Оружие возмездия - Олег Маркеев

— А, это ты, — с вальяжной ленцой протянул Корзун. — Аллочка, пойди попарься. Нам поговорить надо.

Он сел на массажном лежаке, закинув угол простыни на плечо. И сразу стал похож на римского патриция, принимающего доклад, не выходя из термы. Алла видела такого же артиста в голливудском фильме, но давно, еще девчонкой.

Алла плотно прикрыла за собой дубовую дверь. В бассейне плескалась вода, заглушая все звуки. Но в коридорчике, ведущем в парную, был уютный тупичок, и вентиляционное отверстие в нем сообщалось с комнатой отдыха, где расположились мужчины. Частично из необходимости отработать поручение Дубанова, а по большому счету — из личного интереса Алла решила подслушать разговор.

Слышимость оказалась идеальной, тем более мужики объяснялись на повышенных тонах.

«Разборки», — смекнула Алла, даже не разобрав, о чем конкретно идет речь. Таких базаров у Гарика она наслушалась предостаточно. Да и прочие ее знакомые, друзья и клиенты мужского пола время от времени выясняли отношения, как бараны, сшибаясь лбами и угрожая друг другу всеми карами Египта.

— Тебя конспирации не учили, Федя? — услышала Алла недовольный голос Корзуна. — Чего приперся?

Тяжко скрипнуло кресло под грузно опустившимся в него телом.

— Самый умный, да? — Голос мужчины звучал зло, с едва сдерживаемой яростью. — Он будет яйца парить, а за его хреноплетства пусть другие отдуваются. Во! Видел?!

— Толком говори. И не суй мне свои ручонки, не люблю.

— Я уже видел, что ты любишь…

— Не твое дело, — обрубил Корзун. — Что ты прибежал, как в жопу ужаленный?

— Не зли меня. Женя. Я с утра на нервах.

— Да пошел ты…

— Что?! — взревел мужик.

Следом послышались грохот сдвигаемой мебели, звон посуды, сопение, мат и звуки ударов.

Алла присела на ослабевших ногах, инстинктивно прижала ладошку к губам.

— Херово тебя в твоей разведке драться учили! — победно произнес мужик.

— Сука, ты мне нос сломал, — жалобно простонал Корзун.

— Не сломал, а отрихтовал слегка. Ничего, не помрешь, красавец мужчина. На, утрись.

— Я охрану позову, они тебе башку оторвут! — прогнусавил Корзун.

— Сидеть!! Завалю, как быка! И бабе твоей еще одну дырку сделаю.

В комнате повисла гробовая тишина. Стало слышно, как в вентиляции протяжно ноет ветер. Алла в панике забилась в тупичке. Пути для бегства не было. Впереди дверь в парилку и глухая стена.

«Ну, мать, попала!» — с ужасом подумала она. Из раскаленной сауны тянуло жарким воздухом, но по всему телу Аллы бежали мурашки. Она рефлекторно сжала дрожащие колени.

— Федя, убери ствол и давай поговорим спокойно, — как-то заторможено произнес Корзун.

— Страшно? И мне страшно. Теперь мы на равных. — Под мужиком скрипнуло кресло. — Водку будешь? — На столе звякнуло стекло.

— Нет.

— Еще захочешь, когда новости узнаешь, — пообещал мужчина. — Кхм. Хорошо пошло. Качественную водяру пьешь, Жека. Это в разведке ко всему импортному привык, да?

— Можно подумать, ты в Германии самогон хлестал. Если он свяжет Гусева с вашими янтарными делами, пиши пропало. А Злоба, если взял след, пойдет по нему до конца.

— Он что, такой крутой?

— Для вас, московских, он никто и зовут его никак, А здесь он — крутой Уокер и Жеглов в одном лице. Сейчас ты на его земле, и Злоба порвет тебя на британский флаг два счета.

Услышав фамилию прокурора, Алла испуганно поджала губы.

— Только не пугай! Один звонок в Москву — и твоего Злобина больше нет.

— Вот и сделай этот звонок, пока не поздно. Это все, что от тебя требуется.

— Ладно, заметано. Теперь слушай дальше, — начал Корзун.

— Да заткнись ты, нафталин! — оборвал его мужик. — Своим финансистам мозги парь. Они на твое конторское прошлое разинув рты смотрят. А для меня ты — ноль. Нафталиновый пиджак!

Алла решила, что это какое-то особенно оскорбительное ругательство, — такая тишина вновь повисла в комнате.

— Совсем нюх потерял ты, Женя, — продолжил мужик. — Я уж молчу, что за две минуты узнал, куда ты с Дубановым направился. Это мелочи. Но не тебе меня учить конспирации. Бабу тебе подложили, как послед нему лоху! А ты знаешь, что ее хахаль сейчас в СИЗО сидит? Во-во, вижу, проняло. Сейчас вообще под стол упадешь. Взял его лично Злобин по делу Музыкантского. Утром у Алки обыск был. Она тебе не рассказала? Не успела, значит. А Дубанов не сказал, что из его банка изъяли четыреста шестьдесят штук баксов как черную кассу Гарика и Музыкантского? Сам понимаешь, если Алка в разработке как близкая связь Гарика, то твоя фамилия уже у Злобина на карандаше.

Корзун длинно и витиевато выматерился. Алла вздрогнула всем телом, тихо заскулила и осела. Чалма из полотенца свалилась на колени.

— Женя, сколько ты дашь, если я тебя из этого дерьма вытащу? — донеслось из вентиляционного отверстия.

Алла через силу выпрямилась. Встала на цыпочки. Начиналось самое интересное.

— Мало, — отрезал мужик.

— А сколько ты хочешь?.. — спросил Корзун. — Ого!

— Будешь торговаться?

— Ладно, согласен, — после недолгой паузы ответил Корзун.

— С дураками я работаю по стопроцентной пред оплате, Женя. До вечера бабки должны упасть на мой счет. Никакого черного нала, никаких русских банков. Перевод с номерного счета на номерной счет в эстонском банке. Получу подтверждение перевода — буду считать, что ты согласен. На слово я уже тебе не верю.

— Погоди, я не запомнил номер счета.

— Я и говорю, совсем мозги пропил, — проворчал мужик. — Куда тянешь? Бери ручку и сам переписывай.

— Ты уже что-то спланировал?

Алла впервые услышала в голосе Корзуна заискивающие нотки.

— Так я тебе и сказал! — По полу проскребли ножки кресла. — Да, Женя, ты из области без моего ведома не уезжай, ладно? Дождись результата. Сам понимаешь, рэксы мои тебя везде достанут. А дороже пяти штук, если честно, ты не стоишь.

Хлопнула входная дверь, по полу прокатился холодный сквозняк.

Алла покосилась на дверь в сауну. Подхватила с пола полотенце и приготовилась, заслышав шаги Корзуна, мышкой пробежать три метра до двери и забиться в горячее нутро парилки.

Но вместо шагов послышался звон бутылочного стекла. Забулькала жидкость, перетекая из бутылки в рюмку. Раз. Потом еще раз. И еще раз.

«После третьей не закусываю», — мелькнуло в голове, и Алла чуть не зашлась истерическим смехом. Еле сдержалась.

Послышался пиликающий набор мобильного телефона. Алла навострила ушки.

— Алло, Петрович? Корзун говорит… Нет, из Калининграда. Докладываю обстановку. Дубанов оборзел до крайности, рассчитывать на него нельзя… Почему-почему. Замшел в своей провинции, вот почему. Местных больше боится, чем нас. Да, а деньги, сука, из нас сосет. Еле уломал на два процента. Честно говорю, всю кровь у меня выпил. Короче, Петрович, готовьте временного управляющего банком. Как только Дубанов подпишет договор с летчиками — а я сделаю все, чтобы бумаги были готовы за два дня, его можно… кхм, увольнять… Зачем вызывать в Москву? Все здесь устроим… Ха! Инициатива наказуема, да?.. Ладно, ладно, сам займусь. Поговори с мужиками, как решите, так и будет. Что значит не до него? Ты поговори, а потом перезвони мне. Мое дело предложить, а решать вам. Ладно, до связи!

Пиликнул сигнал отбоя. Алла замерла, как бегун на старте.

— Писец! — отчетливо произнес Корзун,

Алла вихрем ворвалась в сауну, бросилась на полку, забилась в самый угол.

Ждать пришлось долго. От жара волосы сделались сухими и ломкими. Она прижимала ладошками горящие уши и тихо поскуливала от боли. А Корзун все не шел.

Елисеев вышел на крыльцо, ударом ноги захлопнул за собой дверь.

Сырой морской ветер ударил в лицо. Елисеев жадно, хищно раздув ноздри, втянул воздух. От выпитой водки и духоты сауны немного кружилась голова. На свежем воздухе гнев сразу же утих, только злые молоточки еще колотили в висках.

Елисеев медленным взглядом обвел окрестности.

Финский домик с сауной Дубанов выстроил на самом берегу залива. При желании, выскочив из парной, можно было добежать до воды. Сзади к участку подступала плотная стена камыша. Слева шла песчаная пустошь. Единственная на косе дорога вела к яхт-клубу. На фоне неба виднелся только частокол мачт и крыша вышки.

«Больше километра, — прикинул расстояние Елисеев. — Хорошее место. Тишина и ни одного свидетеля».

Он покосился на пожилого мужчину в линялой тельняшке, с безучастным видом потрошащего рыбу. В тазу плескалась вода, мутная от крови и требухи. Четыре леща, выложенных в ряд на доске, таращили мутные мертвые глаза. Мужчина сидел на корточках на ступеньке открытой веранды и на появление Елисеева не обратил никакого внимания.

— Слышь, дед, ты тут за кока? — спросил Елисеев.