Французский шпионский роман - Пьер Нор

За ужином главной темной беседы стала Эфиопия. По молчаливому соглашению собеседники избегали предмета, связавшего их судьбы при столь странных обстоятельствах. Общность их интересов была весьма условна. Каждый преследовал свои цели. Временно поиски шли в общем направлении — их интересовал доктор Равено, но не более того.

Они рано разошлись по комнатам, находившимся на одной площадке. Администрация гостиницы была настолько любезна, что выставила в коридор походную кровать для представителя полиции.

С восходом солнца они снова были на ногах. Самолет на Аддис-Абебу вылетел из Асмэры в 7 часов 30 минут.

Глава VII

Лемуан и Загари оказались на борту старого надежного ДС-3, курсирующего по всей стране. Вообще-то существует прямая линия Асмэра — Аддис-Абеба, но по ней летает всего один самолет в неделю. В остальные дни летает самолет с посадками в Аксуме и Макэле в провинции Тигре, в Гондэре в провинции Бегемдер и в Бахр-Даре в провинции Годжам.

Для неспешного путешественника — это прекрасная возможность познакомиться с Эфиопией. Под крыльями самолета медленно развертывается зеленеющее шашечное поле одной из самых красивых стран мира. После Гондэра самолет пролетает над районом, названным «крышей» Эфиопии, затем над одной из жемчужин Африки, озером Тана, которое в шесть раз больше Женевского и находится на высоте 1800 метров у подножия горного массива с пиком Рас-Дашэн. Здесь словно слились воедино Швейцария и Савойя с альпийскими лугами и вечными снегами. Едва народившись, Голубой Нил пересекает озеро Тана, прежде чем низвергнуться водопадом Тесисат.

Регулярная воздушная связь изменила облик эфиопских городов. Только самолет совершил посадку, уже снуют смуглолицые и прямоносые деловые люди и чиновники, семьи в национальных костюмах, нагруженные свертками и тюками. Совсем недавно они включились в массовую миграцию, являющуюся характерной чертой Африканского континента, существенно усиленной торговой авиацией.

Самолет прибывает в Аддис-Абебу чуть раньше 13 часов. Наших путешественников встречает вежливый, улыбающийся, но непреклонный офицер иммиграционной службы. Он делает им только одну уступку: позволяет завезти багаж в «Гион Империаль», один из двух фешенебельных столичных отелей, а затем в служебной машине они отправляются в Управление безопасности.

Фредерик Лемуан выходит оттуда всего через четверть часа, в его дипломатическом паспорте красуются необходимые печати. Никто не собирается оспаривать статус политического беженца Османа Загари. Однако для предоставления убежища и вида на жительство необходимо испросить согласие министерства иностранных дел и министерства внутренних дел, а также имперской канцелярии. На это могло потребоваться несколько часов.

После полудня вольный как ветер заместитель «господина Дюпона» оказался на улицах Аддис-Абебы. Он решил, что может увидеться с капитаном Загари и позже в отеле «Гион Империаль» — последний должен был туда вернуться сразу же после выполнения формальностей.

Очевидно, имело смысл посетить посольство Франции. Но Фредерик основательно задумался, взвешивая все «за» и «против». У него были все основания опасаться, что его отъезд из Судана не остался незамеченным. В таком случае он подвергался риску навлечь на себя громы и молнии.

Лемуан встретил свое назначение заместителем директора секретной службы с некоторым унынием. Он воспринял его как своего рода санкцию, наложенную на него в связи с возрастом. Очень скоро, как и «господин Дюпон», он будет обречен прозябать в кабинете на улице Сен-Доминик в ожидании новостей от агентов, которых сам будет направлять на задания.

Правда, новое положение имеет и свои преимущества. В последние месяцы ему довелось изучить личные дела всего штата сотрудников. К сожалению, он не сохранил в памяти точные координаты резидента в Аддис-Абебе, но он прекрасно помнил имя, случайно привлекшее его внимание,— Кассегрен и весь послужной список. Он владеет гаражом и сдает автомобили напрокат — золотое место для резидента.

Лемуан вошел в холл ультрасовременного здания секретариата Экономической комиссии ООН для Африки под названием «Африка Холл» и направился к буфету. Фредерик заказал сандвич и освежающий напиток и погрузился в изучение телефонного справочника. Он быстро нашел «Гараж наций» и выбрал его первым объектом для посещения.

Было уже более 15 часов, когда такси остановилось неподалеку от собора Святой Троицы. У Фредерика не возникало никаких языковых проблем. Все, к кому бы он ни обращался, говорили по-английски. Тихая в это время дня столица радовала глаз гармонией белых домов и цветущих садов.

Гараж казался процветающим, здесь царил дух предприимчивости. Механики обслуживали несколько английских автомобилей. В застекленном бюро человек в белом халате разговаривал по телефону. Фредерик постучал в дверь, вошел, когда его знаком пригласили, подождал, пока человек повесит трубку. Тот говорил по-английски, но со странным акцентом.

— Я разыскиваю господина Кассегрена,— объяснил Фредерик, когда служащий повесил трубку, тут же просияв улыбкой профессионального коммерсанта.

— Месье, это я,— ответил он по-французски.— Чем могу быть полезен?

Лемуан ответил улыбкой, с интересом разглядывая Кассегрена. На вид тому было лет пятьдесят пять. Редкие седые волосы на круглой голове, на которой прекрасно смотрелся бы берет. Среднего роста, с солидным брюшком, свидетельствующим о праздности колониального образа жизни, которое не скрывал даже довольно просторный халат.

— Моя фамилия Лемуан,— представился незнакомец.— Полковник Фредерик Лемуан…

Владелец «Гаража наций», мягко говоря, не выказал особой радости. У него даже челюсть отвисла. Он словно окаменел с открытым ртом. Наконец он натужно выговорил:

— Полковник Лемуан… Только этого, черт возьми, и не хватало…— Но господин Кассегрен, вероятно, не привык паниковать. Он быстро овладел собой.— Черт возьми,— повторил он.— Когда же вы прибыли в Аддис-Абебу?

— Менее трех часов назад я прилетел из Асмэры на ДС-3,— ответил Фредерик, заинтригованный таким «радушным» приемом.

Кассегрен облегченно вздохнул.

— Вы… Так вы еще не были в посольстве?

— По правде сказать… нет,— признался Фредерик.— Я предпочел сначала встретиться с вами.

— Так вот, полковник! Уж поверьте мне, вы чертовски правильно поступили. Они там вступили на тропу войны, чтобы заполучить ваш скальп. Но здесь об этом говорить нельзя.

Он снял телефонную трубку, набрал номер, одновременно подавая знак свободной рукой молодому эфиопу в светлом рабочем комбинезоне. Менее чем за три минуты он сообщил о своем возвращении жене, отдал необходимые распоряжения ассистенту, сменил белый халат на синий с переливами пиджак из синтетической ткани, изготовленной во Франции.

— Можно идти,— решился он.— Я живу в двух шагах.

Комфортабельная квартира на первом этаже небольшого дома. Мадам Кассегрен вышла на первый звонок, Фредерик был поражен и взволнован тем, что, как по мановению волшебной палочки, оказался во французском жилище. Никаких африканских безделушек, никаких колдовских масок. Строгая, подобранная со вкусом мебель, несколько репродукций импрессионистов и несколько подлинников, хотя и не принадлежащих кисти великих мастеров, но свидетельствующих тем не менее о бесспорном таланте типично французских пейзажистов, изобразивших прелестные парижские уголки.

Мадам Кассегрен прекрасно вписывалась в обстановку: женщина лет пятидесяти, еще очень привлекательная, скромная, но вместе с тем элегантная в очень коротком платье из грежа, с седыми, хорошо уложенными волосами, с изящным золотым браслетом на запястье.

Лемуан окинул ее взглядом и сразу же проникся к ней симпатией. Еще не избавившийся окончательно от волнения, Кассегрен представил их друг другу.

— Моя жена Одетта, господин полковник. Меня зовут Бер-нар. Дорогая… Это полковник Лемуан, о котором я рассказывал тебе за обедом.

Фредерик смирился с мыслью, что сбор информации для владельца «Гаража наций» был делом семейным. Вряд ли он имел право на критику, поскольку частенько составлял дуэт со своей супругой Сильвией — обитательницей замка в Сен-Мар-тен-де-Винь.

— Добро пожаловать, господин полковник,— поторопилась включиться в разговор мадам Кассегрен.— У вас, кажется, небольшие неприятности…

Она уже суетилась у передвижного бара, когда улыбающийся гость ответил:

— Именно так, мне кажется, считает ваш супруг. Я же пока ничего об этом не знаю. Может быть, вы меня просветите?

— Так вот, господин полковник… Или, может быть, я должен называть вас «господин директор»?

Милейший Кассегрен был так взволнован, что у него вдруг прорезался ярко выраженный тулузский акцент. Фредерик обратился к супруге с единственной целью — дать немного расслабиться мужу: