Волшебникам не рекомендуется - Галина Гончарова

Итак! У узурпатора есть опыт, армия, злость. У Рона – опыт, злость, ну и я. Так что Рону повезло чуть больше. Кстати…

– Рон, ты был просто неподражаем!

Рон улыбнулся мне. Весело и чисто.

– Тина, я так рад, что рядом со мной именно ты! Тебе ведь и в голову не пришло говорить со мной о жестокости, о том, что этично или неэтично…

Мне и правда это в голову не приходило. Такая вот я неэтичная.

– Рон, а за что тебя так? Какой из тебя «ужас вэари»? Да я страшнее тебя буду! Особенно когда мы до нашего знакомого доберемся!

Рон мгновенно помрачнел и опустил меня на землю.

– Тебе очень хочется это узнать?

Я положила руку ему на плечо.

– Рон, мне это не очень-то и нужно. Ты мой друг и любовник. Этого никакие откровения не изменят. Мы уже связаны, и этой нити никому не разорвать. Но знать хотелось бы. И не только из любопытства.

– А если я тебе не расскажу, ты решишь, что я тебе не доверяю…

Рон был еще мрачен, но в глазах уже появились искорки. Кажется, он боялся, что услышанное оттолкнет меня. Глупый.

– Что-то в этом роде, – кивнула я. – Расскажешь?

– Конечно. Присаживайся.

Я уселась на расстеленный плащ. Рон подумал несколько секунд, а потом улегся рядом и притянул меня к себе на грудь. Я послушно потерлась щекой о его плечо.

– Рон?

– Знаешь, меня прозвали «ужасом вэари», – отозвался волшебник. – Заслуженно прозвали. Меня заточили в медальон за то, что я хладнокровно, не моргнув глазом, уничтожил сто двенадцать вэари.

Если он ожидал ужаса, то напрасно. Я даже не повернула головы.

– И все?

– Тина, ты не понимаешь. Жизнь человека драгоценна, жизнь вэари – бесценна. Мы плохо размножаемся…

– Это я как раз знаю.

– Тем лучше. Чтобы восполнить численность вэари, потребуется не одно тысячелетие. Мое преступление сочли таким страшным, что даже не дали высказаться перед всеми. А суд… Знаешь, за преступление судят семь вэари. То есть – шесть. И решающий голос принадлежит верховному вэари. Обычно шестерых выбирают жребием, но в тот раз жребий распорядился очень странно. Очень… очень на руку Таисю.

– Кому?

– Таисю. Таись ан-Криталь, верховный вэари и отец Орланды.

– Понятно. А я даже не знала, как его зовут. Верховный да верховный…

– А тебе и не нужно было. А мы с ним одно время дружили, а потом стали соперниками. Это давняя история. Моя мать – смертная женщина.

– И как это возможно?

– Приемная мать. Родная умерла, а меня воспитывала обычная женщина. И я так и остался обычным смертным. В душе. Когда мне было десять лет, меня нашел отец и постарался перекроить по своему образу и подобию – но поздно. Я сопротивлялся отчаянно, так что, как только мне исполнилось пятнадцать, отец сунул мне в руки заклинание инициации и выпихнул за порог. Знаешь, для чего это нужно? Человек рождается или не рождается со способностями к волшебству. Междумирианник помогает их раскрыть. Первый шаг – между мирами. Ты можешь или не можешь пройти. Если нет, ты даже заклинание в книге не увидишь. И дальше тебе дается проводник. В походе по мирам ты проверяешь свои силы, учишься верить в себя, находить общий язык с разными людьми и нелюдями. Я сразу начал с того, что отказался от проводника. Взбесила меня эта крольчиха.

– Крольчиха? У меня была ящерица.

– Это не важно. Короче, я ее послал и пошел по мирам самостоятельно. Штудировал Междумирианник, добыл себе палочку и медальон. Не самые крутые, потом я покруче раздобыл. Потом пришел в сад Двенадцати Дев.

– Они тебе просили передать привет.

– Да, я провел там довольно много времени. Но Миара и ее сестры поступили со мной очень благородно. Они ускорили для меня время в саду, так что я вышел оттуда совсем другим человеком. Я, кстати, многому научился у них. Ты тоже могла бы остаться…

– Не могла. Если бы Таись узнал, что я там, он бы меня подстерег на выходе и навалял по ушам.

– Если бы обстоятельства сложились по-другому.

– Если бы, да кабы, да во рту росли грибы…

– Вот и у меня все сложилось так, как сложилось. Страшнее было другое. Мой мир… Это был мир с очень быстрым течением времени. Вернувшись, я не застал свою приемную мать среди живых. Никто даже не знал, где ее могила. Я и дух ее вызвать не мог. Поговорить, попрощаться, сказать, что я ее люблю…

В голосе Рона сейчас звучала такая тоска, что я не выдержала. Повернулась так, что мы оказались почти нос к носу, обхватила его лицо руками и прижалась щекой к щеке.

– Не надо, Рон. Не обвиняй себя. Она тебя любила. И знала, что ты ее любишь. Она бы тебя простила. Обязательно.

– Я часто говорил себе об этом. Но поверить не могу, – признался Рон.

– Ничего, – шепнула я. – Я буду рядом. И я говорю тебе как женщина. Я бы поняла и простила. А значит, поняла и она. Просто так получилось. Но она тебя все равно любила.

Рон покрепче прижал меня к себе.

– Я много путешествовал по мирам, учился, работал, заводил друзей. Познакомился с королем эльфов и подружился с ним. Наладил контакты с вампирами… Можно очень долго перечислять мои дела. А вот их конец наступил неожиданно. Я влюбился. Влюбился в смертную девушку без капли способностей. Ее звали Мадалена. В то время мы с Таисем были друзьями. Хотя и очень разными. Он всегда стремился к власти. Мне были интересны только знания. И я на свою голову познакомил его с Мадаленой. Представляешь, какой я был глупец?! Я надеялся, что Таись поможет мне сделать ее волшебницей.

– А он уже был верховным?

– Да. Уже несколько десятков лет. Увы, я переоценил своего друга. Таись, зараза такая, сам положил глаз на Мадалену. Он воспользовался тем, что я оставлял Мадалену в замке верховного вэари во время своих странствий по мирам, – и попытался ее соблазнить. Не получилось. Колдовство тоже не дало эффекта. Если человек действительно любит, любит всем сердцем, на него не подействуют ни приворотные, ни отворотные чары.

А Мадалена любила меня именно так. Тогда Таись решился на последние меры. В один из моих отъездов он инсценировал похищение Мадалены. А ведь она была простой смертной девушкой. И очень слабой. Вот что бы ты сделала, если бы тебя похитили и стали нагло домогаться?

Я задумалась. Ненадолго. И тихо напела врезавшиеся в память незамысловатые строчки:

– В неволе жить не буду, свобода на кону! Твердят, есть жизнь повсюду, нет жизни в плену!

– Ты бы боролась.

– Хвост даю на отсечение.

– У тебя же нет хвоста…

– Неправда, у всех людей есть рудиментарные хвосты, – возразила я, понимая, что Рону необходима шутливая нотка в этом, увы, необходимом разговоре.

– А где они расположены?

– Сейчас покажу, если ты перевернешься.

– Ну-уу, а не переворачиваясь можно показать?

– Можно, но сложно.

Процесс поиска хвоста затянулся минут на десять, после чего Рон пришел в норму и стал рассказывать веселее:

– Когда Таись похитил Мадалену, я ничего не заподозрил. И узнал, что и как произошло, только когда она умерла. С ней произошло почти то же, что и с Арэсти. Ее убили, разрушив и тело и душу.

– Зачем?

Я действительно не понимала. Ну, трахнул, ну и что? Разбежались, и все забыли. Тем более достаточно было оставить Мадалену в любом малообитаемом мире или в мире без магии, типа моего, или… Ну, могли, могли сделать так, чтобы ее никто и никогда не нашел! И без всякого убийства.

– Эти сто двенадцать вэари, солнышко, занимались вопросами вечной жизни. И для опытов им требовались все. Мужчины, женщины, люди, нелюди… Таись был связан с ними. И он всегда плохо переносил отказы. Мадалена смогла явиться ко мне только в последние минуты перед абсолютной смертью. Она рассказала, что Таись играл с ней пятнадцать лет. А когда она постарела, без всякого сожаления отдал на опыты. Я… Я просто взбеленился. И это еще мягко сказано. Мне потребовалось три года, чтобы мягко, не привлекая к себе внимания, выяснить, кто, что и как. Я сумел уничтожить их базу и их самих, но Таися оставил напоследок. И он успел нанести удар первым. Я не дался бы под арест. Мать Орланды, сейчас она уже сдохла, Беттина ан-Криталь, тогда уже жена Таися, пришла ко мне якобы для разговора. Я решил, что не стоит открывать ей глаза на подлость мужа, и действительно – не стоило. Она и так все знала. Не знал только я один! Слепой дурак! До сих пор помню, как она пришла ко мне в камеру.

Она вошла и встала на пороге. Некоторое время мужчина и женщина разглядывали друг друга. Он – с усталым безразличием и брезгливостью. Она – с насмешливым интересом. Но первой заговорила она:

– Прости, Рон, но я не позволю тебе убить моего мужа.