"Фантастика 2023-135". Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Вальтер Макс

И судя по всему, мой посыл был услышан. Поняв, что я не собираюсь атаковать, овчарка резко развернулась и дала стремительного драпача, вызывая скулёж и вой бегущей за ней растерянной стаи. Мол, «Как так, начальник? А обед?».

Стволы с окон надо мной исчезли, и из двух окон высунувшись наполовину показались два чумазых и молодых лица. Девчонка и парень.

— Дядь, первый раз вижу, чтобы они сбежали. Сула же просто дикая, на всех нападает, разрывает в клочья. — Удивлённо сверху вниз смотрел на меня парень.

— Сула это овчарка?

— Ага, она… Зверюга…

— Ну, а вы решили мне помочь?

— Ну, мы вас и не видели, а вот Сулу всегда стараемся держать под прицелом. Она крепкая, пластины не для красоты. Но всё равно пуль избегает. Видно, что они ей боль приносят.

— Ну, в любом случае, спасибо. — я махнул рукой и отвесил небольшой поклон моим неожиданным помощникам. — возле вас по вещмешку лежит, моя небольшая благодарность.

Рюкзаки, отжатые у гопников, ранее были отжаты у других бедолаг, и там ничего кроме предметов первой необходимости и небольших сухпайков не имелось. А потому я без зазрения совести подогнал их местным выживальщикам. Легко пришло — легко ушло.

Ещё у выхода из города натолкнулся на два патруля и меня по-быстрому обшманали, ничего интересного не нашли, в спину стволами потыкали и отправили вперёд, к лагерю. Шёл я не в одиночестве, а с двумя семьями, живеньким, сухим и противным старичком, без конца палящим вонючие сигареты, и двух дородных женщин. Мужчин отправили отдельно — в какой-то другой лагерь. Меня же, с низким уровнем, практически полным отсутствием оружия и минимумом системных вещей, к сожалению, отнесли к разряду мяса беспонтового, как выразился один щербатый мудак с разбитой рожей. Тоже мне, херой нашёлся.

Две женщины, стоило им пообвыкнуть, стали ко мне жаться, рассчитывая, что, раз я здоровый, то и сильный.

— Меня кстати Анастасия зовут. — начала моргать ресницами первая.

— Очень приятно, Георгий. — ответил я кучерявой, растрёпанной и побитой жизнью женщине, с гордым и твёрдым взглядом.

— Гоша, нам нужно держаться вместе. Я много слышала про эти лагеря. Там любят забирать еду у новичков. Меня кстати Дарьей зовут. — Ещё одна женщина в теле и с веснушками постаралась дружелюбно улыбнуться.

— Тяжело забрать то, чего нет. Не переживайте. Нас не должны трогать. Хотя, конечно всякое может быть. Тяжелые времена настали…

— А кем вы до всего этого были?

— Я? Дезинсектором работал в частной фирме.

— Это тот, кто коровам ну… это самое? — удивлённо захлопала глазами первая.

— Дура, это тот, кто тракторы заправляет! — Прикрыв рот ладошкой, засмеялась её конопатая подруга.

— Уймитесь, глупые женщины. — вмешался наглый и противный ворчун-старикашка. — Если вы не знаете, нечего чушь городить. Дезинсектор, это садовник, который из кустов фигуры делает.

Как же люди отупели без интернета. Печально.

— А я медсестрой работала… — люди стали рассказывать о себе, понемногу знакомясь. Ну и я слушал их вполуха.

Мы шли намного дольше, чем, казалось бы, нужно было пройти до ворот лагеря. Только ближе к закату я оказался в длиннющей очереди на вход в лагерь. Мы километр стояли со своими скудными пожитками и упорно шаг за шагом продвигались вперёд. Периодически некоторые ущербные тюлени вклинивались впереди в очереди, вызывая тихое недовольство слабаков. Ещё реже впереди тюленей, вклинивались олени, потряхивая самопалами и ржавыми стволами. Местные корольки замшелого, спёртого и смрадного дерьма, в которое я направлялся.

Мы подошли к самому закату, совместными усилиями преодолели кордон зевающих охранников, получив по куску белой тканевой повязки на руку с выжжеными на ней порядковыми номерами. Дебильная регистрация, но им, судя по всему, большего и не надо. Так, как коров на ферме, бирками пометили, и хватит.

— Шуруйте прямо к большой палатке с красным крестом, там получите талоны на еду. — зевающий охранник лениво копошился в наших личных вещах, в поисках «запрещённых» вещей.

— А где мы будем спать? — спросил после тычка под рёбра мужик. Тыкала его, судя по всему, жена.

— Где хотите, в пределах лагеря. Наряды на работу выдаются утром у разбитого Экрана уличного кинотеатра.

Наш лагерь, больше похожий на загон концлагеря, располагался на небольшом плато с гигантской заасфальтированной площадкой, увенчанной в стороне моря шикарным видом. Также на его территории было обветшалое старое здание, ранее ожидавшее капитального ремонта, а теперь, судя по всему, ставшее нашим убежищем.

— Дерьмо собачье.

— Жееесть.

— И ради этого мы сюда шли столько времени?

Я попричитал от видов этого концентрационного гадюшника вместе со всеми и потянулся вперёд, следом за взявшим «власть» в свои руки вонючим старикашкой.

— Так, нас 8 человек, я пойду получу на всех талоны, ждите здесь.

Пока старик ругался и выбивал талоны, мы пораспрашивали местных о быте. Ничего хорошего мы не услышали. Жрать можно только по талонам. Выдают 1 талон на день. Еда — тоже дерьмо. Только жиденькое. Густое дают элите. Той самой обосранной альфакоманде с нечищенными ружьями и самопалами. Хотя в сравнении с местными бедолагами, смахивающими на бомжей, они и впрямь элита. Налицо классовое разделение общества и большой забитый хер на условия жизни со стороны руководства лагеря. Что ещё мы узнали? Ну, те кто выходят на задания наружу лагеря идут с красными повязками с выжженными лазерной печатью номерами, хотя об этом я и сам догадался, глаза у меня всё ещё на месте. Без задания лагерь хрен покинешь. Разве что трупом. Вокруг огромное количество детей, возле каждой такой группы сидят две-три женщины, как наседки кудахчут и следят за цыплятками. Остальные взрослые, а их как правило не больше чем детей, отправляются на опасные поиски и заработки пищевых талонов. Иначе не прокормить столько бедных, закутанных в обноски детишек. И ведь прошло то меньше месяца с начала всей это херни. Жееесть.

Сам Ростов оказался более менее вычищенным. Правда и некоторые районы в нём сравняли с землёй, используя тяжёлую наступательную военную технику, артиллерию, и, судя по воронкам, ракетное вооружение. Целые районы города в фарш. Кровавый, пыльный и вонючий. И в эти смрадные руины, шли отцы, матери, бабушки, дедушки, в надежде добыть хоть что-то полезное. Руководство лагеря оставляло двадцать процентов от найденных продуктов самим людям, забирая и обменивая за бесценок разные найденные редкости на талоны к сухпайкам.

Выйти и сбежать из лагеря можно было, бросив повязку, но тогда за тебя не впишется в случае заварушки ни один из отрядов. Да и в моём лагере много семейных, огромное количество детей. Их — не выпускают. Ни под каким предлогом. Даже если заболел или ещё что-то там ты себе решил. Всему руководству плевать. Или работай, или дети будут голодать. Такой вот выбор, без выбора. Единицы, узнав всю правду, валят сразу, а остальные, даже не имея каких-либо привязок, всё равно как аморфные животные сидят и, в прямом смысле, ждут у моря погоды. Которая заставит пошевелить их булками и хоть немного запаха надежды принесёт на смену удушающему смраду местного лагеря.

И таких лагерей — десятки. Каждый рассчитан примерно на пятьдесят тысяч человек. А в доме, навскидку, поселится до тысячи человек. Всем остальным — утоптанная земля, куртки, матрацы и порванные палатки — вот и всё, что готово предложить им руководство лагеря.

Нелюди. Доминион Реликт — как бы ты не заливал мне воду в уши. Как бы старательно ты не вешал сверху на них же свою лапшу. Всю твою гниль видно издалека. Не знаю кем вы были, когда Система сделала вас своими рабами, но с тех самых пор, право зваться людьми — вы потеряли.

А значит, вы, допуская подобное отношение к местным жителям, получите от меня то, чего заслуживаете.

Окинув нехорошим взглядом окрестности и вырвав из руки старикана все талоны, раздал их моим случайным попутчикам.

— Эй, что ты себе позволяешь! Мы так все рискуем!