За пределами просветления - Бхагаван Раджниш (Ошо)

Стремиться к совершенству – значит стремиться к смерти. Смерть – это точка.

В жизни вы можете использовать запятые, но точку – никогда.

В одном из стихотворений Рабиндраната Тагора… Критики во всем мире критиковали его, потому что оно внезапно начинается и внезапно заканчивается, у него нет начала и нет конца. Кажется, что есть только средняя часть стихотворения – чего-то недостает в начале и чего-то недостает в конце.

И Тагора спросили:

– Вас критикуют, почему вы молчите?

Он ответил:

– Эти люди не понимают жизни. Жизнь всегда посередине, а моя поэзия отображает жизнь. Она начинается из ниоткуда и внезапно исчезает, оставляя у вас чувство незавершенности.

Но ум стремится к совершенству.

Поэтому ум испытывает беспокойство, когда он сталкивается с сердцем, с любовью, с жизнью, с медитацией, с красотой. Ум всегда испытывает беспокойство, когда он сталкивается с тем, что растет.

Ему очень легко с машинами; они представляют собой нечто завершенное. Машины совершенны.

Для меня несовершенство – это не то, что нужно осуждать; это то, чему нужно радоваться, что нужно высоко ценить – поскольку это принцип самой жизни.

Четвертый вопрос:

Ошо,

Когда я в последний раз видела тебя во время беседы, случилось нечто странное: глядя на тебя, я почувствовала, как будто не могу видеть тебя; мне пришлось закрыть глаза, чтобы снова сосредоточиться. И я не могу сказать, что даже тогда я обнаружила тебя.

В течение дня, когда я остаюсь наедине с собой, внутри меня появляется так много любви и нежности. Это похоже на то, что там, где раньше я находила тебя, есть только огромное пространство любви, и мне кажется, что это – я. А ты как-то далек и холоден. Это озадачивает меня.

Со мной что-то не так? Хотя я чувствую себя богатой, и ты – мой самый любимый мастер.

Нет нужды озадачиваться. В этом нет ничего неправильного. Все идет, как надо.

Чем сильнее ты любишь меня, чем ближе ты подходишь ко мне, тем больше я буду казаться тебе исчезающим. И в какой-то момент ты обнаружишь, что там, где раньше был я, есть только любовь, аромат, присутствие. И самое странное, ты будешь чувствовать, как будто это – твой центр, это – ты. Это один путь приближения к мастеру. Все люди разные.

С кем-то другим происходит прямо противоположное: когда он приближается ко мне, он начинает исчезать. И когда он подходит ко мне слишком близко, он обнаруживает, что его больше нет. Но это не имеет значения.

Самое основное заключается в том, что вдвоем нельзя войти в райские врата. Двое должны стать одним. А кто исчезает и кто остается – это только вопрос языка, который абсолютно несущественен.

И ты чувствуешь любовь, чувствуешь себя блаженной, чувствуешь себя богатой, так что, несомненно, все идет правильно. Когда все идет правильно, тебе даются некие указания на это. Когда что-то идет не так, ты становишься несчастной, впадаешь в отчаяние, в тоску. Нет никакой необходимости спрашивать об этом; ты можешь просто посмотреть на свое собственное состояние и узнать, правильно ли все идет или нет.

Если ты чувствуешь себя любящей, более богатой, более полной, более удовлетворенной, то все идет правильно. Ты блаженна.

И мастер ли исчезает в ученике или ученик исчезает в мастере – это зависит только от того, откуда смотреть.

Мой дедушка говорил… Он не был образованным человеком, он не был философом. Он был очень практичным человеком. Но время от времени он, просто исходя из своего практического жизненного опыта, говорил такие вещи, которые имели огромное значение.

Он был торговцем тканей. Я часто сидел рядом с ним, когда он обслуживал покупателей, – его манера вести дела была довольно странной.

Но он им нравился; если его не было, они спрашивали: «Где он? Когда он придет? Мы придем попозже».

Первым делом он спрашивал покупателя: «Ты хочешь быть обманутым? Дело твое. Ты хочешь заплатить реальную цену или ты хочешь заплатить больше? Решай и скажи мне. Если ты хочешь заплатить больше, то будем торговаться. И запомни вот что…»

В нашей деревне была прекрасная река, а на берегу реки росли очень сладкие арбузы. Нигде больше мне не попадались такие сладкие арбузы. Они были такими сладкими, что река получила название Саккар, что значит «сахар».

И дедушка говорил покупателю: «Послушай, арбуз ли упадет на нож или нож упадет на арбуз – в любом случае арбуз будет разрезан. Ты – арбуз, я – нож. Так что решай! Будем торговаться или нет? Если мы будем торговаться, ты заплатишь больше. Я знаю точную цену. Я не могу согласиться на более низкую цену, но на более высокую цену я могу согласиться в любое мгновение. Если ты не хочешь быть обманутым, я назову тебе реальную цену. Только помните о ноже и арбузе».

Так что, ученик ли исчезает в мастере или мастер исчезает в ученике – это не имеет значения… Арбуз все равно будет разрезан!

И ты – арбуз, а я – нож. Так что наслаждайся и чувствуй себя богатой.

Все идет, как надо.

Пятый вопрос:

Ошо,

Когда я сижу на твоей беседе, я чувствую твое безмолвие и чувствую, что становлюсь частью этого безмолвия. Это бессловесный процесс все большего и большего растворения в безмолвии.

И в то же самое время есть и твои слова. Я слышу их, и внезапно между безмолвием и словами возникает связь, и я чувствую огромную благодарность за твои чудесные слова. Безмолвие и слова сливаются в одно целое.

Не мог бы ты рассказать что-нибудь об этом процессе – действительно ли можно словами выразить бессловесное?

Да, слово может выразить бессловесное, но только для немногих избранных, только для тех, кто абсолютно безмолвен.

Слово, исходящее из безмолвия, несет с собой бессловесное безмолвие.

Дальше все зависит от воспринимающего – если его ум полон слов и болтовни, то безмолвие и бессловесность уничтожаются, и он слышит только слово.

Но если вы безмолвны, вы слышите слово и слышите также бессловесное; вы слышите звук и переживаете также беззвучное.

О жизни Махавиры рассказывают нечто странное. Вряд ли такое могло произойти на самом деле. Я не думаю, что это основано на исторических фактах. Особенно во внешнем мире это выглядит абсолютно бессмысленным и иррациональным.

Но здесь я могу рассказать вам эту историю. И я могу сказать, что такое могло произойти, – это происходит здесь, так почему это не могло происходить во времена Махавиры. Время не имеет значения, но это можно рассказать только тем немногим избранным, которые сами переживают нечто подобное.

Рассказывают, что Махавира никогда не говорил. Хотя есть священные писания – но Махавира никогда не говорил, он просто оставался безмолвным. У него было одиннадцать учеников, которые пребывали в глубоком безмолвии, и в этом безмолвии нечто передавалось от Махавиры ученикам. И эти одиннадцать учеников написали священные писания; они рассказали людям то, что сообщил им Махавира.

Поэтому всякий раз, когда кто-то говорит, что Махавира сказал то-то и то-то, помните, что это не было произнесенным им утверждением. Махавира никогда не говорил, он молчал. Но что-то происходило между ним и избранной группой его учеников, и эти ученики стали говорить от его имени. Они разошлись по стране, распространяя его послание.

Где гарантия, что они услышали то, что надо? Где гарантия, что они сами не придумали то, что они слышали? Где гарантия, что они не говорили от своего имени? Гарантия есть, и эта гарантия в том, что все одиннадцать человек услышали одно и то же.

Все одиннадцать учеников должны были сразу же записывать все, что они слышали, и поэтому все одиннадцать не могли вообразить одно и то же – это и есть абсолютная гарантия: они слышали, безмолвие говорило с ними. Между его безмолвием и их безмолвием существовала связь. Последователи Махавиры не могут доказать это.

Я спрашивал многих монахов-джайнов:

– Вы можете доказать это?

И они говорили:

– То были дни истины, а это – век темноты. Сейчас это нельзя доказать и нельзя пережить.

Для них это просто вера, и чаще всего они предпочитают не говорить об этом, потому что это ставит их в неловкое положение. Если кто-то поднимает этот вопрос, они не находят правильного ответа.

Но в нашей мистической школе это происходит, поэтому история о Махавире не может считаться выдумкой.

По мере того, как мои саньясины будут расти в безмолвии и двигаться глубже в медитацию, по мере того, как будут спадать их маски и их связь со мной будет становиться все более и более невинной, первое, что произойдет, – это то, что они услышат мои слова, и вместе со словами они услышат мое бессловесное послание.

А на втором этапе мне даже не нужно будет пользоваться словами. Я могу просто сидеть здесь, а вы можете слышать бессловесное послание.