Сияющая цитадель - Дэвид Эддингс

— Вовсе нет, любовь моя, — ответил Спархок, на ходу соображая, как лучше ответить. — Заласта метил в Афраэль. Разве ты не видела ее? Она стояла рядом с Сефренией.

— В самом деле?

— Конечно. Я-то думал, что ее видят все, а оказывается, только я — и само собой, Заласта. Почему, ты думаешь, он так проворно спасся бегством? Афраэль уже готова была вырвать из его груди сердце и съесть прямо у него на глазах.

Элана содрогнулась.

Император Сарабиан вновь подошел к краю возвышения.

— Придите в себя, господа, — сухо велел он. — Мы еще не покончили с делами. Полагаю, вас потрясло открытие истинного облика Заласты — во всяком случае, некоторых из вас. Я разочарован в вас, господа мои: большинству из вас недостает самой обыкновенной проницательности, а остальным даже в голову не пришло, что и Заласту, и вас я вижу насквозь. Одни из вас — предатели, другие просто тупы, как пробки. В тех и других я совершенно не нуждаюсь. С нескрываемым удовольствием я объявляю вам, что сегодня на рассвете по всей Империи атанские гарнизоны покинули свои казармы и заменили всех имперских чиновников своими офицерами соответствующего ранга. Сейчас вся Империя, за исключением Материона, находится на военном положении.

Чиновники таращились на него, не в силах выдавить ни слова.

— Атан Энгесса, — позвал император.

— Слушаю, Сарабиан-император.

— Не будешь ли так добр устранить это исключение? Введи своих атанов в город и возьми в свои руки власть в столице.

— Сию минуту, Сарабиан-император, — широко ухмыльнулся Энгесса.

— Будь тверд, Энгесса. Покажи моим подданным, что я не шучу.

— Как прикажешь, Сарабиан-император.

— Славный парень, — довольно громко пробормотал Сарабиан, когда огромный атан направился к дверям.

— Но, ваше величество… — приподымаясь в кресле, слабо запротестовал Пондия Субат.

Император одарил своего первого министра поистине ледяным взглядом.

— Я сейчас занят, Субат, — процедил он. — Нам с тобой еще предстоит очень долгий разговор. Уверен, что ты сумеешь весьма увлекательно объяснить, каким образом все это могло происходить у тебя под носом и даже не потревожить твоего сладкого сна. А сейчас сядь и заткнись.

Первый министр опять обмяк в кресле, вытаращив глаза.

— Итак, — снова обратился император к своим чиновникам, — Империя отныне на военном положении. Поскольку вы столь позорно продемонстрировали свою полную несостоятельность, мне пришлось самому взяться за дело. В вас я больше не нуждаюсь, так что все вы уволены.

Чиновники так и ахнули, а те из них, кто дольше других занимал свой пост и прочно уверился в своей почти божественной власти, разразились протестующими воплями.

— Более того, — оборвал Сарабиан их протесты на полуслове, — предательство Заласты ставит под сомнение преданность каждого из вас. Если я не могу доверять всем, мне приходится подозревать всех. Я хочу, господа, чтобы нынче ночью все вы побеседовали со своей совестью, потому что завтра мы будем допрашивать вас и потребуем правды, исключительно полной правды. Нам некогда выслушивать ложь, оправдания, попытки увернуться от вины или от ответственности. Я от всего сердца советую вам пойти нам навстречу. Последствия лжи либо уверток будут весьма плачевны.

Улаф вынул оселок и принялся неспешно водить им по лезвию топора. Раздался режущий ухо скрежет.

— В доказательство своего благоволения, — продолжал Сарабиан, — я велел приготовить всем вам место для ночлега в стенах замка и обеспечить вам полное уединение, дабы в тишине и покое вы вспомнили всю свою жизнь и приготовились правдиво отвечать на наши вопросы. Лорд Вэнион, не могли бы твои рыцари сопроводить наших гостей в отведенные им покои? — Сарабиан импровизировал вовсю.

— Сию минуту, ваше величество, — ответил Вэнион, гулко стукнув себя по стальному нагруднику кулаком в кольчужной рукавице.

— Одну минуту, лорд Вэнион, — вмешалась Элана.

— Слушаю, моя королева.

— Недурно было бы обыскать наших гостей, прежде чем развести их по спальням. Мы ведь не хотим, чтобы кто-нибудь из них последовал печальному примеру министра финансов?

— Отличная мысль, ваше величество, — согласился Сарабиан. — Лорд Вэнион, отбери у наших гостей все игрушки. Пусть ничто не отвлекает их от мыслей о завтрашнем покаянии. — Он на миг задумался. — Мне тут пришло в голову, лорд Вэнион, что нашим гостям было бы куда проще сосредоточиться, если бы их нынешнее положение подчеркивалось чем-то осязаемым. Я, помнится, читал, что в эленийских тюрьмах заключенные носят некое подобие формы.

— Совершенно верно, ваше величество, — глазом не моргнув, согласился Вэнион. — Это рубаха без рукавов из серой дерюги, с красной полосой на спине, чтобы узнать по ней узника, если ему удастся бежать.

— Как по-твоему, сумеешь ты найти нечто подобное для наших гостей?

— Если и нет, ваше величество, мы сами что-нибудь придумаем.

— Отлично, лорд Вэнион, — и, кстати, заберите у них драгоценности. С драгоценностями человек чувствует себя важной персоной, а я хочу, чтобы мои гости осознали полную свою ничтожность. Лучше покормите их. Что обычно едят в тюрьме?

— Хлеб и воду, ваше величество. Иногда немного похлебки.

— Превосходный рацион. А теперь, Вэнион, убери их отсюда. Меня мутит от одного их вида.

Вэнион рявкнул приказ, и рыцари направились к низложенному правительству.

Каждому чиновнику достался почетный караул из воинов в доспехах, которые увели — а порой и уволокли — его в темницу.

— Э-э… одну минутку, Теовин, — любезно окликнул император главу тайной полиции. — Ты, кажется, что-то хотел мне сказать?

— Нет, ваше величество, — угрюмо ответил Теовин.

— Ну же, старина, не стесняйся. Мы здесь все старые друзья. Если тебя как-то задело то, что я сегодня здесь устроил, валяй, высказывайся. Милорд Стрейджен будет счастлив одолжить тебе свою шпагу, и тогда мы с тобой сможем все обсудить. Уверен, что ты найдешь мои объяснения весьма доходчивыми. — Мантия соскользнула с плеч Сарабиана на пол. Холодно улыбнувшись, он обнажил шпагу. — Так как же?

— Угрожать оружием вашему величеству — это государственная измена, — промямлил Теовин.

— Бог ты мой, Теовин, да с какой стати тебя это должно волновать? Так или иначе ты уже несколько лет занимаешься тем, что именуют государственной изменой, так неужели тебе помешают какие-то мелкие формальности? Бери шпагу, приятель. Хотя бы раз — в первый и последний раз в жизни — выступи против меня открыто. Я дам тебе урок фехтования, который ты запомнишь до конца своих дней — не так уж и надолго.