Академия хаоса. Когда рушатся стены - Ольга Алексеевна Ярошинская

– А волчонок где? – поинтересовался Изергаст, изящно перепрыгнув опадающий огонь. – Умер?

В его шрамах осела копоть, и казалось, что правую щеку изрисовали углем. Слева, за ухом, болталась тоненькая опаленная косичка, но в остальном мастер Изергаст казался невредимым.

– Нет, не умер, – ответила я, вытирая щеки. – Айрис забрала его.

– Твоя маленькая некроманточка, которая в итоге стала путницей, – пояснил Родерик, и Изергаст понятливо кивнул.

– Джаф избранный, – добавила я. – Он поцеловал королеву, отдал ей всю свою силу, и ее сердце забилось. Ты слышал, Родерик? Тук-тук, через весь хаос… Я швырнула в нее пикой. У меня было столько огня! Словно бы ты стоял рядом. А потом Айрис сказала, что у меня есть все, что нужно, и я зарядила сердце хаоса.

– Значит, волчонок отдал все свои силы и умер, – подытожил Изергаст.

– Нет же! – возразила я. – Сперва да, он упал как подкошенный. Но потом я увидела, как он вздохнул.

– Может, показалось? – как будто с надеждой спросил он.

– Не показалось, – отрезала я. – Айрис сказала, он нужен в другом мире.

– В лучшем из миров?

Я обняла Родерика и уткнулась лицом в его шею.

– А где остальные? – спросил он, поглаживая мою спину.

– Эммет! – спохватилась я. – Эммет в разрушенной мельнице!

– Я знаю, где это, – кивнул Родерик.

Он обнял меня крепче и прерывисто вздохнул. А Изергаст прошелся вокруг сердца хаоса, поднял разбитый фонарь и вернулся к пятнам крови.

– Что стало с белобрысым зародышем?

– Погиб, – тихо ответила я, и мои губы задрожали. – Там же, на мельнице. Ника сорвало, и он убил Эрта.

Я зажмурилась, пытаясь прогнать воспоминание и не зная, что было страшнее: дикий смех Ника или красная челка и остановившиеся глаза Эрта.

– Тело сохранило целостность? – невозмутимо поинтересовался некромант, колдуя над фонарем, и осколки стекла быстро соединялись, сращиваясь вместе.

– В смысле? – нахмурилась я.

– В смысле, ему голову не оторвало? – спокойно пояснил он. – Или, допустим, не разодрало на части? Не пережевало тварью хаоса?

– Не говори ей такие ужасные вещи! – сердито приказал Родерик. – Арнелла, любимая, не слушай.

– Его Эммет пытался оживить, – быстро ответила я, облизнув пересохшие губы. – Сказал: сделал, что мог, а он отличный лекарь. Мастер Изергаст! Эрт наверняка целехонький! Но мертвый. Вы можете его оживить?

– Если кто и может, то только я, – самонадеянно заявил он, направившись прочь.

Черный плащ взметнулся за его плечами, и серая пыль слетела облаком, оставив ткань безупречно чистой.

– Родерик! Скорее за ним! – воскликнула я, нетерпеливо потянув его следом.

– Я тебя понесу, – пробормотал он, подхватывая меня на руки.

– Перестань, – смутившись, потребовала я и поймала насмешливый взгляд Изергаста. – Меня не ранили, и я вполне могу идти. Поставь меня назад, Родерик!

– Хорошо, – согласился он, продолжая нести меня по бесплодной серой земле, и прижал к груди крепче. – Немножко понесу, а потом поставлю.

Глава 31. Все позади

Мы шли к старой мельнице, и без хаоса все выглядело совсем по-другому. Серая пыльная земля, растрескавшаяся от сухости, поваленные безжизненные деревья, камни – пейзаж унылый, но вовсе не страшный. А может, так мне казалось от того, что Родерик держал меня за руку, и рядом с ним я ничего не боялась. Я все же уговорила его поставить меня на ноги, но он упорно переносил меня через малейшие препятствия и не выпускал моей ладони ни на мгновение.

Когда вдали показались стены мельницы, мое сердце забилось чаще от радости, потому что прямо над развалинами висело густое белое облачко, проливающееся веселым дождем.

– Эммет! – закричала я и собиралась припустить бегом, но Родерик меня удержал.

– Арнелла, тебе не стоит бегать, – неуверенно начал он и глянул на Изергаста будто в поисках поддержки.

– Может, это еще и неправда, – непонятно ответил тот. – Но дерзкий зародыш, кажется, жив, уточни у него.

Я так и не поняла, о чем они, а в голове билась одна только мысль – Эммет жив.

Он лежал на жерновах, лицом к небу. Дождь вымочил его насквозь, стекая ручьями по лицу, смывая кровь и грязь. Рядом со старым шрамом появился еще один, рубашка порвалась в клочья, и один ботинок куда-то подевался, но в его глазах по-прежнему было море.

– Эммет, – выдохнула я, бросившись к нему, а он сел и обнял меня.

Мокрый, холодный, живой… Я смеялась от радости, а дождь стекал по моим щекам точно слезы. Эммет, отстранившись, целомудренно поцеловал меня в лоб, а потом уткнулся лбом в мое плечо.

– Арья, я уж думал – конец, – пробормотал он. – Сплошной хаос, твари, а потом вдруг волна и этот свет… Где Джаф?

– Он ушел вместе с Айрис, – ответила я. – Но, может, вернется…

– Вот уж радость, – проворчал Изергаст, заходя в мельницу. – А это еще что?

Он ткнул посохом в прозрачный гроб. Солнечный луч разрезал облако, и ледяные грани заискрились словно хрустальные.

– Это я сделал, – помрачнев, сказал Эммет. – Не мог смотреть, когда Эрт такой…

Родерик подошел к гробу, взялся за него руками, и тот подтаял и раскололся. Сняв ледную крышку, прислонил к стене. Эрт лежал в сверкающем гробу, будто зачарованный принц, которого злая колдунья обрекла на вечный сон.

– Раны залечил? – деловито спросил некромант, разделяя свой посох на две половины.

– Все в лучшем виде, мастер Изергаст, – отрапортовал Эммет, вскакивая с жерновов.

– Тучу отгони.

Эммет повел рукой, и облако медленно уплыло в сторонку.

– Имя, – потребовал Изергаст.

Он коснулся тонкой косички за ухом и, вздохнув, стал ее расплетать, а мы с Эмметом растерянно переглянулись.

– Эретьен, – пробормотала я. – А дальше…

– Эретьен Гюльбери Максштифор Третий, – сказал Родерик, и мастер Изергаст страдальчески поморщился и посмотрел на гроб, будто прикидывая – стоит ли оно того.

– Еще и Третий, – вздохнул он. – Ладно, разойдитесь подальше.

– Вы сделаете ему привязку? – ахнула я.

– Еще чего, – возмутился Изергаст. – Будь это единственной возможностью, лежать белобрысому зародышу и дальше в гробу. Но я мастер смерти, и у меня с ней особые отношения.

Зеленые лучи вырвались из посохов, и мастер Изергаст крутанулся на месте, рисуя шестиконечную звезду, в центре которой оказался гроб с Эретьеном. Солнце ярко светило, но на старую мельницу опустилась тьма. Белые волосы Изергаста взметнулись, глаза загорелись, и я почувствовала к Миранде невольное уважение – как только она его не боится?

В лучах гексаграммы вспыхивали неведомые знаки, зеленые и сиреневые блики плавали по гробу и бледному лицу Эрта. Тьма все сгущалась, черты Изергаст стали резче, и он казался сейчас воплощением самой смерти – безжалостной и неумолимой. Он закрепил посохи на поясе, воздел руки, сложив пальцы