Во власти девантара - Бернхард Хеннен

Фародин покачал головой. Ему достаточно было меча и кинжала. Он поднялся и принялся растягивать ноющие мышцы, чтобы как-то расслабить их.

Нурамон подошел к товарищу.

— Не знаю, что это на них нашло. Это ведь чистое безумие!

— Я начинаю понимать, почему Эмерелль никогда не приглашала их вернуться в Альвенмарк, — тихо ответил он. — А теперь помолчи. Не будем давать им еще один повод для танца клинков.

Нурамон схватил воина за руку. Фародина пронизало приятное тепло. Когда целитель отнял руку, порез затянулся.

— Не убивай ее! — попытался ободряюще улыбнуться Нурамон.

Фародин посмотрел на свою противницу. Очевидно, Валискар предполагал, что она способна справиться сама с двумя воинами, когда отправил к ним на переговоры. Нужно опасаться ее.

— Будем надеяться, что она не разрубит меня на куски. А то что-то мне кажется, что она предпочтет вонзить клинок мне в сердце, чем закончить поединок маленьким порезом. До первой крови. Это многое может значить.

Фародин снял с себя оружейный пояс, чтобы тот не мешал в бою. Затем вынул кольцо из кожаного мешочка, в котором он хранил серебряный флакон и камень Нороэлль. Это кольцо было единственным, что осталось от любимой, кроме воспоминаний об Айлеен. На кольце было три маленьких темно-красных граната; в их гранях отражался свет стоявших в зале масляных ламп. Для проверки воин провел по камням большим пальцем. Они испортят любую подбивку перчаток. Давно он пользовался этим кольцом в последний раз…

— Ты готов? — крикнула Гилиат.

Она выбрала в качестве оружия два коротких меча и стояла, ожидая его, в центре зала.

Тем временем у входа в зал поставили два барабана. Они были величиной с огромные винные бочонки, которые путники видели, уходя через подземелья Анисканса. Барабаны положили так, чтобы кожа находилась сбоку. Причудливый узор из узелков красного и черного цвета красовался на светлой коже. Две женщины, скрестившие на груди барабанные палочки, ждали знак для начала танца клинков.

Эльфы отошли к стенам и предоставили сражающимся площадку двадцать шагов в длину и пять в ширину.

Фародин занял свое место.

— Каждый удар барабана — это шаг или удар, — объявила Гилиат. — Идеальный мечник двигается с легкостью танцора. Даже если ты проиграешь, то сохранишь лицо, если будешь сражаться достойно.

Фародин кивнул, хотя в принципе придерживался другого мнения. Он никогда еще не сражался ради того, чтобы произвести на кого-то впечатление своим мастерством. Он сражался ради победы!

Гилиат махнула барабанщицам.

— Начинайте!

Прозвучал первый удар. Гилиат сделала шаг в сторону и занесла оружие. Фародин продолжил ее движение поворотом.

Со следующим ударом она медленно провела широкий замах, нацеленный ему в голову. Фародин блокировал его при помощи кинжала. «Любой ребенок сумел бы парировать этот удар, — раздраженно подумал Фародин. — Этот танец клинков — просто-напросто глупость!»

Барабаны издавали низкие звуки, пронизывавшие до нутра. Ударяли попеременно, чтобы каждый звук мог продлиться какое-то время.

Темп медленно увеличивался. Несмотря на то что поначалу Гилиат совершала странно подчеркнутые движения, она была без сомнения опытной воительницей. Хотя Фародин подчинился ритму, но отказался от того, чтобы копировать стиль Гилиат, чтобы произвести впечатление на зрителей. Он парировал экономными движениями, держал защиту, чтобы изучить движения противницы.

Чем быстрее был ритм, тем более плавными становились атаки воительницы. Удар следовал за ударом. Она наступала, затем отскакивала, играючи обходила его в танце, затем внезапно снова атаковала. Барабанный бой и звон стали сплетаться в мелодию, все больше и больше захватывавшую даже Фародина. Не задумываясь, он двигался под звуки ритма и начал находить в сражении удовольствие.

Внезапно Гилиат присела и, к удивлению Фародина, увернулась от удара, вместо того чтобы парировать. Быстро, словно взмах ресниц, устремился вперед ее клинок. Фародин попытался увернуться, однако сталь разрезала его брюки для верховой езды. Барабанный бой смолк.

Воительница рассмеялась и встала.

— Неплохо для лизоблюда королевы.

Фародин ощупал штанину. Боли он не чувствовал. Однако это ничего не значило в битве с очень хорошо заточенными мечами. Он осторожно разорвал ткань. Его бедро было цело. Должно быть, она промахнулась всего на волосок.

Гилиат нахмурилась.

— Повезло! — крикнула она, обращаясь к зрителям.

Фародин высокомерно улыбнулся.

— Как скажешь.

Он видел, что ее высокомерие начинает таять. Теперь она попытается быстро нанести еще один удар. И, быть может, в своем неистовстве немного пренебрежет защитой.

— Что ж, тогда давай продолжим.

Гилиат подняла клинки и приняла странную стойку. Меч в левой руке она вытянула вперед, словно для атаки. А тот, что в правой, она подняла над головой и повернула вперед, так что острие указывало на сердце Фародина. Она напомнила Фародину скорпиона, угрожающе поднявшего жало.

На этот раз барабанный бой ускорился быстро. Она сделала стремительный выпад и стала сильно теснить его. Однако не совершила ни единого удара правой рукой. Все время держала клинок занесенным, готовая ударить, как только представится возможность.

Фародин был поражен темпом воительницы и тем, что она снова заставила его защищаться. Ее выпады следовали настолько быстро, что у него практически не было возможности ответить. Нужно заканчивать эту игру, не то это сделает она!

Ее левая рука устремилась вперед. Выпад, нацеленный в его бедро. Он успел перехватить удар и притворился, что слегка споткнулся. При этом широко раскрыл защиту на своей груди.

Только этого и ждала Гилиат. Словно жало устремился вниз ее второй клинок. Фародин, повернувшись, вошел в зону ее атаки. Его кинжал метнулся вверх. Сталь со звоном ударилась о сталь. Теперь они стояли настолько вплотную друг к другу, что он чувствовал щекой дыхание Гилиат. Оба клинка были скрещены на уровне голов. Они замерли всего на миг. Затем Гилиат отпрянула. Фародин слегка коснулся рукой ее щеки и тоже отступил назад.

— Бой окончен! — громким голосом провозгласил он, и все в зале увидели, что он победил.

Тонкая струйка крови стекала из пореза на щеке Гилиат.

Она отложила меч и недоверчиво коснулась рукой лица. Ничего не понимая, смотрела на кровь на своих пальцах. Однако вместо того чтобы возмутиться, она коротко поклонилась.

— Я смиренно склоняю голову перед победителем и прошу прощения за свои слова, — бесцветным голосом произнесла она, очевидно, все еще огорошенная неожиданным окончанием схватки.