Голубая луна - Лорел Гамильтон

— Мы знаем свою работу, миз Блейк.

— Я и не сомневалась, капитан. Мне только нужно знать, могу ли я двигать тело, вот и все. Не хочу портить следы.

— Когда вы с ним закончите, мы его упакуем.

— О'кей, — кивнула я.

Глядя на тело, я вдруг смогла его увидеть. Увидеть все сразу. И прижала руки к животу, чтобы не закрыть ими глаза.

Нос был откушен начисто, осталась лишь кровавая дыра. Губы оторваны, из засыхающей крови выпирали зубы и кости челюстей. На обращенной ко мне стороне лица жевательные мышцы отсутствовали. Тварь, которая эта сделала, не подкреплялась на скорую руку. Она сидела здесь и пировала.

Столько укусов, столько вырванной плоти, но все они слишком мелки для смертельных. Я быстренько помолилась про себя, чтобы эти укусы оказались посмертными. Но, молясь, знала ответ. Слишком много крови — она почти все это время была жива. Внутренности вывалились из разорванных джинсов и застыли клубком, покрытые кровью и чем-то погуще. Запах вспоротых кишок уже должен был бы выветриться, но вместо этого запаха всегда появляется другой. Тело начало быстро разлагаться на летней жаре. Такой запах почти не поддается описанию — сладковатый и горький, такой, что зажимаешь рукой рот. Стараясь не делать глубоких вдохов, я вступила на высохшее пятно.

Что-то пронеслось сквозь меня фантомным ударом. Волосы на шее попытались сползти на спину. Сейчас мне шептала та часть мозга, что полностью чужда автомобилям и водопроводам, но вся посвящена воплю и бегу без мысли. И она шептала, что здесь что-то не так. Что-то злое здесь было. Не просто опасное, но злое.

Я остановилась подождать, не будет ли это чувство усиливаться. Нет, оно растаяло. Растаяло, как неприятное воспоминание. Значит, я скорее всего миновала завесу каких-то чар. Даже остатки завесы, и мерзкой.

Нельзя призвать что-то злое, не создав круг защиты — либо в нем стоит сам чародей, либо в него заключают бестию. Я осмотрела землю, но ничего не увидела, кроме крови. Она не образовывала круга защиты. Это была расплесканная кровь, без формы.

Надо было сразу понять, что ничего такого очевидного не будет. Полицейские не практикуют магические искусства (хотя и это сейчас начинает меняться), но нельзя долго служить в полиции и не научиться искать признаки магии, когда напарываешься на странную хреновину.

Место преступления казалось нетронутым, но это еще не значит, что оно таковым было. Тот, кто хорошо владеет магией, может тебя заставить чего-то не видеть. Это не настоящая невидимость — ее нельзя достичь. Физика есть физика: свет отражается от твердых предметов. Но маг может заставить глаз не хотеть видеть, и тогда ты смотришь мимо чего-то, а сознание этого не отмечает. Вроде как бывает ищешь два дня ключи от машины, которые валяются прямо на столе.

Я присела на корточки возле трупа. У меня не было комбинезона, который я обычно надеваю на выезд, и я не хотела, чтобы кровь пропитала мне джинсы. Я все еще обхватывала руками собственные плечи. Значит, здесь есть что-то такое, чего кто-то не хочет нам дать увидеть. Что же?

— Мы нашли бумажник. Хотите посмотреть документы? — спросил Хендерсон.

— Нет, — ответила я. — Нет.

Я не строила из себя Шерлока Холмса. Просто я не хотела знать имя, личность того, что лежало у меня под ногами. Сейчас это был не человек — тело. Это не взаправду. Это объект, который необходимо изучить, осмотреть. И никогда он не существовал в другом виде. Стоит на миг подумать по-другому — и я заблюю все следы. Однажды я это сделала, много лет назад. Дольф и его банда мне этого до сих пор не спустили.

Глаза были выцарапаны и сохли чернеющими комьями на щеках. Длинные волосы прилипли к лицу и к плечам. Может быть, волосы были белокурые, но сейчас сказать трудно из-за крови. Наверное, пол женский. Следуя взглядом ниже, я обнаружила остатки одежды. От блузки остался лоскут под одной рукой. Торс обнажен, одна грудь оторвана начисто. Другая сдулась, как воздушный шарик, будто кто-то выел все из середины, как ребенок высасывает повидло из пирожка.

Неудачный это был выбор сравнения, пусть даже не озвученный. Мне пришлось встать и отойти, дыша очень часто и неглубоко. Я остановилась у края поляны. Надо было глубоко вдохнуть, но это значило сильно вдохнуть этот запах. Сладкий-сладкий, и он скользнул по языку, обволок горло изнутри, и проглотить его я не могла, а что еще делать — не знала. Все же я глотнула, и запах пошел ниже, а мой утренний кофе поднялся ему навстречу.

Два утешения у меня было. Первое — что я вышла из кровавого пятна раньше, чем поддалась рвоте. Второе — у меня мало что было в желудке для блевоты. Может, я по этой причине и перестала завтракать. Слишком часто осмотр тел приходился на утро.

Опустившись на колени среди сухих листьев, я почувствовала, как тошнота отступает. Давно я не блевала на осмотре места преступления. Хотя бы Зебровски здесь нет, и он не будет меня подкалывать. Странно, но я даже не смутилась. Взрослею, что ли?

За спиной раздался мужской голос: это почти орал шериф Уилкс.

— Она штатская! Ей здесь не место! И лицензия ее в этом штате недействительна!

— Здесь я командую, шериф. И я решаю, кому здесь место, а кому нет.

Хендерсон не кричал, но голос его доходил до сознания.

Ухватившись за ствол дерева, я встала, и руку вдруг так закололо, что она онемела чуть ли не до плеча. Отталкиваясь от дерева, я стояла, чуть не падая, но все же стояла. И внимательно стала осматривать дерево.

Футах в восьми над землей на стволе была вырезана пентаграмма. Потемневшая от втертой высохшей крови, она оставалась почти незаметной на темно-серой коре, но на нее наложено было заклинание отвода глаз. Так что никто и не смотрел, даже я. Только когда я коснулась дерева, тогда ее ощутила. И снова как с этими оптическими иллюзиями: один раз увидев, ты продолжаешь видеть.

Осмотрев соседние деревья, я заметила на каждом пентаграмму. Это был круг силы, или круг защиты. Круг, образованный самой землей и кровью. Колдуны или ведьмы могут использовать свою силу во зло, если готовы платить цену кармой. Что бы ты ни делал, добро или зло, тебе воздается трехкратно. Но даже черный маг, обратившийся к злу, не станет резать дерево. Значит, участвовали сама земля, деревья? Это могло означать элементала. Вещь очень неприятная. Но элементалы — не зло. Они бывают сердитыми, особенно если кто-то вторгается в их владения, но они не злы — скорее сердито-нейтральны. А я, входя в круг, ощутила дуновение Зла — Зла с большой буквы. Очень мало есть противоестественных созданий, на которые отзывается эта струна.

— Капитан Хендерсон! — позвала я.

Мне пришлось повторить обращение, пока они наконец перестали спорить и повернулись ко мне.