь – приходишь, хочешь – не приходишь. Поработал бы ты у нас на заводе с восьми до шести.

Первая фигура снисходительно хмыкнула:

– Так я, Васек, в комплексе работаю, у меня там брат директор.

– А этот деятель ученый, для ученых все наше государство – отец родной. Завтра и послезавтра он, может, вообще весь день дома просидит, и нам, Коляша, придется ждать.

– Черт, это сколько же тогда его пасти!

– Такова высшая справедливость: мы его грабим, нам к нему и приспосабливаться. Вот если бы он нас грабил, тогда…

– Да иди ты со своим недоделанным юмором! – зло буркнула первая фигура. – Спозаранку тут торчим, сдохнуть можно!

Закончив, наконец, свои дела под кустиками, к ним присоединилась Зойка, и Коля указал ей на машину.

– Твой хахаль прибыл. Ага, вот он и добрался до места назначения.

Действительно, в одном из окон квартиры Жени Муромцева вспыхнул свет. Даже не сняв куртку, он присел на корточки у телефона и начал набирать номер секретарши отца.

– Полина Константиновна, это Женя Муромцев, я не поздно звоню?

– Здравствуй, Женечка, рада тебя слышать. Ты не представляешь, как мы все переживали, когда узнали о смерти Халиды, бедный Сергей! Ты не ездил в Москву на похороны?

Женя поморщился – меньше всего ему сейчас хотелось обсуждать смерть и похороны жены дяди.

– Нет, не ездил, хотя очень желал бы этого, – ответил он скорбным тоном, приличествующим теме, – но у меня сегодня был доклад в ведущей организации, его никак нельзя было перенести.

– Да, я понимаю. Как все прошло, успешно?

– Да, спасибо. Полина Константиновна, я не хотел бы сейчас отвлекать папу по мелочам, не могли бы вы мне помочь? Мне завтра нужно организовать небольшое застолье в институте, где проходил доклад – человек на десять, двенадцать. И еще что-нибудь вроде коробки конфет или духов для дамы, которая сделает выписку из протокола. Но я просто не представляю, где в данный момент можно все это достать.

– Нет проблем, Женечка, я сейчас позвоню в наш институтский отдел заказов, и к завтрашнему дню все будет. Чего бы ты хотел к столу – сервелат, наверное, икорки красной и черной, да?

– Пожалуйста, Полина Константиновна, все на ваше усмотрение. Стоимость значения не имеет.

– Да это-то понятно. Спиртное заказывать – коньяк, вино, водку?

– Да, конечно. Когда мне за всем этим заехать?

– Часам к трем приезжай, нормально тебе?

– Вполне. Спасибо вам огромное, Полина Константиновна.

Ночью, в то время, как Женя восстанавливал силы после напряженно проведенного дня, троица приятелей, спустившись с крыши, легко и просто проникла в семьдесят восьмую квартиру. Даже, можно сказать, до идиотизма просто – оказалось, что пенсионерка Веркина, уезжая, не удосужилась запереть балконную дверь.

В квартире было тепло и уютно, несмотря на то, что повсюду на мебели лежала густая пыль, и явно ощущалось длительное отсутствие хозяйки. Отоспавшись и отогревшись, Коля с Васей с раннего утра по очереди начали следить из выходившего во двор окна за припаркованной «волгой». Когда около двух часов дня Женя уехал, все трое с облегчением вздохнули – значит, опять вернется поздно. Порывшись в запасах хозяйки на кухне, они отыскали какую-то крупу, и Вася взялся варить кашу, а Зойка осмелела до того, что решила сбегать в магазин за хлебом – изнутри обе двери открывались легко, и Коля просто-напросто выпустил ее на лестницу, а потом впустил.

В три часа дня Женя прикатил в отцовский институт, погрузил в свою «волгу» продукты и отправился «обмывать» вчерашний доклад. Выписка из протокола была уже готова, подписавший ее замдиректора вроде бы совершенно случайно заглянул на кафедру и присоединился к застолью, сотрудники дружно желали приятному молодому аспиранту удачной защиты.

– Говорят, кто хорошо «обмоет» предзащиту, того ждет легкая защита, – весело каламбурил быстро захмелевший академик Соболев.

Научные сотрудники смеялись и предлагали все новые и новые тосты. Расходиться по домам никому не хотелось, потому что, благодаря заботливой секретарше академика Муромцева, закусок и напитков на столе было превеликое множество. По окончании пиршества Женя почувствовал, что сильно перебрал и, решив оставить «волгу» на институтской стоянке, отправился домой на метро. Его слегка покачивало и подташнивало, но рука мертвой хваткой сжимала ручку кейса, где лежала заветная выписка из протокола заседания кафедры – чтобы, не дай бог, не выронить или не забыть в вагоне метро.

В то время как научные сотрудники пировали, засевшая в семьдесят восьмой квартире троица с нетерпением ожидала, пока опустеет улица. Прежде они планировали спуститься в квартиру Жени, едва сгустятся сумерки, но не приняли в расчет уличного освещения – в свете фонарей хорошо видны были верхние этажи, и кто-нибудь из возвращавшихся с работы прохожих мог заметить ползущую по веревке Зойку. В восьмом часу хлынул дождь, поднялся ветер, и поток пешеходов сразу поредел, а те, кто еще остались, спрятались под зонтами.