Беглец - Анджей Ясинский

– Стой! – резко скомандовал я. Еще чуть-чуть, и Карина задела бы нить. Что ни говори, а удачненько я отвлек девушку от ее внутреннего состояния и обратил внимание на тот камень. – Похоже, какая-то сигналка. Думаю, мы не будем подходить к ее центру. Кстати, как ты смогла рассмотреть излучение на таком расстоянии?

– Это несложно для чародея, – улыбнулась Карина. – Если ты сделаешь так, чтобы мои конструкты не разрушались у тебя в ауре, я покажу как.

Я кивнул и остановил лечебных симбионтов, однако оставил их в предбоевом состоянии, чтобы они могли мгновенно активироваться по команде. Сейчас они замершими тушками плавали в моей ауре.

Вдруг я заметил один конструкт из тех, что выпускала Карина. Он появился со стороны найденного нами предмета, немного повисел передо мной, опасливо нырнул в мою ауру и присосался к участку, тесно связанному со зрением. Все вокруг помутнело. Как из тумана, сквозь зримый мир прямо передо мной стал проступать этот загадочный камень. Он крутился, как в трехмерном представлении объекта на компе; значит, второй конструкт, как я понял, летал кругами. Вершина камня и вправду эманировала разными сполохами. Даже красиво. Но то была совсем не та картинка, какую я могу видеть, когда сам смотрю. М-да… представляю, сколько надо тренироваться, чтобы вот так смотреть на две картинки, идти и еще чем-либо заниматься. А ведь Карина смотрела глазами сразу обоих конструктов – это мне она преподнесла только одного. Конечно, ничто не мешает и до десятка их поднять, если мозг выдержит. Хотя… Я же вполне могу идти и читать книгу в бадди-компе и совсем не спотыкаюсь. Почему бы и чародеям такое не уметь?

Я вытряхнул конструкта из своей ауры. Надо было внимательно оглядеть окрестности, чтобы рассчитать, как лучше всего обойти это магическое препятствие. Само решение-то лежало на поверхности – надо было отойти к краю долины, туда, где лучи максимально расходятся. Трудность была в одном: они отходили от центра на разных уровнях, так что нам с Кариной приходилось где-то проползать под ними, где-то перепрыгивать. В трех местах вообще прибегли к помощи дракош, чтобы убавить свой вес и перескочить: или на пути лежали острые камни, или нити почему-то выбивались из общего алгоритма расхождения и сближались. Трогать их я не решился, не хотелось тратить время. Сложновато ковыряться в сердцевине амулета, дабы понять механизм срабатывания системы, если туда нет доступа. Возможно, я был неправ и за те три часа, что мы обходили нити, можно было взломать амулет. Но вблизи него нити шли так плотно друг к другу, что… Черт его знает…

– Как ты думаешь, означает ли наличие подобной сигнализации, что мы находимся непосредственно на границе между империями? – спросил я, когда мы, миновав долину, присели отдохнуть.

– Не знаю, – вздохнула Карина и отпила воды из фляжки.

– Вот и я не знаю.

Может, так, а может, и нет. Или они охраняют подступы к границе? Место глухое, до нейтральной полосы еще топать и топать… Я встал:

– Отдохнула? До вечера еще далеко. Надо подальше отойти. Сигналку вроде бы не потревожили, но, как говорят на моей родине: «Береженого Бог бережет».

– У вас есть боги?

– Тьфу, – досадливо сплюнул я. – Нет. По крайней мере, когда я там был в последний раз, не было. В давние времена были, потом исчезли. Но некоторые пословицы и поговорки, если учесть долгожительство некоторых магов, до сих пор сохранились, – вывернулся я.

Тристис

Беда не приходит одна. Еще не успели улечься инициированные Тристисом последние дебаты, а с ними уже вышел на связь сам Тетектис, глава имперского сыска, и затребовал немедленный и обстоятельный доклад по поводу всего, что происходит в Маркине. Его интересовали не только итоговые выжимки, а все детали, факты, достижения в расследовании этого запутанного дела, а также основные версии следствия.

И все бы ничего, если бы не две вещи. Доклад он потребовал не только от главы комиссии, но и от Тристиса как от главного свидетеля и внештатного следователя при комиссии. Вспомнил про своего бывшего подчиненного, называется! Только очень уж не к месту вспомнил. Имаген понимал, что от результатов этого дела зависит очень много: можно и место себе вернуть, и в список врагов родины попасть, к тому же в качестве врага, который слишком много знает.

Сейчас, несмотря на долгую и обстоятельную возню, доложить можно было много о чем, но явно не о достижениях комиссии. Фактов собрано немало, но в единую картину, претендующую на реалистичность, они до сих пор не сложились. Эх, подожди Тетектис со своим требованием денечек-другой, и все было бы куда проще!

Только сейчас начали поступать расшифровки данных артефакта допроса бессознательных узников, на который комиссия возлагала особые надежды. Параллельно разыскивались все, кто хоть как-то понимал язык, на котором Карина и Никос общались между собой. Вначале собрали тех, кто в той или иной мере знал даймонский или смартанский. Это были бывшие наемники, участвовавшие вместе с даймонами в отрядах, а также купцы и торговцы всех мастей. Однако вытащенные из памяти узников фразы Никоса строились очень странно и, по впечатлению переводчиков, «слишком вычурно, нехарактерно для этих стран», что затрудняло их перевод. Ситуация сдвинулась с мертвой точки, когда удалось найти одного старого торговца, очень кстати оказавшегося рядом с городом. Он-то и смог распознать диалект. По его словам, Никос выражался подобно одной группе даймонов, которые появились из ниоткуда лет пять назад и уже прибрали под свой контроль или просто потеснили многие кланы. Сам торговец активно закупал в Кордосе разные искусные амулеты, чтобы потом перепродать их этим «новым даймонам».

И это обстоятельство представляло дело с еще более интересной стороны. Появилась ниточка к целой череде странных происшествий. Как поведал Тристису Хомиус, возросшая активность даймонов стала основной головной болью имперского сыска (а вместе с ним и разведки) последние пару лет. Подскочившие цены на амулеты и артефакты древних на черном рынке, разбойные нападения на искусников с целью хищения жезлов, массовый вывоз амулетов за границу, регулярные стычки с непонятными экспедициями в перспективных для раскопок местах, появление диковинных товаров, переманивание талантливой молодежи и много чего другого, где незримо чувствовался третий глаз и рука с дополнительными фалангами пальцев. Не говоря уже о значительно возросшем влиянии трехглазых на мировой арене.

Также имелись сведения, что даймонские кланы консолидируются, проводят крупномасштабные деловые операции, финансируют исследования и экспедиции. Причем никого нельзя было поймать за руку. Да, отдельных личностей удавалось брать на горячем, однако то были простые пешки и к гипотетическому даймоновскому тайному руководству отношения не имели. То, что Никос, пролежавший до этого более двадцати лет в коме, говорил с Кариной на диалекте «новых даймонов», могло дать ниточку к тому, кто же они в действительности такие и откуда пришли.

После подключения к делу старого торговца перевод расшифровок пошел очень споро, и можно было ожидать через денек-другой стенограммы со всеми беседами узников, проанализировать, сделать выводы и положить еще один кусочек мозаики в картину этого запутанного дела. Кроме того, штаб комиссии активно работал над поимкой иллюзий. Также новая информация о беглецах ожидалась от отряда особого назначения. Однако все эти результаты будут не раньше чем через несколько дней, а докладывать нужно уже сейчас. Зная характер бывшего шефа, Тристис предполагал, что Тетектис легко найдет способ прикопаться к нему тоже.

Впрочем, к аппаратным игрищам Тристис привык, поэтому прекрасно понимал: в его отношении этот доклад мало на что повлияет. Но хоть он и является внештатным следователем при комиссии, однако ответственность за ее провалы не несет. Более того, если бывший шеф начнет распекать, это будет означать, что Имаген еще для чего-то нужен, а не списан с баланса как человек, который слишком много знает.

Дождавшись, когда из комнаты-кабинки секретной искусной связи, вытирая со лба испарину, выйдет глава комиссии, Тристис прокрутил в голове план доклада и прошел вперед. Получив знак от искусника-связиста и услышав приветственную речь бывшего шефа, Имаген по требованию Тетектиса начал последовательно излагать события, участником которых он был, свои гипотезы, версии и их обоснования, отвечая на наводящие вопросы. На удивление, в отличие от членов комиссии, Тетектис серьезно воспринимал гипотезу Тристиса об уничтожении Никосом магистрата, хотя со стороны она должна казаться невероятной. Сыщик и сам бы посчитал ее чрезмерно смелой фантазией, но своим глазам он доверял. Это говорило о том, что бывший шеф знает что-то очень важное, не известное ни Тристису, ни членам комиссии.